– А вам не кажется, коллега, что ваши выводы, сделанные по форме черепов или по основным занятиям населения, не более достоверны, чем предсказания по кофейной гуще в салоне какой-нибудь лондонской гадалки? Некие индоевропейские племена вполне могли одичать в днепровской лесной глуши, уральские народы, напротив, многому научиться у своих прогрессивных соседей. Так что, уровень развития вообще не показатель для того, чтобы отнести древнее племя к тому или иному языковому сообществу. Ещё более нелепо выглядит ваше "гадание на черепах". Ведь среди современных финно-угорских народов встречаются представители самых разных антропологических видов: длинноголовые и короткоголовые, с широкими лицами и, напротив, с узкими, светловолосые и брюнеты. Но точно такую же картину мы наблюдаем и у индоевропейцев. И не всегда антропологи в состоянии различить представителей одного и другого миров. Например, Валерий Алексеев пишет: "в составе эстонцев представлены все те же комплексы признаков, которые мы находим в составе балтов".  Скажите мне, Уотсон, как, по-вашему, вообще выглядели древние балты?

– Мы, кажется, уже обсуждали этот вопрос. И пришли к выводу, что древние балты должны были обладать нордическим типом внешности – отличаться длинными черепами, узкими лицами, светлыми волосами и глазами. А что, разве в этом есть сомнения?

– Не берусь судить насчёт цвета шевелюр, а вот с шириной лица вы явно промахнулись, доктор. По крайней мере, если рассматривать средневековые серии. Вот, что сообщает об этом известный латвийский антрополог Раиса Денисова: "На территории Литвы и Латвии в I тысячелетии были представлены три основных антропологических типа. Первый – характеризовался долихокранной формой черепа с большим продольным диаметром, средневысоким, сравнительно широким и профилированным лицом в горизонтальном направлении. Он являлся основным антропологическим типом балтских племён I тысячелетия нашей эры – латгалов, жемайтов, ятвягов и пруссов". Как видите, специалисты указывают на широкие скулы как типичный признак древних балтов. Денисова всячески подчёркивает данное обстоятельство: "Узкое лицо не было характерным для балтских племён I и II тысячелетий". Исследовательница также очерчивает территорию распространения в Средние века "характерного для балтов долихокранного широколицего типа. В I тысячелетии она охватила преимущественно южные районы Латвии, Литву и значительную часть Белоруссии".

– Неужели вы намекаете на то, что древним балтам в целом был присущ именно кроманоидный вариант внешности? И что он был распространён на столь огромной площади – от берегов Балтийского моря до Десны?

– Видите ли, Уотсон, справедливости ради надо отметить, что расовый тип большинства древних племён, принадлежавших к балтскому сообществу, не может быть достоверно установлен, поскольку значительная часть этих людей не оставляла после себя могильников. И лишь для  эпохи Средневековья, когда повсюду утвердились христианские обряды, стало возможно подробно изучить антропологический состав здешнего населения. Оказалось, что для этого периода подавляющее количество балтских племён характеризуется крупными массивными черепами и широкими лицами. В определённом смысле их можно считать прямыми потомками кроманоидных аборигенов Европы. Но точно такими же формами головы отличались и некоторые "уральские" народы, в частности, ижора и водь.

– Холмс, вы меня решительно запутали! С одной стороны, у вас финно-угорцы, по крайней мере, прибалтийские финны – это правнуки древних охотников на оленей, пришедших из Центральной Европы. С другой, балты тоже оказываются выходцами с тех же самых мест, чьи пращуры с незапамятных времён жили на Севере нашего континента. Вдобавок, среди тех и других встречаются люди с массивными черепами и широкими лицами. Как же нам теперь отличать балтов от финнов, если у них присутствуют сходные черты внешности?

– Разве я не говорил вам, Уотсон, что ваше "гадание на черепах" в данном случае гроша ломаного не стоит. Это в начале прошлого века стоило антропологам найти в Восточной Европе череп с некоторым уплощением лица или пониженным переносьем, как его тут же провозглашали "финнским". А все находки с ярко выраженными европеоидными признаками немедленно признавали "балтскими". Теперь учёные понимают, что картина сложения народов региона была намного сложнее. В балтской зоне попадаются представители уральского антропологического варианта. А среди финнских племён было немало тех, которые отличались вполне европеоидной внешностью.

– Тогда я в отчаянии! Неужели не существует способов отличить древних балтов от финнов?

– Отчего же, вполне себе существуют. Однако, если вы желаете определить языковую принадлежность исторических народов, а не их расовый тип, а это далеко не одно и тоже, то и обращаться вам, Уотсон, надо вовсе не к антропологам, а к лингвистам. Я имею ввиду, конечно же, язык земли – древнюю топонимику региона. В самом деле, друг мой, мы с вами вполне достоверно связали все племена из списка Геродота с теми или иными археологическими культурами. Не так ли? Всё, что нам теперь осталось сделать – наложить карту этих археологических сообществ на зоны распространения балтских и финнских названий рек, озёр и ручьёв После чего всё сразу станет на свои места. Посмотрите сюда, Уотсон!   

Убедитесь, что те народы, которые вы так поспешно "отдали" финнам, а именно, геродотовы андрофаги и меланхлены, находятся вместе с неврами в ареале балтской гидронимии. Это означает, коллега, что не только припятские "оборотни",  но и деснинские рыбаки, а также каннибалы Верхнего Поднепровья говорили на наречиях индоевропейской семьи, конкретно – на языках балтов.

– Но, Холмс, этого не может быть! Я готов поверить в то, что юхновские рыболовы являлись слегка одичавшими индоевропейцами. В милоградцах на этот счёт я ни минуты не сомневался. Но и в самом страшном сне мне не могло привидеться, что дикие людоеды из днепровских дебрей окажутся языковыми родственниками самых передовых и прогрессивных народов нашей планеты. Как можно согласиться с тем, что ужасные андрофаги – это индоевропейское племя! Умоляю вас, Холмс, давайте ещё раз всё перепроверим! Тут не может быть никакой ошибки?!

– Сами взгляните на границы археологических культур и очертания балтской топонимической зоны. Скорее, можно усомниться в принадлежности к балтам милоградцев-невров или юхновцев-меланхленов. Ведь их области на Юге несколько выходят за пределы ареала балтских названий. Впрочем, данное обстоятельство вполне объясняется тем, что в данных краях господствовали скифы-пахари. Эти аграрии считали днепровскую Лесостепь своими владениями и вряд ли позволили бы неврам и меланхленам называть здешние реки и ручьи собственными именами. Что касается племён лесной зоны, то тут, напротив, всё предельно ясно. И поклонники штрихованной керамики, и днепро-двинцы, и верхне-окцы расположены в самом сердце балтоговорящей страны. Никем иным, кроме балтов, они быть не могли. Послушайте, Уотсон, что пишет по этому поводу авторитетный советский археолог Пётр Третьяков: "Область городищ со штрихованной глиняной посудой, как уже указано, охватывает не только Северо-Западное Поднепровье, но и Юго-Восточную Прибалтику, то есть, исторические земли литовцев и латышей. На этом основании в археологической литературе эти городища уже давно рассматриваются в качестве бесспорных древностей балтийских племен раннего железного века, тогда как этническая атрибуция других локальных групп верхнеднепровских городищ нередко подвергалась сомнениям. И только в последнее время, после новых исследований верхнеднепровской гидронимии, установивших восточную границу древних балтов, эти сомнения окончательно отпали. Оказалось, что племена Северо-Восточного Поднепровья – днепро-двинские, верхнеокские и юхновские – полностью входили в ареал древней балтийской гидронимии, их границы на севере, востоке и юге полностью совпадали с гидронимическими границами древних балтов". Этот факт, как ни прискорбно вам слышать, друг мой, означает – изъяснялись людоеды исключительно на балтских наречиях. К финно-уграм, включая мордву, они никакого отношения не имеют.

– А не могли учёные что-либо напутать относительно границ расселения балтов и финнов? Ведь древние племена очень часто перемещались с места на место. А вместе с ними путешествовали и названия рек и озёр. Вдруг балтские племена появились в данной местности намного позже эпохи Геродота?

– В том-то и дело, коллега, что обитатели лесного Поднепровья оказались редкими домоседами. В этих краях археологические культуры столетиями располагались в одних и тех же пределах, практически не меняя своих очертаний. Вот, что об этом пишет всё тот же Третьяков: "Культура верхнеднепровских группировок раннего железного века и границы, отделяющие их друг от друга и от соседних финно-угров, как уже говорилось, оказались чрезвычайно устойчивыми. Они просуществовали, заметно не изменяясь, без малого тысячу лет, а в отдельных местностях и более". Как видите, Уотсон, никакой ошибки тут быть не может. Существенных подвижек населения здесь не было, и учёные уверенно относят к балтам и штриховиков, и днепро-двинцев, и верхне-окцев. Независимо от того, признаем ли мы андрофагами одних только представителей днепро-двинской культуры, или будем считать каннибалами все верхнеднепровские лесные племена – мы должны согласиться с тем, что эти люди говорили по-балтски. Впрочем, для полной чистоты эксперимента давайте взглянем на население лесной зоны Днепра и с антропологической точки зрения.

– Но как такое возможно, если у нас нет их могильников, а, следовательно, и черепов для измерения?

– Зато у нас есть их предполагаемые потомки. В Средние века Верхнее Поднепровье, то есть, места обитания народов штрихованной керамики, днепро-двинцев, верхне-окцев и юхновцев, оказалось заселено восточнославянскими племенами: дреговичами, радимичами, кривичами. Большинство историков считают последних аборигенами здешних краёв, поскольку их антропологический тип выделялся среди прочих славянских народов. Послушайте, что пишет по поводу облика этих людей уже знакомая нам Раиса Денисова: "Однако дреговичи, радимичи и полоцкие кривичи начала II тысячелетия отличались долихокранией с крупным продольным диаметром и широким лицом (Дебец, Алексеева). Мнение о присутствии среди восточных славян Белоруссии начала II тысячелетия антропологического типа, сходного с типом балтов, было высказано Валентином Седовым. По мнению Татьяны Алексеевой, комплекс признаков, где долихокраниния сочетается с широколицестью, генетически не связан со славянами. Татьяна Алексеева на этом основании предполагает, что тип полоцких кривичей, радимичей и дреговичей в значительной степени формировался на балтской основе. Сходный антропологический тип с широким лицом обнаружен также у мазовшан (северо-восточных поляков) X века, где также можно предполагать балтский субстрат".

– Если я правильно понял мнение данного специалиста, Денисова полагает, что средневековые обитатели Белоруссии, хотя и говорили на славянских наречиях, по происхождению были всё теми же лесными балтами. Но какие у нас доказательства того, что дреговичи, радимичи и полоцкие кривичи являлись потомками геродотовых андрофагов и их соседей, а не были более поздними переселенцами в эти места?

– Вы правы, Уотсон, прямых доказательств приемственности здешнего населения у нас нет. Но давайте взглянем на всю совокупность фактов, имеющуюся в нашем распоряжении. Итак, что нам известно об обитателях Верхнего Поднепровья? Геродот разглядел в этом регионе три племени: невров на Припяти, меланхленов на Десне, и андрофагов в глубине лесной зоны. Лингвисты установили, что если первые и вторые несколько выпадали из ареала балтской гидронимии, то людоеды, напротив, находились в самом его эпицентре. Археологи же уверяют нас, что в лесном Поднепровье скрывалось целых три археологических культуры: штрихованной керамики, днепро-двинская и верхне-окская. Но все они были столь тесным образом связаны между собой, что вероятно принадлежали единому этносу. Занимали племена, которых мы подозреваем в родстве с легендарными каннибалами, поистине огромные территории – Юго-восток Литвы, практически всю Северную Белоруссию и даже существенную часть Северо-западной Росии, с выходом на Валдайскую возвышенность. И тут появляются антропологи и заявляют, что им неизвестен антропологический тип обитателей данного региона в скифское время, но позже, в Средние века, здесь жили люди "характерного для балтов долихокранного широколицего типа". Есть два варианта объяснения данного феномена. Либо надо предположить, что накануне Средневековья все потомки лесных племён (штриховиков, днепро-двинцев, верхне-окцев) разом и организовано покинули места своего древнейшего обитания и удалились в неизвестном направлении, а сюда пришёл некий другой народ, но очень похожий на балтов по своей антропологии. Либо...

– Либо никто никуда не уходил. А дреговичи, радимичи и полоцкие кривичи – это и есть правнуки андрофагов, точнее, балтских народов лесной днепровской зоны.

 

– И этот вариант, как вы сами прекрасно понимаете, с точки зрения теории вероятностей гораздо более предпочтительней. Действительно, чрезвычайно трудно поверить в то, что население столь внушительного по размерам региона могло в одночасье бесследно изчезнуть. Скажу вам более – по моему разумению правнуки геродотовых андрофагов и тацитовых феннов и сейчас проживают там же, где обитали их предки. Послушайте, что сообщает нам Татьяна Алексеева: "Антропологически и современное восточнославянское население, белорусы, например, и средневековые верхнеднепровские кривичи, радимичи, дреговичи, принимавшие участие в сложении белорусского народа, демонстрируют черты сходства с балтами. Однако, не со всеми, а с теми группами, которые в эпоху железа территориально связаны с Верхним Поднепровьем – ятвягами и носителями культуры штрихованной керамики. В то время здесь отчётливо выражены такие черты физического облика, как массивная удлинённая голова, низкие глазницы, среднеширокое лицо – черты, восходящие, как показывают антропологические материалы предшествующих эпох, к глубокой древности". И хотя Алексеева деликатно умалчивает о днепро-двинских племенах, видимо, памятуя о связи последних с андрофагами, в реальности речь идёт об едином расовом варианте, получившем распространение по всей области, некогда занятой лесными днепровскими балтами. Специалисты называют этот тип валдайским или валдайско-верхнеднепровским. Его ареал удивительно схож с областью расселения в древности штриховиков, днепро-двинцев и верхне-окцев. Всё та же Северная и Центральная Белоруссия, Юго-восточная Литва и Северо-западная Россия. Кстати, люди схожего антропологического типа проживают и на Северо-востоке Польши, в Мазовии. За прошедшие тысячелетия черепа этих людей несколько измельчали, стали не такими массивными, но относительно широкие лица по-прежнему остаются их отличительным признаком, если хотите – визитной карточкой.

 

– Уж не думаете ли вы, Холмс, что современное население Северной и Центральной Белоруссии, Юго-восточной Литвы, северо-западных районов России и Мазовского воеводства Польши – это прямые потомки верхнеднепровских андрофагов?

– Зачем же так грубо? Во-первых, у нас нет доказательств того, что все, без исключения, обитатели днепровской лесной зоны в скифское время повально увлекались каннибализмом. Возможно, у Геродота речь идёт лишь о днепро-двинских племенах. Во-вторых, подобным обликом отличались многие древние народы, жившие и севернее, и южнее. Например, обитатели земель Латвии и Литвы, или юхновские рыбаки Подесенья. Даже отдельные финнские племена и те имели схожую внешность. Так что, речь идёт прежде всего о том, что в данной зоне проживает немалое число правнуков древних аборигенов Европы кроманоидного антропологического типа. Все ли они были уроженцами Верхнего Днепра или часть из них – более поздние мигранты с территории той же Прибалтики, Десны или даже более отдалённых земель – неизвестно. В-третьих, конечно же, на эти земли за прошедшее время накатывались различные миграционные волны. И если в сельской местности население всегда более устойчиво, то в крупных городах оно менялось достаточно быстро. Поэтому нелепо утверждать, что люди, живущие в ареале распространения валдайского типа – правнуки людоедов. Будем выражаться корректней: основу здешнего населения составили выходцы из лесной зоны Верхнего Поднепровья, то есть тех краёв, где великий галикарнасец наблюдал своих андрофагов, а римский писатель Тацит засвидетельствовал пребывание диких феннов.