– Теперь я, кажется, начинаю понимать, почему вы взялись за это дело, Холмс. Ничего труднее нам ещё не попадалось. Все учёные как сговорились. Вместо того, чтобы давать чёткие и ясные ответы, они всё время норовят напустить туману и подкинуть новых проблем. Языковеды в этом превзошли даже археологов. Вот у кого на четыре профессора – десять мнений. То ли был общий языковой предок у славян и балтов, то ли такового не было. Или славяне произошли от балтийских племён, или не произошли. Чтобы они стали славянами, на балтов повлияли то ли скифы, то ли иранцы, то ли, вообще, неопознанные италийцы. Да любая лондонская гадалка даёт более точные сведения, чем эта орда академиков-языкознатцев.

– Думается, вы слишком критично настроены по отношению к лингвистам, коллега. Конечно, они не способны своими средствами отыскать славян, однако, полагаю, Уотсон, вы и не рассчитывали, что они подадут вам народ-невидимку на блюде как рождественский пудинг. Давайте разложим по полочкам всё, что нам удалось узнать на этот момент. И вы сами убедитесь, что сведений не так уж и мало. Начнём с того, что филологи обратили внимание на архаичность славянского праязыка. Под чем надо понимать близость к первичному индоевропейскому состоянию. Грубо говоря, мы имеем дело с определённым "инфантилизмом", недоразвитостью наречия. Оно выглядит очень молодо в ту эпоху, когда ему положено быть зрелым. Кроме того, многие исследователи полагают, что в период появления славян на исторической арене их язык был ещё единым, монолитным и не дробился на диалекты.

– Интересно, как лингвисты это смогли установить?

– Видите ли, Уотсон, они обнаружили, что языки самых первых славянских летописей, хотя они и были записаны в разных краях их огромного мира: на Руси, в Болгарском царстве, в Моравии, оказались очень близки друг другу. Как пишет Владимир Топоров: "Данные славянских языков характеризуются большим однообразием, что дает возможность довольно точно проецировать эти данные в доисторическую эпоху, отстоящую очень недалеко от времени создания первых письменных источников". Но славянские летописи появляются не раньше XI столетия. Что же в таком случае нам считать "эпохой, отстоящей очень недалеко" от этого рубежа? Есть ещё одно доказательство удивительно позднего распада славянского языкового единства. Выдающийся русский историк начала прошлого столетия Алексей Шахматов обратил внимание на слово "краль"-"король", попавшее во все, без исключения, славянские языки. Происходит оно от имени Карла Великого, предводителя франков, которому удалось объединить под своим началом Западную и Центральную Европу. В самом факте превращения имени в титул нет ничего необычного, точно также "забронзовели" у многих народов и Цезарь с Августом. Только вот начал своё правление Карл Великий в 768 году. А это значит, что славянский язык, чтобы впитать новое слово, был должен сохранять цельность почти до конца восьмого столетия. Потрясающе!

– Я понимаю, Холмс, что данный факт представляется невероятным и даже фантастическим. Но никак не смекну, что же это даёт в плане наших поисков?

– В первую очередь понимание того, что в середине первого тысячелетия, когда наши герои объявились в Европе, праславянская речь или не существовала вообще или была средством общения очень небольшого племени. И лишь затем вдруг стремительно распространилась на огромных пространствах. Это был своего рода  языковой взрыв. Из одной точки – бац – и повсюду.

 – Вы хотите сказать, что славяне в древности, когда они ещё не были известны античным писателям, в принципе не могли занимать большую страну?

– С точки зрения лингвиста это совершенно исключено. Как только народ расселяется на значительных территориях, так его прежде единое наречие тут же начинает распадаться на множество диалектов, которые через некоторое время превращаются в самостоятельные языки. Предшественниками славян в тех же краях были восточные германцы. Они родственники, что не мешает учёным различать речь готов, вандалов, бургундов и прочих. Готы лишь накануне гуннского нашествия разделились на вестготов и остготов, одни стали жить на Днепре, другие – на Днестре. Их диалекты тут же стали разниться. И когда все эти племена скопом отправились покорять страны Западной Европы, они несли туда уже разные наречия. Совсем иную картину показывают славяне. Если с чем и сравнивать стремительное распространение их речи, то, скорее, с экспансией латыни внутри Римской империи. Когда язык одного маленького народа внезапно разливается по необъятным просторам и лишь после этого начинает дробиться и ветвиться.

– Холмс, вы сказали, что до середины первого тысячелетия славянского языка могло вообще не быть. Как такое возможно?

– Друг мой, разве вы ещё не поняли, что речь славян, как и они сами – одна большая загадка. Чтобы распространиться от Волги до Одера и от Балтики до Адриатики и Черного моря без дробления на диалекты, праславянский язык должен был принадлежать необычайно могучему племени, не просто покорившему все эти земли, но создавшему здесь нечто вроде своей империи. Так было у римлян с латынью, так насаждался греческий койне внутри державы Александра Македонского. Только единое государство, только железная власть и общий порядок могут принудить народы хоть какое-то время говорить на одном языке. Но мы же с вами наблюдали на страницах древних летописей нечто прямо противоположное. Помните, как византийский император Маврикий описывал наших героев: "Так как между ними царят различные мнения, то они и не собираются вместе, а ежели соберутся, то решённое ими, тотчас же некоторыми нарушается, поскольку они враждебны друг другу и никто не хочет никому уступить… Среди них много царьков и нет меж ними согласия". Как такие люди могли общаться на одном наречии? Не забывайте, что с момента своего появления славяне уже дробились на два народа: антов и склавинов. И эти племена даже воевали меж собой. И вдруг – единый язык, практически отсутствуют диалекты. Невероятно!

– Вы хотите сказать, что славянский язык мог возникнуть на Востоке Европы как своего рода искусственная конструкция, средство для международных контактов?

– Ну что вы, Уотсон. Это же вам не эсперанто. Ничего рукотворного в праславянском никто из исследователей не обнаруживал. Пожалуй, если бы некто и задумал создать общий язык для Восточной Европы после ухода гуннов, он скорее бы взял за основу иные наречия – восточногерманские, сарматские, фракийские или варварскую латынь, на которой изъяснялось население придунайских провинций Византии. А перед нами, несомненно, балтская основа. Тем не менее изменённая глубоко, местами до неузнаваемости.

– Похоже, Холмс, вы всё же склонны считать, что  славяне – некая часть балтийского мира, испытавшая воздействие инородного элемента?

 – Именно такой вариант я держал в голове, когда говорил, что до середины первого тысячелетия славянского языка могло в принципе не существовать. Однако, обратите внимание, это предполагалось как одна из двух возможностей. Либо малое племя, завоевавшее все окрестности и распространившее по ним свой собственный язык – либо наложение неизвестного языка на балтские диалекты и возникновение принципиально нового наречия. Но разве не о том же самом твердят нам лингвисты? Они по сути дела разделились на два лагеря. Первые считают, что славяне генетически не родственны балтами, сходство объясняют соседством. При этом они не могут объяснить почему славяне долго не были известны в Европе, отчего нет зоны с их топонимикой, где они, собственно, проживали. И, главное, как смогли будучи малыми вдруг стать великими. Вторые полагают, что "славянские языки, вычленились и отделились от балтских". С одной стороны, приверженцам данной точки зрения легче. Они видят обширную зону, где обитали балтские племена. У них изобилие предков. Но у этих исследователей свои трудности. Им сложно понять, отчего значительная часть балтов отказалась от своего древнего наречия и кто таким образом на них мог повлиять. Кто сделал балтов славянами – вот в чём их вопрос!

– Жаль, что у нас нет способа узнать, какая из двух точек зрения верна.

– Отчего же, друг мой, такая возможность имеется.

– Вы шутите, Холмс?

– Нисколько, Уотсон. Судите сами. В чём разница версий? Одни предлагают искать славян внутри балтского мира, другие –  снаружи. Во втором случае древние славяне должны жить за пределами балтов, но обязательно по соседству, не так ли? Обширная страна, которую некогда занимали балтийские племена, благодаря их топонимики, нам уже известна. Мы также знаем и других обитателей Восточной Европы, места их проживания и языки. Так? Следовательно, осталось обнаружить лишь ту окраину балтских владений, к которой примыкали славянские наделы.

– И как это сделать?

– Элементарно, друг мой. Славяне, с какого боку мы их не приложим к балтам, всегда при этом будут граничить ещё, как минимум, хотя бы с одним народом из числа восточнославянских аборигенов. Разве это не очевидно? Стало быть, наряду с близостью к балтам, они должны показать в своём наречии влияние еще хотя бы одного соседа. И это воздействие должно быть сильнее, чем у балтов. Если таковое найдётся – оно и будет несомненным доказательством самостоятельности славян, их генетических различий с балтами. Если найти подобное влияние не удастся, значит, славян придется искать внутри балтского мира. Итак, Уотсон, кто же у нас жил на Востоке Европы с незапамятных времён до эпохи появления славян?

– Если мы поставим в центр страну балтов, то к Северу от неё плещется одноимённое море, к Северо-востоку лежат земли финских и угорских народов. С Юго-востока на эту область постоянно накатывались волны ираноязычных кочевников: киммерийцев, скифов, сарматов. Кроме того на Юге, начиная с периода господства скифов создавали свои колонии греки. Многие греческие города просуществовали в Северном Причерноморье добрую тысячу лет. С Юго-запада жили фракийцы. Позже эти места вошли в состав Римской империи. С Запада могли проникнуть кельты. И, наконец, с Северо-востока эта страна граничила с германскими народами. Впрочем, чуть позже восточные германцы расселились по Висле, Днепру и Днестру. Да, забыл упомянуть ещё гуннов и аваров, но их языки никому не известны.

– Прекрасно, Уотсон! Оставим пока в покое малоизученных кочевников и пойдём по кругу тех, кого прекрасно знаем. Начнём, пожалуй, с финского мира – самого сурового из всех европейских сообществ. Известно, что финно-угры всегда обитали в местах холодных и негостеприимных, в бескрайней приполярной тундре и темной хвойной тайге. Они пришли из-за Урала в 5-4 тысячелетии до нашей эры и понемногу заселили Северо-восток Скандинавии, побережье Белого моря, верховья Волги и Камы. Мы столкнулись с рубежами их владений, когда изучали область распространения балтов. Если прочертить на карте линию от российского Санкт-Петербурга до впадения Оки в Волгу, то это и будет условная граница, разделившая в раннем Бронзовом веке балтийские и финские племена. С одним необходимым уточнением. Мы привыкли к тому, что эсты, ливы и финны обитают на берегах Балтики, включая одноимённый себе залив. Нам кажется это вполне естественным. А вот учёные полагают, что пришли сюда прибалтийско-финские народы сравнительно поздно. В их языках не имелось названий для рыб этого региона: лосося, угря, форели, камбалы, и они заимствовали их у балтийских предшественников. Из восточнобалтийских языков пришло к ним и само слово "море".

 – Полагаю, это не последнее заимствование от балтов к финнам?

– Разумеется, вы правы, Уотсон. Связи тех и других так глубоки и обширны, что исследователи подозревают даже наличие финского субстрата в балтских языках. "Развитый балтийский языковой тип – это система форм глагола с одним презенсом и одним претеритом, что весьма напоминает финские языки" – свидетельствует академик Трубачёв. Наряду с этим проявилось и балтское влияние на речь их северных соседей. "О контактах между балтийцами и восточными финно-уграми говорят древние лексические заимствования из балтийских языков в финно-угорские, которые обнаруживаются всё более и более по мере расширения исследований" – заявляет другой видный лингвист Федот Филин.

– А что же наши герои – славяне?

– Они то как раз оказались в стороне от балто-финских контактов. Академик Филин  утверждает весьма категорично: "Славяне несомненно поздно встречаются с угро-финнами. Первые славянские заимствования в прибалтийско-финские языки восходят ко времени не ранее VII - VIII веков, а в восточно-финно-угорские языки – в ещё более позднее время".

– Ну, что ж: один – ноль в пользу балтов. Впрочем, тем лучше для славян, иначе их пришлось бы селить  на Северо-востоке среди финских охотников. Давайте, Холмс, проверим более перспективное направление – южное. Надеюсь здесь славяне отыграются.

– Действительно, со времён Соболевского лингвисты находились под гипнозом идеи о мощном иранском воздействии на славянскую речь. При этом когда говорили "иранцы" всегда держали в голове "скифы". Скифские племена господствовали в регионе как минимум пять столетий. Их влияние ощутили все народы, обитавшие в Восточной Европе в первом тысячелетии до нашей эры. Шутка ли – даже далёкие северные финно-угры пополнили свой лексический запас многочисленными иранизмами. Принялись искать их и у славян. И, как водится, находили. Отрезвление пришло намного позже. Вот как об этом напишет академик Валентин Седов: "Первый серьезный шаг в этом направлении сделан Трубачевым. В статье, посвященной лексическим иранизмам в славянских языках, исследователь вполне справедливо исключает из числа собственно иранских прежде всего те лексические схождения, которые восходят к эпохе контактов диалектов праиндоевропейского языка. Далее, оказалось, что большинство иранских лексических заимствований в славянских языках является локальным – они охватывают не весь славянский мир, а либо только восточнославянские языки, а иногда лишь часть их, либо только южнославянские, либо только западнославянские. Естественно, что локальные лексические заимствования не отражают древнейшие праславяно-иранские связи, а принадлежат в основном к относительно позднему периоду – к эпохе членения общеславянского языка на диалекты и отчасти ко времени формирования отдельных славянских языков". Если вычеркнуть из списка иранизмов древние индоевропейские корни и те заимствования, что попали уже после расселения этого племени по широким просторам континента, то окажется, что похвастать в этом плане особо нечем.

– Вы хотите сказать, Холмс, что Соболевский и Пизани, полагая славян "иранизированными балтами" сильно погорячились?

– Похоже на то, Уотсон. "Общеславянские лексические заимствования из иранского единичны. Таковы, bogъ (бог), kotъ (загон, небольшой хлев), gun’a (шерстяная одежда) и toporъ (топор) – свидетельствует Валентин Седов. – Кроме первого, все эти иранизмы принадлежат к культурным терминам, обычно самостоятельно передвигающимся из языка в язык, независимо от миграций и соседства самого населения. Так, иранское kata достигло Скандинавии, a tapara — западнофинского ареала".

– Но, Холмс, это значит, что славяне практически не контактировали со скифами. Как же так?

– Вы правы, Уотсон, именно к этому постулату и подводит нас академик Седов: "Отсюда неизбежен вывод, что праславяне на раннем этапе жили где-то в стороне от скифского населения Северного Причерноморья. Движение славянских племен в юго-восточном направлении, по-видимому, началось уже после падения скифского царства. Поэтому значительное иранское воздействие, затронуло только часть славян, расселившихся в Среднем Поднепровье и Причерноморье". Совсем другая картина видится ему в отношении балтов. "До недавнего времени лингвисты полагали, что славяне, жившие в Среднем Поднепровье, разграничивали скифо-сарматское и балтское население. Но, как оказалось, балты находились в тесном контакте с иранцами, что зафиксировано десятками балтских лексических заимствований из иранского и совместными новообразованиями". "В итоге, – замечает Трубачёв, – мы уже сейчас представляем себе балто-иранские лексические отношения как довольно значительный и плодотворный эпизод в истории обеих языковых групп".

– Получается, что и на самом важном для наших поисков южном направлении балты тоже опередили славян? И общий счёт должен быть "два - ноль" в их пользу?

– То, что славяне обитали в стороне от скифов, мне представляется несомненным. Доказательством тому служит слишком малое число их контактов с таким народом, как древние греки. Заимствования от эллинов единичны. С разной степенью вероятности в этот список лингвисты включают слова "колиба" (пастушеский шалаш), "кадь" (кадка), "комора" (комната, каморка). И это всё! А ведь греческие колонисты принесли на восток Европы передовые технологии ремесла и земледелия. Они первыми в регионе строили свои города и дворцы, они разводили сады и пашни, они, в конце концов, привозили предметы роскоши из Афин и Милета. Выходит, всё это великолепие сгинуло куда то мимо наших героев, совсем их не затронув. А славянам досталась лишь каморка, кадка и некий пастуший шалаш, наверняка родом из тех времён, когда они заселяли Балканы и Пелопоннес. Недаром ещё великий Антуан Мейе заявлял, что "славяне в течение долгого времени оставались в стороне от средиземноморского мира".

Тем не менее, я бы не торопился с выводами относительно всего южного направления. Скифское влияние на славян сомнительно, древнегреческое – почти незаметно, однако, некое воздействие со стороны степных индоиранских племён на объект нашего поиска несомненно прослеживается.

– Но академик Седов утверждает, что иранские заимствования в языке славян единичны.

– Действительно, последние изыскания лингвистов как будто подтверждают правоту дореволюционного историка Погодина. Помните, он на первое место по наличию иранской лексики ставил финно-угров, на второе балтов, а славян – лишь на третье. Однако, у славян есть свои "козыри". Кое в чём они своих соперников обогнали. Давайте вспомним, друг мой, что сатемизация пошла у них дальше, чем у балтов, а это признак того, что они должны были находится поближе к сообществу арийских (индо-иранских) народов. Есть ещё одна поразительная особенность древних славян. У них обнаружились иранские боги. Кроме Перуна и Велеса, общих с балтами (Перкунас, Велняс), наши герои верили в Хорса, Даждьбога, Сварога и Симаргла. А эти небесные покровители, не встречающиеся у северных соседей, могли появиться только из иранского пантеона. Не говоря о том, что в сакральной лексике славян оказались слова, подозрительно похожие на иранские: "жрец", "могила", "чаша", "гадать", "хвалить" "вина", "дело", "волос" и так далее. Академик Трубачёв полагает их не заимствованиями, а сохранившимися у славян древними индоевропейскими корнями. Но у балтов их нет. Конечно, если славяне – не "сыновья балтов", то можно всё списать на сохранившиеся индоевропейские корни. В противном случае следует признать, что некое воздействие всё же было. Но язык, который при этом влиял, лишь отдалённо похож на иранские наречия. Он индоевропейский, арийской группы, но давно должен был разойтись в разные стороны с персидскими и индийскими диалектами этого семейства. Обратите внимание, Уотсон, что весь этот "подозрительный" пласт тесно связан с верой. Обычно это то, что трепетно охраняется и редко просто так заимствуется на стороне. Вероятно, поэтому исследователи и не поверили в чужое влияние.

Однако, есть ещё один любопытный парадокс, разделяющий балтов и славян, и сближающий последних с народами арийской группы. Это слова "бог" и "див". Дело, в том что оба эти термина у арийцев на разных этапах означали по сути одно и тоже – небесных покровителей. При этом боги балтов продолжили зваться "dievs"- "deiwas", а у славян появился уже новый термин от персидского "бага". Прежний "див" при этом не исчез, а превратился в злого духа, вредоносное создание. Такая же эволюция, из богов в демоны, произошла и у других ираноязычных народов, например, подобная неприятность случилась с персидскими "дэвами". 

– О чём же это говорит?

– У нас нет доказательств того, что в скифский период славяне были ближе к иранцам, чем балты. Но имеются свидетельства, что в более позднюю эпоху они испытали мощное воздействие неких, назовём их так, "поздних иранцев", уже успевших сбросить дивов с небес в преисподнюю. А заодно и подаривших славянам звук "h" вместо "s".

– Меня занимает вопрос, где могли скрываться славяне в скифскую эпоху? Быть может они отсиделись где-то в горах, к примеру, в Карпатах?

– Это несложно проверить, Уотсон. Карпатские горы, как и нижнее течение Дуная, с незапамятных времён принадлежали другому многочисленному народу – фракийцам. Самым прославленным среди них племенем римляне считали даков. На территории нынешней Румынии даки создали своё государство, которое пыталось противостоять натиску всесильной империи. Завоевание Дакии императором Траяном положило конец независимости фракийцев. Начался процесс их романизации, сопровождающийся утратой родного языка. Современные румыны и молдаване изъясняются уже на наречиях, в основе которых – грубая варварская латынь, занесённая сюда римскими колонистами и легионерами. Однако фракийский субстрат в них, несомненно, сохранился. Обнаружен он в речи болгар, македонцев и, очень явно, у албанцев. Болгарский лингвист Иван Дуриданов, изучив древние языковые контакты, пришёл к следующему выводу: "балтийские, дакийские и фракийские племена в предисторическое время заселяли соседние области, причём первые жили рядом с даками и фракийцами". Относительно славян этот исследователь занимает прямо противоположную позицию – нет никаких оснований их помещать поблизости от фракийцев.

– Эти языковеды определённо сведут меня с ума. Они специально делают всё, чтобы мы не смогли отыскать наш народ-невидимку. Получается, скромные балты, тихие обитатели побережья одноимённого себе моря в древности общались и обменивались лексикой с жителями отдалённого балкано-карпатского региона, а будущие покорители Восточной Европы сидели где-то тихо в сторонке и боялись высунуть нос?

– Во первых, друг мой, скромность балтов не стоит преувеличивать. Вы судите об этом народе в первую очередь по современным его представителям – латышам и литовцам. А вы ещё раз взгляните на карту распространения балтской топонимики. Чтобы занять такую обширную страну племя должно быть многочисленным и, вероятно, воинственным. Во вторых, не будем исключать и тот вариант, что славяне тоже происходят из балтского мира. Примем лишь как данность, что в их языке фракийский след не обнаружен. Обернёмся ещё к одной стороне Света, точнее, на Запад. Именно оттуда по нашему континенту некогда прокатились волны кельтского нашествия.

– О, кельты нам уже знакомы. Мы признали их суперэтносом и пришли к выводу, что это они, вероятнее всего, познакомили обитателей нашего континента с железом.

– В любом случае стоит сказать, что кельтские племена господствовали в Европе, когда о греках и римлянах здесь ещё никто не слышал. Античные историки уверяли, что если бы этот народ не дробился на множество родов и колен, вечно враждующих между собой, он бы давно покорил весь мир. Римляне называли их галлами ("петухами"), за драчливо-агрессивный нрав и любовь к блестящим украшениям. В 390 году до нашей эры кельты захватили Вечный город и, принудив его жителей платить выкуп, преподали кичливым патрициям первый суровый жизненный урок. Помните, Уотсон, фразу: "Vae victis", сорвавшуюся с уст кельтского вождя Бренна, бросившего свой меч на чашу с гирями?

–  "Горе побеждённым!". Обижаете, Холмс, я всё же учил историю в колледже.

– А побеждённых кельтами было немало. Они захватили не только запад континента: территории Британии, Испании и Франции, но утвердились и в его центре, на землях нынешних Германии, Австрии, Венгрии, Румынии и даже в Северной Италии. Проникли кельты и на берега Дуная, вплоть до его устья, где поселились племена теврисков, скордисков и бритолагов. На землях Чехии и Словакии жили другие кельты – бойи. Благодаря им германцы до сих пор зовут тот край "Boiohaemum" – Богемией. Влияние кельтов в ту эпоху ощущалось далеко за пределами их владений. Археологи находят оружие, фибулы и украшения латенского типа (именно так специалисты называют материальную культуру кельтов) даже у восточных германцев. Пласт кельтских слов обнаружен в речи готов, живших на Днепре. Словом, это была мощная и повсеместная языковая экспансия,  которую академик Николай Марр весьма метко назвал "чудовищным разливом кельтской речи".

– И после этой вводной лекции вы, конечно же, будете утверждать, что существенного кельтского воздействия на язык славян не обнаружено?

– Именно так, мой дорогой Уотсон! Хотя, согласитесь, факт сам по себе более чем удивительный. Академик Олег Трубачёв, сторонник версии дунайского происхождения славян, как мог, старался отыскать хотя бы тень кельтского следа в языковых лабиринтах своих пращуров. Пожалуй, всё что ему удалось обнаружить – заимствование термина "корова" (праславянское "korva") из якобы кельтского "car(a)vos" – "олень". Хотя, если это слово и пришло с Запада, то скорее, через посредничество балтов (литовское "karve" – "корова"). Впрочем, и на балтийские наречия кельты если и влияли, то очень слабо. До балтов и славян волна "чудовищного разлива", похоже, просто не докатилась.

– Ну тогда у нас осталась последняя надежда – германцы. Но, боюсь, они нас тоже не порадуют.

– Увы, Уотсон, вы правы, мне нечем вас обнадёжить. Как замечает по этому поводу академик Федот Филин: "Однозначных свидетельств в пользу непосредственных контактов древних славян и германских племён в века, предшествующие началу нашей эры, не имеется. Николай Чемоданов, исследуя славяно-германские лексические изоглоссы, приходит к выводу, что исконных славяно-германских связей немного, причём полностью отсутствуют специальные славяно-германские образования в производственной и социальной терминологии". Напротив, обитатели побережья Янтарного моря, с его слов, соприкасались с этими племенами гораздо теснее: "В то же время обширны и разнообразны германо-балтские лексические параллели, связанные с различными сторонами трудовой деятельности, названиями частей тела, болезней, разнообразных явлений природы и так далее. Если прямые связи между древними германцами и балтами оказываются несомненными, то, судя по данным языка, непосредственный контакт германцев со славянами был установлен очень поздно, может быть не раньше начала нашего летоисчисления".

Замечу, что вообще-то у славян найден внушительный пласт германских терминов: "хлеб" и "хлев", "буква" и "холм", "изба" и "гость", "котёл" и "колодец", "блюдо" и "тын", "крест" и "труба"и множество других. Однако, учёные не спешат включать их в список древнейших германо-славянских изоглосс. Поскольку заимствованы они уже после разделения прагерманского языка на целый ряд самостоятельных наречий. Масса слов пришла к славянам от готов и других восточных германцев. Очевидно, случилось это уже во втором-третьем веках нашей эры, когда Готское царство объединило всю Восточную Европу. Среди германизмов, попавших в речь славян, немало связанных с государственной деятельностью и имущественным неравенством. Таковы "князь", "купля", "долг", "пеня", "доля", "мена", "пенязи" и "шеляги" (старинные монеты, упоминаемые ещё в «Повести времянных лет»), "мыто" (налог), "лихва" (проценты), "лесть" и другие. Много терминов военных: "меч", "броня", "шлем", "панцирь", "витязь", "полк" и культурных: "стекло", "серьга", "осёл", "верблюд".  А сами по себе эти понятия и слова возникают довольно поздно.