Впрочем, не станем гадать на кофейной гуще, обратимся к трудам археологов, пусть они расскажут нам, что на самом деле происходило между готами и днепровскими венедами сразу после первого гуннского удара 375 года. Слово Роману Терпиловскому: "Заключительный этап таких связей приходится на вторую половину IV-начало V веков и совпадает с финальной фазой киевской и черняховской культур. В целом на памятниках этой стадии киевской культуры число черняховских вещей невелико, однако, они встречаются повсеместно, достигая даже отдалённых областей Верхнего Поднепровья. Особенно активные контакты киевского и черняховского населения наблюдаются на поселении Хлопков в Киевском Поднепровье и ряде селищ Черниговского Подесенья (Роище, Верхнестриженское 2, Александровка 1), относящихся ко второй половине IV-началу V веков. В первом случае, очевидно, речь может идти о "варваризации" или "славянизации" черняховского населения. Во втором случае фиксируется активное поступление импортов, не исключена даже инфильтрация небольших черняховских групп в киевскую среду. Учитывая, что лепная керамика памятников Хлопков и Роище характеризуется рядом "протопеньковских" черт, можно с определенной долей вероятности связать эту археологическую ситуацию с войной "антов Боза" и готов Витинария:

1. Известные события произошли вскоре после нашествия гуннов в 375 году.

2. Конфликт происходил где-то в пограничье готского и венедо-антского ареалов.

3. Анты, описанные Иорданом и Прокопием в VI веке, в научных традициях последних десятилетий связываются с носителями пеньковской культуры. Так как её непосредственными предшественниками являются памятники типа Хлопков и Роища, то не исключено, что именно к оставившим их племенам какими-то скифо-сарматскими группировками в составе "империи" Германариха впервые был применён этноним "анты".

Если попробовать перевести на простой русский язык главное, что было сказано видным археологом современности, картина получается следующая: довольно жёсткая северная граница между готами и венедами после 375 года начинает размываться. Часть населения Готии (толи германцы, толи венеды ранее проживавшие на готской территории) просачивается небольшими коллективами в лесную зону, занятую потомками днепровских разбойников. Именно они приносят с собой черняховские вещи как на Десну, так и в верховья Днепра. С другой стороны идёт встречный поток: отчаянные венеды, воспользовавшись уходом значительной части готского населения на Запад, начинают проникать в германскую лесостепь, "славянизируя" некоторые готские посёлки.

Простите, но что же в таком случае нам следует принимать за следы конфликта между Винитарием и Бозом: "инфильтрацию", то есть, просачивание маленьких южных группировок в Лес, или, напротив, "варваризацию" бывших готских земель переселенцами с Севера? Разве это вообще похоже на войну? Где заброшенные посёлки, где клады, не говоря уже о полном и организованном перемещении населения в какую-то одну сторону? Разве ситуация на гото-венедском пограничье этого времени не объясняется гораздо проще: часть подданных Германариха (вероятнее всего, из числа венедов живших среди готов) в панике бежит от гуннов на Север, зато другая часть венедов, напротив, воспользовавшись запустением благодатных земель, на свой страх и риск из лесной зоны переселяется в готскую Лесостепь. Вот и всё.

К тому же, будем помнить, что сам конфликт, по словам Иордана, оказался весьма скоротечен. Винитарий,"освобождаясь из под их (гуннов) власти и пробуя проявить свою силу, двинул войско в пределы антов" (неужели, в днепровские леса?), сначала потерпел поражение, затем сумел победить и распял вражеских вождей. "Но с такой свободой повелевал он едва в течение одного года", пришли гунны и после ряда кровопролитных сражений разгромили готов, убили Винитария и восстановили "статус-кво". Вся заварушка длилась не более года, и требовать от археологов, чтобы они предъявили нам её явные последствия слегка самонадеянно. Вот только согласитесь, что обстановка на северных границах Готии не слишком отвечает описанным Иорданом событиям. Если огромное готское войско направилось на Север, почему мы наблюдаем здесь лишь просачивание маленьких черняховских группировок вплоть до Верхнего Днепра. Согласитесь, так не бывает – либо армия идёт на покорение соседнего народа, либо беглецы просят убежища на его территории. И то и другое одновременно как-то не стыкуется. И потом, наступление войска на земли венедов плохо вяжется со встречной "варваризацией" готских посёлков северными переселенцами. Может мы что-то упускаем и конфликт имел место где-то в другом направлении?

Неужели правы западные исследователи во главе с Вернадским: "анты" на первом этапе это никакие не славяне, а некие аланские племена с гор Кавказа? Да нет, быть этого не может. Во-первых, сведения о войне Винитария с Бозом мы получили из уст Иордана. А именно он более всех настаивает на родстве венедов с антами. Будь противниками готского предводителя кочевники-однофамильцы славян, думаю, историк обязательно указал бы на это обстоятельство. Во-вторых, само имя, а точнее – прозвище, германского царя показывает, кто же на самом деле был его неприятелем. "Винит-арий" переводится как "потрошитель венедов", "венедобойца" и это почётное звание потомок Германариха получил благодаря победе над Бозом, других-то триумфов в его короткой биографии просто не было. Но если на Севере конфликт готов и венедов не просматривается, может он имел место в иной стороне?

Например, к востоку от Днепра. Ведь в гуннскую эпоху здесь происходило нечто весьма любопытное. Как самостоятельное явление исчезает сейминско-донецкий вариант киевской культуры. Если не забыли, так археологи именуют тех венедов, что проявили покорность готам и жили внутри державы Германариха, на самой её восточной окраине, занимая земли нынешней Курской, Белгородской и Харьковской областей. Но этот венедский очаг не теряется бесследно, поскольку на Дону, в районе так называемой Острой Луки и её окрестностей: приблизительно от Липецка до Воронежа, вблизи тех мест, где ранее обитали герулы, появляется новое образование. На языке учёных оно прозвано памятниками круга Чертовицкое-Замятино. Вот что рассказал об этом воронежский археолог Александр Медведев: "На основании полученных данных комплекс поселений у села Замятино интерпретируется как региональный ремесленный центр с полиэтничным населением, включавший носителей киевских, черняховских, а также лесных (мощинских, дьяковских) и позднеантичных традиций. По мнению Андрея Обломского, его хронология укладывается в пределы середины - второй половины V века, не исключая появления некоторых поселений уже в конце IV века. Здесь открыто несколько строительных объектов со следами ремесленного производства (косторезного, металлоплавильного, гончарного). Появление квалифицированных мастеров – гребенщиков, ювелиров, гончаров – связывается Обломским с перемещением на Острую Луку Дона одного из гуннских племён. Андрей Обломский предполагает, что всё население, оставившее древности круга Чертовицкое-Замятино, пригнали на Верхний Дон гунны с целью обслуживания их местной ставки. Между тем, основа керамического комплекса замятинских поселений вполне определённо соотносится с керамикой сейминско-донецкого варианта киевской культуры, носители которого, по мнению самого Обломского, покинули свой исконный регион где-то во второй половине IV века. Причём речь идёт, судя по числу местонахождений древностей типа Чертовицкое-Замятино, о довольно крупном массиве населения".

Итак, что же у нас, таким образом, получается? К Востоку от бывшей державы Германариха, на ставших вновь благодатными донских землях сразу после гуннского нашествия возникает мощный аграрно-ремесленный центр. Большую часть его обитателей  составили лояльные готам венеды (сейминско-донецкий и, в чуть меньшей степени, среднеднепровский варианты киевской культуры). Можно было бы, конечно, предположить, что венеды из Готии сами добровольно переселились на Дон, но вместе с ними, пусть и в малом количестве, обнаружили балтов с берегов Оки (мощинская культура) и даже финно-угорских охотников с верховьев Волги (дьяковцы), тут же оказались мастера из неких античных городов, включая даже далёкую Фанагорию (азиатский Боспор). А присутствие в одном центре уроженцев столь разных регионов является ярчайшим признаком того, что их здесь собрали насильно. Кто-то принудительно сконцентрировал население в одном районе, не особо интересуясь, желают ли эти люди жить все вместе, или нет.

На этой же территории открыты престижные захоронения типа Животинного, вероятно, принадлежавшие тем, кто надзирал за чертовицко-замятинскими невольниками. Среди них, по словам Андрея Облонского, обнаружено "присутствие какой-то группы германцев постчерняховского периода, вовлечённых в орбиту передвижения гуннов", а также явные кочевнические элементы: "Подобные признаки присущи некоторым степным захоронениям, погребениям Крыма, Кавказа, некрополя Танаиса. Наибольшую близость верхнедонские ингумации обнаруживают с позднесарматским погребальным обрядом волго-донского региона, включая преобладающую ориентировку покойников в северном и южном секторах. Недаром уже в первоначальной публикации Животинного могильника авторами был высказан тезис о связи этого некрополя по погребальному ритуалу с сарматским населением степей". А ведь мы с вами прекрасно знаем, что "поздние сарматы волго-донского региона" – это научный синоним ядра гуннских племён.

Да и кто ещё мог здесь создать мощнейшую базу, если не победоносные гунны, тем более, что основную часть невольников пригнали сюда из Днепровской Готии? Кто мог доставлять рабов одновременно из таких удалённых друг от друга районов, как верховья Сейма, берега Оки и Верхней Волги, где жили финноязычные охотники, и остров Фанагория, нынешняя Тамань? Наконец, кто ещё бы посмел это сделать в ту эпоху, когда всем в Скифии заправляли свирепые кентавры? Можно, конечно, усомниться: отчего база возникла так глубоко внутри гуннских владений, почти на границе Европы и Азии? Но это как раз вполне понятно – агрессоры с уродливыми лицами ещё не знали, как далеко на Запад они сумеют продвинуться, и на всякий случай предпочли создать аграрно-ремесленный центр в тылу, поближе к прежним своим пределам. Психологически это вполне объяснимо.

А теперь предельно простой вопрос. Куда должен был вторгнуться Винитарий, дабы "освободится из-под власти" гуннов, то есть нанести им наиболее болезненный удар и одновременно укрепить своё могущество? Неужели, на север, в глухомань днепровских лесов? Или целью его агрессии всё же должен был стать Чертовицко-Замятинский центр, где трудились на благо кочевников сотни тысяч ещё недавно подвластных готам венедов? Ведь овладев Острой Лукой Дона он возвращал под своё крыло и множество старых-новых подданных и получал ремесленную базу для снабжения своей армии и, одновременно, лишал кочевников жизненно важных им поставок оружия и продовольствия. Именно в этом случае, гуннам Баламбера надлежало, оставив все дела на Западе, немедленно вмешаться в конфликт, что они, как известно, и сделали. В таком случае, нам, хотим мы того или не хотим, придётся признать, как мне представляется, очевидное: анты – это название, которое дали своим невольникам и их надсмотрщикам гунны. В самом деле, давайте проанализируем всё, что нам известно об этом этнониме, а равно и о ситуации, сложившейся в это время на востоке Европы. Название "анты" впервые всплывает на Северном Кавказе в эпоху, когда в те края из Средней Азии приходят массагеты, будущие маскуты. Весьма вероятно, что так звался один из народов в империи кавказских аланов. Но мы не замечаем его среди подданных маскутов, когда речь идёт о походах на сопредельные территории, скажем, не участвует он в набегах кочевников на Армению. Значит, вполне возможно, что речь не об обычном степном или горном племени, а о рабах-ремесленниках, ковавших оружие для грозных хозяев Степи. Нам известно также, что среди подданных маскутов находились и "хоны", будущие владыки Восточной Европы. Основным местом обитания предков гуннов была территория волго-донской степи, включая Калмыкию, а значит народы Северо-восточного Кавказа, в том числе вероятные невольники-"анты" были их непосредственными соседями. В середине IV века гунны возвысились, отныне прежние господа – аланы-маскуты, а равно и все их рабы, включая антов, находятся в подчинении уже у свирепых кентавров. Вскоре те форсируют болота Меотиды и оказываются в Причерноморье, где покоряют сначала донских аланов, а затем и могущественных готов. После этого они создают на Дону то, что Андрей Облонский назвал "одним из восточных центров гуннской державы". Для этого они аккуратно отделяют лояльных готам венедов от остального населения Поднепровья и пригоняют их сюда, на Острую Луку. Здесь же оказываются невольники, захваченные кочевниками во время некого рейда в лесистое междуречье Волги и Оки, а также, вполне вероятно, часть прежних аланских невольников с Северного Кавказа, то есть первоначальных "антов". По крайней мере, как указал нам археолог Мишель Казанский, в это время наблюдается приток понтийско-кавказского населения по всей южной зоне бывшей державы Германариха. Вероятно, степные агрессоры планировали создание не одной такой базы, а множества. И прежние рабы используются ими в качестве "закваски", чтобы объяснить новым, что и как надлежит делать, передать свои технологические приёмы. Логично предположить, что гунны, создавая невольничьи центры в Причерноморье, перенесли на их обитателей название северокавказских каторжан – "анты". Также стали именоваться и те "надсмотрщики", которых оставили следить за порядком. Означало ли данное имя "задние, тыловые или пограничные" гадать не стану. Но согласитесь, подобный поворот событий выглядит куда правдоподобней, чем появление этого этнонима в среде неких неустановленных "скифо-сарматских группировок в составе "империи" Германариха" по Терпиловскому; возникновения его в рамках мифического "славяно-иранского симбиоза" по Седову; и уж тем более, чем перенос имени на славян от ещё менее постижимых "внешних" аланских племён Восточной и Центральной Европы" по Вернадскому.

А далее произошло вот что. К великому удивлению гуннов готы Витинария, усиленные согнанными с Севера вандалами и западными балтами, а также понтийско-кавказскими мастерами, вовсе не захотели покорно превращаться в рабов, но подняли бунт против своих господ. Предводитель остготов вздумал вернуть под своё крыло угнанных на Восток венедов, они же "анты" по терминологии гуннов, и напал на донскую базу кочевников. Надзиратели из числа гуннов, аланов и германцев во главе с неким Бозом вооружили подвластных им "антов" и сумели организовать отпор. В первом сражении войска готов терпят поражение, но отступать заговорщиком было некуда, они усилили натиск и сумели разбить импровизированное войско "восточного центра гуннской державы". Боз и семьдесят его ближайших сподвижников были распяты, вчерашние подданные приведены германцами к лояльности. Предводитель готов получает почётное прозвище "Винитарий", поскольку сами германцы по прежнему называют покорённых "винитами", то есть венедами. А Иордан уже пользуется новым "гуннским" термином – анты, который со временем стал общеупотребительным, распространившись на ту часть венедов, что оказалась в рабстве у кочевников.  

Как видим, война Винитария и Боза – не более чем конфликт из-за подданных между гуннами и готами, а сам легендарный предводитель антов Boz, которому вот уже который век поют осанну все ревнители славянской старины, имеет к нашим пращурам отношение не большее, чем сын Аттилы Эллак к племени акатиров, а золотоордынский хан Мамай к древним русичам. Впрочем, отбросим лишние эмоции, вернёмся к той обстановке, что сложилась на востоке Европы после того, как гунны отомстили за гибель Боза и его сподвижников и подавили бунт Винитария. Казалось бы, как раз после этого регион ожидает период относительной стабильности. Лидер известен – гунны. Они к тому же блестяще подтвердили свои права на господство над остальными обитателями Скифии. Чего же более? Но всё поворачивается самым неожиданным для степняков образом. Готы уходят. Точнее, в бега подаются остготы, вандалы, аланы и прочие остатки державы Германариха, которые пока ещё оставались на территориях Украины и Польши.

Этот второй исход по масштабам был вполне сопоставим с первой волной 375 года, когда за Дунай подались везеготы и часть остготских племён Поднепровья. Парижский археолог Мишель Казанский констатирует: "Черняховская культура в своём классическом виде внезапно исчезает около 400 года". Что же произошло? Вероятно, гунны, преуспевшие в разрушении, оказались не так искусны в созидании. Построить более-менее внятную империю на обломках державы Германариха им так и не удалось. Те племена, которые они полагали своими рабами, не смирились с предложенной им ролью, и при первом же удобном случае предпочли улизнуть от своих незадачливых господ. А хаос, царивший по всей Европе после вторжения свирепых кентавров, дарил им такую возможность, по крайней мере, манил открывающимися перспективами. "Если наши братья-везеготы сокрушили византийцев, отчего и нам не попробовать свершить подобный подвиг" – подобного рода мысли, несомненно, терзали умы германских вождей, не привыкших находиться в подчинении у иноплеменников.

Мишель Казанский увязывает запустение Скифии со знаменитым походом в Италию варварского вождя Радагайса. Из римских летописей известно, что в конце 405 года некий "гот", он же "скиф" по имени Радагайс (Редегайс) во главе огромного войска перевалил Альпы и двинулся на Рим. Одни авторы считали, что воинов у него было двести тысяч, другие полагали, что народа шло вдвое больше. Женщин и детей, разумеется, никто не учитывал. Откуда взялась такая прорва варваров никто из древних хронистов не уточнял. Но это не были везеготы, которые под началом Алариха стояли в это время в Иллирике, на берегах реки Савы. Известно, что германцы первой волны, пущенные на земли Византии злосчастным Валентом, приняли по его распоряжению христианство, поэтому полагались более цивилизованными людьми. Павел Орозий так описывает их вождя Алариха: "мягок – из страха Божьего – в убийстве". Для Радагайса же у него была припасена совсем иная характеристика: "язычник, варвар и сущий скиф". Очевидно, что никем иными, кроме мятежных остготов Винитария с берегов Днепра, пришельцы быть не могли. Почти одновременно  с приходом "скифов" в Италию, в начале 406 года огромная армия вандалов, свевов и алан обрушивается на рейнские границы Западной римской империи. Несомненно, что это также беглецы от гуннов, только из числа пшеворских племен, выходцы из нынешних польских земель. Вандалам и их союзникам повезло чуть больше. Они ещё скажут своё веское слово в мировой истории. Остготам же судьба преподнесла "чёрную метку". Гениальный римский полководец Стилихон, срочно собрав армию из ветеранов, включив в неё даже рабов, сумел, получив помощь от гуннов Ульдина, остановить опасное нашествие под Вероной. Причём главной причиной поражения многочисленных варваров стало то, что они буквально умирали от голода, с ног валились от недоедания и физического истощения. Сам Радагайс сдался в плен и был казнён в 406 году, его сородичи перебиты и рассеяны. Как пишет Орозий: "количество пленных готов было столь велико, что толпы людей продавали повсюду, как самый дешёвый скот, по одному золотому за каждого". Лишь двенадцати тысячам так называемых "оптиматов", то есть командиров отрядов, из этого разбитого полчища посчастливилось попасть в римскую армию. Как пишет Мишель Казанский: "Можно предполагать, что основная масса остготов покидает территорию современной Украины около 405 года и под руководством Редегайса обрушивается на среднедунайскую границу Империи, чтобы найти впоследствии гибель в битве при Фезуле под Вероной в августе 406 года".

Разумеется, бегство готских племён в Италию, а их собратьев по несчастью – вандалов, свевов и аланов – за Рейн, привело Скифию к окончательному упадку. Слова христианского писателя конца IV века Евагрия Понтийского о населении этой части нашего континента звучат как панегирик: "Побеждённые скифы (здесь – жители Готии) были истреблены гуннами и большинство их погибло..." Практически схожую апокалипсическую картину рисует нам археолог Мишель Казанский: "Уход такой массы народа на Запад означал демографическую катастрофу для Восточной Европы". Запустели обширнейшие пространства, остались брошены сады и нивы. Огромные наделы земли превратились в "скифскую пустыню". Гунны неожиданно для самих себя почти лишились подданных. Вот тут-то и настал звёздный час днепровских венедов – будущих славян.