Клуб исторических детективов Игоря коломийцева
МЕНЮ

На сайте создан новый раздел "Статьи" с материалами автора.
Игорь Коломийцев. В когтях Грифона
Игорь Коломийцев. Славяне: выход из тени
Игорь Коломийцев. Народ-невидимка. Обновленная версия
Игорь Коломийцев. Народ-невидимка

Игорь Коломийцев.   Народ-невидимка. Обновленная версия

Глава семнадцатая. Бегущие от змей

  Я не колеблясь утверждаю, что среди упомянутых Геродотом северных соседей скифов не только невры на Волыни и Киевщине, но, вероятно, и будины, обитавшие между Днепром и Доном, и даже скифы, именуемые и пахарями, и земледельцами, и помещенные Геродотом к северу от собственно степных областей между верхним Бугом и средним Днепром, были, несомненно, славянами.

    Любор Нидерле, чешский учёный-славист,
    "Славянские древности", 1901 год

Скифское царство, которое мы только начали изучать, оказалось государством далеко не простым. Во-первых, как легко догадаться, оно скрывало под общим названием "скифы" очень разные племёна: кочевые и оседлые, местные и пришлые, мирные и воинственные. Во-вторых, сама Империя по структуре весьма напоминала торт "наполеон" – слишком много слоёв ушло на её "выпечку". Уже при первом, весьма поверхностном, взгляде обнаружились как те, кого все ожидали увидеть, без кого она не могла бы состояться – царские скифы, "самое доблестное и многочисленное племя"; так и те, о существовании которых учёные долгое время ничего не подозревали.

Выяснилось, к примеру, что воины, похороненные в лесостепных курганах, на самом деле существенно отличались от прославленных степняков, но в тоже время не были схожи и с подвластными им земледельцами. Для Геродота и покоившиеся под искусственными холмами, и жившие рядом с ними в городищах одинаково звались "скифами-пахарями". Археологи полагали первых "царями" земледельческого населения, подразумевая, что этот господствующий слой сформировался из пришлых скифов, а вторых считали подвластным им аграрным народом. Теперь же выясняется, что всё было ещё сложнее. Царские скифы, обитавшие среди привычных им степных ландшафтов Северного Причерноморья, не снизошли до непосредственного управления покорными чернолесскими племенами. В качестве своего рода "надсмотрщиков" эти грозные повелители использовали потомков побеждённых ими ранее киммерийцев. Придя на Восток Европы, выходцы с Алтая застали здесь уже практически готовую Империю, где местные кочевники успели завоевать и принудили работать на себя многочисленных северофракийских земледельцев. Царские скифы не стали истреблять предыдущую элиту и разрушать созданное ею государственное образование. Они его просто возглавили. Племя степных скифов стало коллективным господином для всех местных племён, у которых уже сложилась собственная иерархия.

Кроме потомков киммерийцев, в степной Империи обитали ещё и некие "скифы-кочевники, ничего не сеющие и не пашущие", о которых упоминает Геродот. Вероятнее всего, речь идёт о племенах скотоводов, толи пришедших из Центральной Азии вместе с алтайской миграционной волной, толи застигнутых ею уже в Северном Причерноморье, но отличных от прежних владык здешних мест. Статус этих людей не слишком ясен. Они могли поставлять к столу царского народа продукты животноводства, однако, вероятнее всего, в их обязанности входило и участие, на правах вассалов, в скифских походах. Такого рода "младшие союзники" были практически во всех кочевых империях вплоть до эпохи Чингиз-хана. Они стремились во всём подражать господствующему племени, их элита носила скифскую одежду, схожие украшения, пользовалась тем же оружием, поэтому археологам порой сложно отличить погребения "царей" от курганов, оставленных их вассалами. Разве что последние оказались чуть меньше по размерам и беднее по набору заупокойных вещей.

Золотая обкладка к скифскому гориту. Чертомлыкский курган, 4 век до нашей эры
Золотая обкладка к скифскому гориту. Чертомлыкский курган, 4 век до нашей эры

В скифскую эпоху на берегах Черного и Азовского морей возникает множество греческих колоний. Их обитателей тоже можно считать подданными степных царей, хотя понятно, что колонисты находились в Скифии на особом положении. Тем не менее, за покровительство со стороны всадников-стрелков причерноморским эллинам приходилось регулярно выплачивать их вождям оговоренные суммы. Кроме того, в случае возникновения внешней угрозы переселенцы действовали вместе со скифами заодно, как их верные союзники. Впрочем, к эпохе Геродота в окрестностях Ольвии, а равно иных греческих городов побережья уже появились люди, которых древний автор называет "микс-эллинами" или, в другом переводе, "эллинскими скифами". Несомненно, это тоже потомки выходцев с Эллады, но уже успевшие смешаться с местными племенами. Иногда, отец всех историков даже выделяет отдельные группы метисов в качестве вполне самостоятельных народов. Таковы в сочинении грека, к примеру, каллипиды и ализоны. О последних сказано буквально следующее: "Они наряду с каллипидами ведут одинаковый образ жизни с остальными скифами, однако, сеют и питаются хлебом, луком, чесноком, чечевицей и просом". Вероятно, кроме отличий в продуктовом наборе, другой разницы со скифами-земледельцами у этих племён, обитающих по берегам реки Гипанис (Южный Буг), древний автор не усмотрел. Тем более, что владения скифов-пахарей, которые "сеют зерно не для собственного пропитания, а на продажу" вплотную примыкали к землям "микс-эллинов". Хлеборобы вообще широко распространились по всей лесостепной полосе Скифии: от Днестра до Дона включительно. Геродот называет их по разному: то собственными именами, как уже знакомых нам каллипидов с ализонами, то обобщённо – "скифами-аратерами" (пахарями), то по месту их жительства на Борисфене (Днепре) – "борисфенитами", то – "скифами-георгой" (земледельцами), как обитателей днепровского Левобережья. Однако, в чём, например, заключалась разница между "аратерами" и "георгой" писатель не удосужился пояснить. Быть может, он её просто не обнаружил. Археологи различают в лесостепной Скифии целый ряд локальных вариантов одной близкородственной культуры. Им тоже, однако, очевидно, что сходства между ними гораздо больше, чем различий. Все аграрные сообщества возникли на базе чернолесских племён предыдущей эпохи, всюду обнаруживаются вкрапления эллинских элементов, иногда слабые, иногда более сильные, почти повсеместно над аграриями господствуют всадники степного происхождения. Отличия же, пожалуй, можно усмотреть лишь в степени греческого влияния на разные группы хлеборобов, да ещё, наверное, в проникновении в их земли тех или иных граничащих с ними варваров: фракийцев, балтов или финнов. Для простоты изложения станем именовать всех лесостепных обитателей Империи скифами-пахарями. Конечно, это будет некоторым упрощением ситуации, описанной Геродотом, но ведь в конце концов не эти земледельцы – главный объект нашего внимания. На данном этапе расследования  у нас совсем иная задача –  найти славянских предков – древних лесных балтов.

Поэтому, как бы интересно не складывались взаимоотношения народов внутри скифского Квадрата, для непосредственного поиска пращуров гораздо важнее разобраться с варварскими племенами, обретавшимися вокруг него, на ближних и дальних подступах к кочевой Империи. Этим мы и займёмся основательней. Постараемся выявить среди них  балтов, отличить последних от иных обитателей региона, узнать как можно больше об их жизни, обычаях и культуре. К великому счастью всех учёных мужей, Геродот описал не только население степного и лесостепного Причерноморья, но и соседние народы. Поищем же среди них наших героев. В целом, по данным греческого историка, "части Скифии, простирающиеся внутрь материка, вверх по Истру (Дунаю), граничат сначала с агафирсами, затем с неврами, потом с андрофагами, и, наконец, с меланхленами."  С Востока к Царству кочевников прилегают владения гелонов и будинов, а за Танаисом (Доном) уже простираются наделы савроматов. Это и есть, по сути, полный перечень варварских племен, примыкающих к граням Квадрата, согласно сведениям учёного грека из города Галикарнаса.

Что ж, давайте разбираться со всеми скифскими соседями по порядку. Первыми упомянуты агафирсы, начнём наши розыски с этого народа. Их страна расположена к Западу от области скифов и к Северу от Дуная, по течению его левых притоков: Прута а также, возможно, Днестра, в его истоках. И вот, что пишет о тамошних жителях Геродот: "Агафирсы – самое изнеженное племя. Они обычно носят золотые украшения и сообща сходятся с женщинами, чтобы всем быть братьями и как родные не завидовать и не враждовать между собой. В остальном их обычаи схожи с фракийскими".

Золотые украшения фракийцев 4 века до нашей эры. Сверху - наушные подвески, снизу - ожерелье
Золотые украшения фракийцев 4 века до нашей эры. Сверху - наушные подвески, снизу - ожерелье
 
Последняя фраза, безусловно, ключевая. Действительно, в отношении агафирсов практически все исследователи проявили редкое единодушие. В них видят одно из северофракийских племён, испытавшее, вероятно, сильное влияние скифов. Тем не менее, этим людям удалось сохранить определённую степень свободы. По крайней мере, они отказали степным царям в поддержке в период нашествия Дария и даже, якобы, выдвинули войско к границе, когда кочевники собирались, заманивая врага, отступить в их края. Надо заметить, что даже самые упорные искатели славян никогда не претендовали на родство с агафирсами. Слишком уж отличались их обычаи от тех, что были в ходу у предков. Изнеженность, изобилие золотых украшений и общность жён это, пожалуй, прямая противоположность неприхотливости, скромности и супружеской верности, отмеченных древними авторами у ранних склавинов и антов. Географ Помпоний Мела подметил у этих скифских соседей ещё одну фракийскую черту, неведомую пращурам: "агафирсы разрисовывали свои лица и тела более или менее, смотря по степени благородства". Славяне же, как и балты, татуажем никогда не увлекались.
 
Фракийские женщины-вакханки, убивающие певца Орфея. Обратите внимание на татуировки на руках фракиянки. Гравировка по серебру, позолота, 5 век до нашей эры
Фракийские женщины-вакханки, убивающие певца Орфея.
Обратите внимание на татуировки на руках фракиянки. Гравировка по серебру, позолота, 5 век до нашей эры

Зато, вероятно, не было такого историка, который не увидел бы славянских предков в следующем племени из списка Геродота – в неврах. О последних греческий писатель сообщает буквально следующее: "У невров обычаи скифские. За одно поколение до похода Дария им пришлось покинуть всю свою страну из-за змей. Ибо не только их собственная земля произвела множество змей, но еще больше напало их из пустыни внутри страны. Эти люди, по-видимому, колдуны. Скифы и живущие среди них эллины, по крайней мере, утверждают, что каждый невр ежегодно на несколько дней обращается в волка, а затем снова принимает человеческий облик. Меня эти россказни, конечно, не могут убедить; тем не менее, так говорят и даже клятвенно утверждают это".

Оборотни, бегущие от змей, основательно разбередили воображение учёных мужей. Тут же вспомнили про славянских волколаков, про традиции змееборчества у предков. Принялись искать тех "гадов", что заставили пращуров покинуть родину и переселиться в чужие земли. При этом почти сразу исследователи заподозрили в геродотовых "змеях" не обычных пресмыкающихся, а, непременно, тот народ, который им поклонялся. Таковые в округе незамедлительно обнаружились и, что примечательно, даже с избытком. Академик Борис Рыбаков указывал на прибалтийские племена с "их извечным культом змеи". Другие историки усмотрели в качестве славянских обидчиков всё тех же фракийцев, которые, по римским сведениям, часто шли в сражения с эмблемами змей или драконов. Были похожие штандарты и у некоторых сарматских кочевников. Впрочем, прежде, чем обвинять кого-либо в изгнании наших прадедов с их коренных земель, давайте копнём чуть глубже. Для начала попробуем установить, кто же такие невры, и какие именно обстоятельства вынудили их стать беглецами из родной страны. А потом уже вместе решим – подходят ли они на роль наших предков, или нет.

Ведь, как оказалось, тема оборотничества, а именно превращения людей в волков, в далёком прошлом была популярна далеко не только у одних лишь славян. Подобные притчи  распространены в сказаниях балтов, встречаются в фольклоре финнов, а также в легендах кельтов и даже в сагах германских племён Скандинавии. Словом, миф о ликантропах (волках-оборотнях) широко разнёсся по всему европейскому Северу. Скорее всего, такого рода представления являются отголосками определённого этапа развития человеческого сообщества, когда на заре Истории люди ещё всерьёз полагали себя происходящими от "братьев наших меньших" и искали в животном мире неких "пращуров-покровителей". Общеизвестно, что отсталые народы зачастую считали своим прародителем того или иного зверя. Почти у каждого индейского племени Северной Америки, к примеру, имелся собственный тотем из мира животных: черепаха, сокол, койот, олень и так далее, от кого они выводили свою родословную. И волки в этом ряду были одним из самых популярных "предков", особенно в древнейшей Европе, да и в Азии тоже. По легенде именно волчица вскормила братьев Ромула и Рема, основателей Рима. Сыновьями волчицы считало себя и монголоидное племя древних тюрков с Алтая. Так что указание на способность превращаться в этих животных немногое даёт нам в плане определения этнической принадлежности невров. Зато оно чётко демонстрирует довольно низкий уровень развития данного племени. Примерно такой же, на котором находились индейские племена, когда на североамериканский континент пожаловали первые европейцы. Понятно, что для образованного эллина Геродота люди, полагающие, что в определённый промежуток времени они становятся волками и даже убедившие в этом своих соседей, были не просто варварами, как те же скифы или фракийцы, а образчиками отсталости и дикости.
 
Волк-оборотень. Гравюра по дереву художника Х. Вейдеца, 1517 год
Волк-оборотень. Гравюра по дереву художника Х. Вейдеца, 1517 год

Сюжет борьбы со змеями, который многие историки не менее усердно пытались истолковать в качестве доказательства славянской сути геродотовых невров, при ближайшем рассмотрении тоже дал весьма немногое. Победа героя над неким фантастическим пресмыкающимся, как оказалось, является центральным мифом практически всех индоевропейских народов Евразийского материка. Индоарийский бог Индра, ниспровергший трёхглавого дракона Вритру; Геракл, сокрушивший Гидру; доблестный Зигфрид из древнегерманской "Песни о Нибелунгах", искупавшийся в крови поверженного чудовища – все эти драконоборцы ни в чём не уступали Добрыне Никитичу с его неизменным оппонентом – Змеем Горынычем. Поэтому оставим тему "оборотней, бегущих от змей" историкам, страдающим избытком фантазии, а сами попробуем извлечь максимум информации о неврах из трудов прагматичного Геродота, не поверившего в необыкновенные способности северных варваров.

Итак, они у него недавние переселенцы ("за одно поколение до похода Дария"), враги пришли не откуда-то извне, а "их собственная страна" произвела эту напасть, особенно "пустыня внутри страны". "Поэтому-то невры были вынуждены покинуть свою землю и поселиться среди будинов". При этом обитать они стали в достаточно обширной области, поскольку греческий историк назвал её Невридой, выделив тем самым из общего ряда мест жительства иных племён. Искать эту страну надлежит на правом берегу Днепра, поскольку почти сразу после упоминания невров древний писатель добавляет: "Это – племена по реке Гипанису (Южный Буг) к западу от Борисфена".

Кроме того, отец всех историков довольно чётко указал одну из границ распространения невров: "Тирас (Днестр) движется в направлении северного ветра; он берёт начало из большого озера, которое отделяет Скифию от Невриды". "В направлении северного ветра" означает – с Севера на Юг. Но Днестр в своём верхнем течении бежит скорее с Запада на Восток и только сближаясь с Гипанисом начинает резко отклоняться к Югу. Вероятно, Геродот и его современники под истоками Тираса разумели какой-то из левых притоков Днестра: Серет или Збруч, иначе выдержать заданное направление никак не удаётся. Таким образом, озеро, отделяющее Скифию от Невриды, по всей вероятности, располагалось где-то на Волынской возвышенности, между истоками Западного и Южного Буга.

Меж тем, именно на Волыни в эпоху Геродота сходились границы четырёх весьма различных сообществ. С Юга сюда подступали владения фракийских племён, с Запада – венедов лужицкой культуры, здесь же начинались поселения скифов-пахарей, тянувшиеся далее на Восток к Днепру и Донцу. А с Севера на Волынь проникало милоградское населения, чьи основные наделы расстилались, в основном, в бассейне Припяти.
 
Археологические культуры середины первого тысячелетия до нашей эры на стыке Центральной и Восточной Европы и вероятное соответствие их историческим народам
Археологические культуры середины первого тысячелетия до нашей эры на стыке Центральной и Восточной Европы и вероятное соответствие их историческим народам

Поскольку блестящие обитатели балтийской Венедии в это время ещё никуда не собирались переселяться, а земледельцы Скифии и фракийцы-агафирсы уже упоминались греческим историком в качестве отдельных народов, исследователям не оставалось ничего другого, как приписать милоградские древности конкретно неврам.

Они действительно идеально подходят под геродотовы характеристики, в чём мы ещё не раз с вами убедимся. Имеется, правда, с ними и одна загвоздка. Геродот пишет, что изгнанные "змеями" племена поселились среди будинов, а будинов, в свою очередь, видит северными соседями савроматов, обитающих за Танаисом (Доном). Милоградская культура же занимает прежде всего Полесье – обширный лесной и болотный край на границе нынешних Украины и Белоруссии. На Севере она охватывает среднее течение Днепра и Березины, включая   земли Гомельской и, частично, Могилёвской области, на Западе местами почти достигает верховьев Западного Буга и Горыни, на Юге облегает истоки Южного Буга и спускается по Правобережью Днепра вплоть до широты Киева. А вот на Востоке, по другую сторону летописного Борисфена, ей принадлежит лишь нижнее течение Десны. Дальше милоградцы в этом направлении не продвинулись и, вообще, на Левобережье Днепра эти люди селились довольно робко. Сгустки их памятников находятся, в основном, в междуречье Припяти, Днепра, Южного Буга и Горыни, и только отдельными узкими обжитыми полосками вдоль основного течения наиболее крупных рек невры пробирались наверх, в лесную северную зону.
 
Милоградская культура на карте современной Белоруссии и Украины
Милоградская культура на карте современной Белоруссии и Украины

Неврида, таким образом, оказалась страной, лежащей вокруг бесконечных Припятских болот, лишь отдельными краями, прежде всего на Юге, выползающей на более сухие места. При этом располагалась она на значительном удалении от бассейна Дона. Следовательно, оборотни, бегущие от змей, ни при каких обстоятельствах не могли расселиться среди тамошних обитателей – будинов. На какие только ухищрения не пускались историки, чтобы выправить данную нестыковку. Великий путаник академик Борис Рыбаков савроматов решил из-за Дона, где их наблюдал древний грек, своей волей перебросить на Северский Донец, дабы будинов разместить где-то между ними и неврами. Всё равно получалась очевидная нелепица: либо Будиния оказывалась в таком случае бесконечно длинной, либо Неврида, но, даже в этом варианте, всё, что удалось сотворить исследователю – поселить два народа поближе друг к другу. В то время как у Геродота ясно сказано, что невры стали жить среди будинов, то есть, перебрались непосредственно в земли, принадлежащие иному племени.

Белорусский историк Сергей Рассадин, много лет изучавший милоградскую культуру, нашёл ответы, как минимум, на две загадки Геродота, связанные с этим сообществом. Во-первых, он сообразил, что за напасть превратила невров в вынужденных переселенцев. Во-вторых, пришёл к заключению о том, что ни в какую Будинию оборотни никогда не отправлялись. Если внимательно присмотреться к карте размещения милоградских памятников, становится вполне очевидно, что вся южная зона их распространения буквально накладывается на древности скифов-пахарей. Последние при этом выглядят явными хозяевами здешних мест. Им тут принадлежат большие и малые городища. Они селятся на самых возвышенных местах, поближе к пахотным угодьям. И погребают своих "царей" во внушительных по размерам курганах. В то время как милоградцы на данной территории чувствуют себя типичными "бедными родственниками". Жмутся поближе к низинам, к пойменным участкам, которые в половодье заливает подъёмом рек, к неудобьям. В Скифии у невров нет городов, хотя за её пределами они их строят. Здесь же – только скромные селища. Милоградская керамика встречается и внутри скифских укреплений, но в небольшом количестве, в отдельных уголках лесостепных городищ, где существовали, видимо, неврские кварталы. В одном из курганов скифов-пахарей, где погребена была женщина-скифианка, на тот свет её сопровождала служанка, чьи вещи, керамика и украшения оказались типично милоградскими.

Сергей Рассадин видит следующую систему взаимоотношений этносов: "Пришлые иранцы-кочевники господствовали над оседлыми аборигенами, прямыми потомками Чернолесья... Но оседлые "скифы", обладатели среднеднепровских городищ, имели в свою очередь своих данников" в лице милоградцев. Геродот, по мнению Рассадина, вместо слова "скифы" по недоразумению написал "будины". Если исправить эту досадную оплошность, всё встанет на свои законные места: невры действительно поселяются в стране пахарей и живут среди них на правах подвластного племени. Взаимоотношения днепровских земледельцев и пришедших с Севера жителей лесов и болот, в основном, мирные, знали, однако, и "чёрные полосы". На некоторых милоградских городищах, расположенных за пределами Скифии, археологи нашли следы разрушений и трёхлопастные скифские стрелы. Не ясно: проникали ли так глубоко в леса сами всадники-стрелки, или это подвластные им "скифы-пахари" во главе с киммерийскими "надсмотрщиками" по какому-то поводу приводили в чувства собственных подчинённых – невров. Последних белорусский исследователь вполне резонно при этом называет "данниками данников". Впрочем, по легенде приведённой Геродотом, правители Невриды отказали в помощи степным владыкам во время нашествия полчищ Дария. Поэтому, быть может, накодки бронзовых наконечников в лесной зоне – это всего лишь следы мщения царских скифов своим неверным подданным после победы над персами?

Что касается природы пресловутых "змей", изгнавших оборотней из мест их традиционного обитания, то с учётом ландшафтно-климатических условий Невриды, нетрудно догадаться, что за беда приключилась с милоградцами. Змея во многих древних культурах выступала символом воды, дождя и влажности в целом. "Пустыня внутри страны", точнее болотистая область вокруг Припяти, в некоторые исторические эпохи действительно становилась практически безлюдна. "Начало одного из больших периодов возрастания влажности и понижения средних температур, выделяемых для Европы, – пишет профессор Рассадин – приходится на вторую половину VI века до нашей эры, что совпадает, как видим, с Геродотовой датировкой нашествия змей". Выходит, именно повышение влажности заставило некоторую часть милоградовцев сдвинуться южнее – на Волынскую возвышенность, на Киевщину и в низовья Десны, где они попали в зависимость от скифских пахарей. Впрочем, несмотря на отчётливое деление Невриды на две части "по линии проходящей несколько севернее границы леса и лесостепи" – северную болотно-лесную и южную, подвластную пахарям, очевидно, что скифское влияние ощущается по всей её территории. Милоградцы, как и многие другие восточные европейцы, с возникновением Империи кочевников переживают явный подъём. Исследователи отмечают "благоприятное воздействие прочных контактов со Скифией" на все сферы жизни невров. Сюда, в глухие дебри Южной Белоруссии и Северной Украины, пусть и с некоторым опозданием, пробиваются из Причерноморья новые вещи и прогрессивные технологии.
 
Лесной курган на территории Белоруссии. Фото в наши дни
Лесной курган на территории Белоруссии. Фото в наши дни

Геродот отмечал, что "у невров обычаи скифские". Археологи подтверждают его слова, указывая на значительную степень влияния цивилизованных южан на жизнь оборотней. Да и на смерть тоже, поскольку под воздействием соседей эти племена начинают погребать своих вождей под курганами. Причём данный обряд проникает даже в северную зону милоградской культуры, где он смотрится уже откровенно инородным элементом, идущим вразрез с обычаями прочих лесных племён. Правда, насыпные холмы милоградцев, как правило, невысоки, да и сопроводительный инвентарь их относительно беден. Воины, лежащие под ними в обшитых деревом могильных ямах явно не могли тягаться в богатстве не только с царскими скифами, но даже с киммерийскими "надсмотрщиками" из соседних лесостепных городищ. Впрочем, намного чаще у невров всё же встречаются более привычные для Центральной Европы грунтовые кладбища с кремациями. То есть, их основной погребальный обряд скорее напоминал венедский. Речь идёт о те же самых полях захоронений в неглубоких округлых ямках, куда эти люди ссыпали прах от тел покойников, сожжённых на стороне. Разница с традициями Лебединых племён заключалась лишь в том, что милоградцы не использовали урны, закапывая пепел и частично обуглившиеся кости предков прямиком в землю. Хотя в могилах и находят осколки сосудов, но они оказались там скорее, как остатки поминальной тризны. Кроме битых горшков и костей животных – следов заупокойной трапезы – в таких ямках часто обнаруживают по одному зубу лошади, коровы, реже – свиньи или козы, глиняные изделия – формы для литья металлов, пряслица, грузики, куски угля и железной руды, иногда – комки красной и жёлтой охры, последние попадались археологам и на кладбищах лужицких венедов. Подчас в могилах невров лежали по паре булыжников. Впрочем, зачем их туда помещали – никто из учёных точно сказать не может. Иногда в погребениях встречаются и незатейливые украшения милоградцев – серебряные и бронзовые браслеты, височные кольца, серьги, подвески и кольца, носимые на пальцах, бронзовый бисер. Обнаружены были в Невриде и шесть фибул – все, как на подбор, с Запада, из кельтско-венедской зоны. Однако, чаще здесь в качестве застёжек использовались булавки – железные иголки с фигурным бронзовым окончанием. Конструкция их была попроще, но смотрелись они на одежде порой не менее эффектно.

Ажурная биметаллическая (железо, бронза) булавка милоградской культуры (подгорцевская группа)Ажурная биметаллическая (железо, бронза) булавка милоградской культуры (подгорцевская группа)
Ажурная биметаллическая (железо, бронза) булавка милоградской культуры (подгорцевская группа)

Хотя влияние соседей, особенно – южных, сложно переоценить, полного слияния милоградской культуры с сообществом скифских пахарей не произошло. Причём, не только в лесной зоне, но и в самой Скифии, где жила относительно продвинутая часть невров, археологи часто именуют её подгорцевской. "Несмотря на глубокую скифизацию, – напишет об этих людях Сергей Рассадин – свою этническую самобытность "подгорцевцы", наверное, сохранили. Об этом можно судить по существованию у них оригинального ажурного стиля, от скифского "звериного" совершенно независимого". Впрочем, питерский археолог Владимир Ерёменко не совсем согласен в этой части со своим белорусским коллегой. Он полагает, что ажурный стиль, так полюбившийся неврам, зародился на Северном Кавказе, у тамошних мастеров металлообработки и затем попал вместе с ними сначала в городища скифов-пахарей, а уж от тамошних умельцев – и к соседним северным варварам. Жившие на Кавказе меоты издревле славились, как литейщики и кузнецы. Неудивительно, что переселяясь с Ближнего Востока на Днепр степные цари предпочли прихватить с собой и своих горских оружейников. Именно последние, видимо, научили оборотней лить железо и создавать вещи в причудливом ажурном стиле.

Что касается нашествия Зверей, то невров оно совсем не затронуло. Вероятно, милоградцы, будучи "данниками данников", со степными племенами напрямую не контактировали, и подражали по большей части скифам-пахарям. В их поселениях находят глиняные фигурки коней, очень похожие на те, что приносили в жертву своим богам земледельцы, вышедшие из  чернолесского ареала. А вот хищников, в том числе пресловутых волков, оборотни почему-то не почитали. По крайней мере, следов волчьего культа у них не обнаружено. Важно и то обстоятельство, что не смотря на разницу в уровне развития, милоградцы Севера и Юга, по мнению учёных, несомненно были одним народом с общими традициями. И этот этнос весьма выделялся среди прочих, подвластных степным царям. Так, по всей зоне распространения невров сохранялась необычная для Скифии керамика – круглодонные сосуды, нижняя часть которых напоминала яйцо. Такие неудобно перевозить в повозках или ставить на плоскую поверхность, но обложенные камнями очага, они становятся довольно устойчивыми. Возможно, в тех болотистых краях, где жили невры, горшки подобных форм зарекомендовали себя, как вполне практичные. Конечно, на телегах такую утварь не повезёшь, ибо останутся одни черепки, но вот на выдолбленных из стволов деревьев лодках сплавлять посуду с округлым днищем очень даже сподручно. А реки, видимо, являлись главными магистралями залитой водой Невриды.
 
Керамика милоградской культуры
Керамика милоградской культуры

Ещё одной удивительной особенностью милоградской культуры стало распространение здесь так называемых "болотных городищ". Как мы уже знаем, в южной части Невриды укрепления милоградцы-подгорцевцы не создавали, вероятно, им не дозволяли делать это скифы-пахари, у которых были здесь собственные крепости и которые полагали эту землю своей страной. В северной же зоне невры вполне свободно возводили опорные пункты по берегам рек, главным образом используя для этого возвышенные участки. Такие их поселения археологи часто именуют "мысовыми городищами". Они, особенно, если сравнивать с укреплёнными районами скифов-пахарей, очень скромны по площадям. Проживать там могло не более пары сотен человек. Да и валы оказывались невелики – полтора-два с половиной метра высотой. Но были у невров и поистине поразительные сооружения. Среди болот, окружённые непролазными трясинами, в удалении от речных магистралей, иногда появлялись сухие площадки, порой даже полностью насыпные, которые окружались двухметровыми валами. Подчас это были абсолютно ровные круги среди сплошных топей, куда вели неприметные и тоже искусственно созданные тропки. Никаких иных построек, кроме валов по внешнему периметру, в "болотных городищах" зачастую не обнаруживается. Порой нет вообще следов культурного слоя – ни пятен от костров, ни развалов жилищ, ни осколков керамики. Ничего, чтобы свидетельствовало о том, что люди тут жили или проводили какие-то обряды типа жертвоприношений. Некоторые подобные площадки оказались весьма невелики, могли вместить всего до сотни человек, тесно прижавшихся друг к другу, другие были в десятки раз больше. Но для чего они создавались – учёные теряются в догадках. Если их строили как временные убежища на случай нашествий, то, вполне очевидно, что в зимний период, когда болота глубоко промерзали, такие опорные пункты утрачивали всякий смысл. Если это были культовые места, то кому можно было поклоняться посреди трясин, и где хоть какие-то отметины от вершимых здесь ритуалов? 

Надо заметить, что несмотря на сложные природные условия, в которых они оказались, милоградцы занимались, в первую очередь земледелием и разведением скота: коров, лошадей, свиней, коз и овец. Хотя лесов в округе было изобилие, охотой эти люди всерьёз не увлекались. По крайней мере, даже в милоградских городищах на Припяти, а это довольно северная зона, кости диких животных обнаруживаются редко, либо их не находят там вовсе. Зато в любом неврском поселении практически у каждого жилища археологам попадаются бесчисленные ямы для хранения зерна. Также в стране оборотней немало находок железных серпов и жатвенных ножей, а всё это – первые признаки землепашества. И хотя наконечников сохи или рала во владениях милоградцев пока не обнаружено, есть основания полагать, что они обрабатывали поля по образцу своих соседей-пахарей, используя лошадиную тягу. Однако, наделы им достались куда более неудобные. И за пахотные земли неврам приходилось воевать с лесами и болотами.

Очень важно и то, что кость, как поделочный материал, в Невриде почти не используется, а всё, им необходимое, геродотовы оборотни мастерят из дерева и железа. Последнее плавят сами, обучившись этому непростому искусству, как мы уже установили, у жителей лесостепных городищ, включая выходцев с Кавказа. Технологии, конечно, здесь применялись самые простые, и в лесную зону они проникали с некоторым опозданием по сравнению с более южными краями, тем не менее, очевидно, что большинство невров уже в эпоху Геродота уверенно попало в крепкие объятия Железного века. Оружие тут, правда, находят довольно редко, в основном, это наконечники стрел, лишь изредка – дротиков и копий, несколько раз повстречались кинжалы. Мечей и доспехов у этих людей не было вообще, зато много обнаружено в их землях железных топоров и ножей, столь необходимых человеку для ведения хозяйства в лесной местности. Несомненно, невры были сугубо мирным народом, отнюдь не стремившимся воевать со своими соседями, но научившимся существовать на зыбкой грани Леса и Лесостепи, подчиняясь более сильным и передовым племенам, но и немало получая от них взамен. Что касается того, на каком языке говорили оборотни и каким народам они могут доводиться предками, то об этом мы порассуждаем чуть позже, когда закончим обход всех скифских владений, в который нас увлёк неутомимый галикарнесец.

<<Назад   Вперёд>>