Игорь Коломийцев. В когтях Грифона
Глава пятнадцатая. Призрачная Империя
Бывают древние царства, о которых наслышан каждый. Достаточно, скажем, произнести волшебное слово "Египет" и воображение тут же услужливо нарисует величественные пирамиды, таинственные мумии и плывущие по Нилу корабли с чудесными дарами южных стран. Древностями страны фараонов украшали свою столицу турки-османы, их расхищали ушлые венецианские купцы, ими восхищался заброшенный Судьбою в те края молодой генерал Наполеон с его знаменитым призывом "Soldats, du haut de ces piramides quarante siecles vous regardent! Солдаты, сорок веков смотрят на вас с высоты этих пирамид!" Пожалуй, со времени похода Бонапарта в Северную Африку каждый школяр в Европе читал и про Розеттский камень, и про загадки Сфинкса, и про прекрасную Клеопатру. Меж тем, о современниках египтян – народе хеттов из Малой Азии – человечеству практически ничего не было известно до начала XX века, когда из-под турецкого холма Богаз-кале извлекли архив этой державы. Вскоре выяснилось, что последняя ничуть не уступала прославленному Египту ни по количеству подданных, ни по территориям, ни в мощи своих боевых колесниц. Но до сих пор нам ведомо о хеттах на порядок меньше, чем об их знаменитых соседях.
Точно такая же историческая несправедливость замечена и в отношении к двум великим кочевым Империям: гуннской и аварской. Об одной наслышаны практически все, о другой – мало кто знает даже из числа специалистов. Хотя обе занимали практически те же самые земли, да и величали эти народы в Европе подчас общим именем. Нет, наверное, такого человека, который не читал бы о деяниях Аттилы. "Бич Божий", "Гроза народов", "Потрясатель Вселенной" – каких только прозвищ не удостоился сей степной повелитель. Но вдуматься, что такого он сделал, дабы его мрачная слава до сих пор витала над нашим континентом? Дал себе труд родиться в семье гуннского вождя. От того стал в 434 году вместе с братом Бледой властвовать над кочевниками. Через девять лет коварно убил своего соправителя. Непрерывно угрожал набегами трём державам: Римской, Византийской и Персидской и таким нехитрым способом вымогал с них деньги. При этом вёл себя порой, как заносчивый кретин. Начатое им широкомасштабное вторжение в Галлию обернулось разгромом на Каталаунских полях, чуть не понудив нашего героя покончить жизнь самоубийством на костре из конских сёдел. Единолично процарствовав всего около девяти лет, Аттила умер на брачном ложе, вероятно, обпившись любовного зелья, эдакого неустановленного наукой аналога "Виагры". Буквально через год после его нелепой смерти построенная им кочевая Империя рассыпалась в прах. Вскоре гунны ушли из Европы.
Каган Баян I принял власть над аварами в самый критический момент их истории, когда племя спасалось бегством от ненавистных врагов. Он правил, как минимум, до 602 года, то есть почти полвека, и за это время одержал побед больше, чем Аттила накопил жён и наложниц. Данный вождь сделал из жалких восточных беглецов владык половины Европы. Он превратил в своих данников заносчивых константинопольских василевсов. После его смерти созданная им держава, несмотря на все перипетии, простояла ещё два столетия. Враги поражались мудрости и благородству этого человека, в превосходных выражениях о нём отзывались даже многократно разбитые им в кровавых битвах византийцы. Если судить по заслугам, то Аттила в сравнении с Баяном смотрится как выскочка и дикарь на фоне настоящего царя, представителя тысячелетней династии. Но первого знают все, а второго – только узкий круг специалистов по восточноевропейскому Средневековью. Память человечества весьма избирательна и далеко не всегда выставляет лидерам справедливые оценки.
Конечно, аваров даже при самом великом желании не получится вычеркнуть из истории нашего континента, слишком глубоко и надолго они вверглись в самую его сердцевину, навеки вписав себя туда росчерком победоносного меча. Что ни мешает исследователям прошлого, как вчера, так и сегодня, рассказывать о них вскользь, как бы походя, почти ненароком касаясь кочевников при изучении других племён, прежде всего славян. Весьма остроумно написал по этому поводу Юрий Венелин, славянофил начала позапрошлого века: "Кто не слышал или не читал кое-что о деяниях народа, который в русских летописях слывет обрами, в западных abari, а у византийских некоторых писателей αβαροι, αβαρεσ? Народ этот бушевал в Европе в VI и отчасти в VII веке. Если перелистаем каталог всех исторических исследований, то найдем, что обры, или авары, почти совершенно забыты вместе с их Империею, несмотря на то, что почти всякий изыскатель или компилятор исторических сочинений больше или меньше спотыкается об Аварскую империю, или обрский народ. Об обрах говорится в русских летописях; об обрах говорится в юго-восточных, то есть греческих, летописях. Само собою разумеется, что невозможно назначить пределов этому народу (следовательно, дать о нем определительное понятие) по одному Нестору, по одним западным писателям или по одним византийцам, потому что все эти летописи касались обров только со стороны своих границ. Народ обры делается действительно любопытным, если видим со всех сторон, что он осаждал Царьград во Фракии, боролся с франками на Рейне и, по Карамзину, делал нашествие и на Россию. Следовательно, определительное понятие об этом народе важно не только для русской истории, но и для истории Германии и Галлии, для истории Паннонии и Дакии, для истории Задунайского полуострова, то есть решение этого вопроса важно для всей Средней и Восточной Европы".
Итак, по факту это была держава огромных размеров, расположенная именно там, где формировались древние славяне, а значит, её изучение "важно для всей Средней и Восточной Европы". Вместе с тем, потомки знают о ней лишь "кое-что" и "авары почти совершенно забыты вместе с их Империей", а исследователи обречённо обходят её стороной, каждый раз "спотыкаясь" на этой скользкой теме. Скажу вам по секрету: с момента написания этих строк минуло почти два столетия, а положение дел ничуть не изменилось. За это время отечественная историческая наука ни на йоту не приблизилась к пониманию сути того грандиозного явления, что именуется Аварским каганатом. Возьмите, к примеру, вопрос о его границах. Всякое нормальное государство имеет определённые рубежи. Но не данная кочевая Империя. Как расписались учёные в начале XIX века, что "невозможно назначить пределов" аварам и их влиянию в Европе, так до сих пор и пребывают всё в той же незавидной позиции. Каганат изображают на картах по-разному: от небольшого пятна на месте нынешней Венгрии до вполне великой по европейским меркам державы.
Две версии локализации Аварского каганата. Почувствуйте разницу
Первый русский историк Николай Карамзин имел на этот счёт следующее мнение: "Область аваров в 568 году простиралась от Волги до Эльбы. В начале VII века завладели они и Далмацией, кроме приморских городов её. Хотя турки (здесь – тюрки), господствуя на берегах Иртыша, Урала, тревожа набегами Китай и Персию – около 580 года распространили было свои завоевания до самой Тавриды – взяли Воспор, осаждали Херсон; но скоро исчезли в Европе, оставив земли черноморские в подданстве аваров". Как видим, "последний русский летописец" предположил, что аварское государство лежало от пределов Франкского царства до Волги, потеря им причерноморских степей была кратковременной и, после ухода тюркской армии, эти кочевники вернули здесь утраченные было позиции. Однако, в отношении зависимости славян от пришельцев Карамзин занял уклончивую позицию: "Вместе с тем не все народы славянские повиновались сему хану (имеется ввиду каган Баян): обитавшие за Вислою и далее к Северу спаслись от рабства". Проще говоря, великий русский учёный искренне полагал, что, несмотря на всё могущество степняков, где-то там, за Вислой скрывались вполне независимые от них племена.
Выдающийся чешский исследователь Любор Нидерле, один из отцов мировой славистики, также признавал немаловажную роль беглых степняков для становления его предков, хотя она, по его мнению, и была неоднозначной. Аваров он полагал "новым сильным противником и в то же время новым союзником славян". При этом автор "Славянских древностей" указал на существенную разницу воздействия на пращуров со стороны двух кочевых волн: "Господство гуннов над славянами длилось недолго, и о нём вообще нет известий. Зато более сильными были гнёт и влияние аваров". Общее замечание вполне справедливое, с ним, что называется, не поспоришь. Но когда дело доходит до конкретики – границ влияния аваров во времени и пространстве – Нидерле начинает слегка темнить и путаться. С одной стороны, кочевники у него распространились довольно широко: "После поражения гепидов и ухода лангобардов в Италию авары основали в 568 году государство с центром на Нижней Саве в Паннонии. Мы не знаем, долго ли они были в Южной Руси; известно, что они проникли далеко на Север, и их связи со славянами были не менее интенсивными, чем позднее, когда они поселились в Венгрии". Ошибочно поместив пришельцев в низовья Савы, Нидерле, в отличие от Карамзина, не исключал того, что эти захватчики проникали глубоко в страну славян за Вислой и крепко держали северных варваров в своей власти, даже когда поселились на Юге. Но такое всевластное положение степняков, по мнению чешского историка, сохранялось сравнительно недолго: "В общем же аварское господство не было длительным, и конец его, по крайней мере на Востоке, я бы отнёс к тому времени, когда аварам одновременно с разных сторон были нанесены сокрушительные удары, подорвавшие их мощь". Имеется в виду, что после политических неудач, связанных со злополучной попыткой взять Константинополь в 626 году, Каганат утратил своё влияние на восточных славян.
Прочие пращуры, как полагал Нидерле, вынуждены были терпеть присутствие степняков ещё пару столетий: "Авары были многочисленнее гуннов, и они сдерживали натиск славян вплоть до IX века. Появившись на среднем Дунае в 566–567 годах, авары сосредоточились сначала в южной Паннонии, а затем на севере между Блатенским озером и Венским лесом, где в VII и VIII веках была собственно Avaria, terra Avarorum (а также Hunnia, regnum Hunnorum), окруженная рядом больших укреплений (hringus). Отсюда поселения аваров распространились дальше, в частности к востоку от Дуная к Тиссе. Однако нет ни исторических, ни археологических доказательств того, что они жили в Чехии, в Моравии и среди альпийских славян". Будем помнить, что когда писались эти строки, археология на Востоке Европы делали лишь свои первые, робкие шаги. Теперь-то мы знаем, что чешский учёный ошибся в определении места жительства кочевников, которое оказалось куда обширней, чем он предполагал. Не угадал он и относительно присутствия аварских древностей в Моравии, Норике и Богемии, где исследователь отнюдь не рассчитывал их обнаружить, а они, между тем, выявились. Получается, что авары "сдерживали натиск славян вплоть до IX века" на куда более значительных пространствах, чем это виделось пражского историку в начале прошлого столетия.
В целом дореволюционные исследователи, изучающие ранних славян, как правило, не оспаривали зависимость большинства из них от пришлых кочевников. Дискуссии в это время по существу велись вокруг того, существовали ли славянские племена, от авар независимые, и где они в таком случае могли обитать. В советскую эпоху, видимо на волне послевоенного патриотизма, тренд сменился: учёные желали видеть предков повсеместно и непременно свободными. Стали говорить, что под аварское иго подпали исключительно обитатели Карпатской котловины, которых тоже на всякий случай записали в славяне. О существовании в тех краях гепидов, лангобардов или, упаси Боже, свевов никто даже не заикался. Как можно "отдавать" эти места германцам, "почти немцам"?! Считалось, что прежние обитатели либо задолго до того покинули Среднедунайскую равнину, либо в короткий период были поглощены нашими победоносными пращурами. Славянские племена с внешней стороны Карпатских гор признавались вполне самостоятельными сообществами. В этой связи даже знаменитых дулебов "Повести временных лет" предпочитали помещать на берега озера Балатон. Дескать, именно там дулебские девицы таскали на себе телеги с "обрами", на Волыни такого безобразия в принципе быть не могло. Зарубежные исследователи не всегда с подобным подходом соглашались, но границы распространения власти кочевников тоже представлялись им довольно смутно.
Американский историк русского происхождения Георгий Вернадский пишет об этом следующим образом: "Авары подчинили себе западную часть восточных славян, а также славян южных и западных. В начале VII века Аварская держава простиралась от Черного моря до Адриатического и от Франкского королевства до Византийской империи". Как видим, данный специалист западных и южных славян помещает в сферу влияния кочевников. Но восточные границы каганата он привязывает к "Чёрному морю". Что это означало в реальности, не вполне понятно: выходили ли владения кочевников к дельте Дуная, достигали ли они берегов Днепра или, может быть, Дона – из текста узнать невозможно. Да и где искать "западную часть восточных славян", которая вроде бы всё же подчинялась пришельцам, Вернадский не уточняет.
Современные российские историки, с одной стороны, не отрицают важную роль пришельцев для становления славян. Вот, что об этом думает, к примеру, Сергей Алексеев: "Главным же итогом аварского вторжения в Европу для славянского мира стало само образование Аварского каганата. Дружественные или враждебные отношения с последним превращаются после 568 года в важнейший фактор политической истории славян. Аварское нашествие стало помимо этого побудительным толчком к мощному колонизационному потоку на северо-запад. Результатом его явилось существенное расширение занятой славянами территории и – позднее – установление прямых связей с Франкским государством. Славяне массово заселяют в описываемые десятилетия земли современной Польши, а затем и Восточной Германии. Масштабные переселения и внешние влияния существенно воздействовали на внутреннее развитие славянского общества". С другой стороны, этот автор считает многие славянские племена, тех же хорватов, к примеру, изначально враждебными к пришельцам. Почему в таком случае и лояльные степнякам земледельцы, и "непокорные" этносы вдруг очутились в одних и тех же местностях, причём вскоре после завоевания их аварами, российский историк своим читателям не разъясняет. В целом современные отечественные специалисты уже перестали отрицать зависимость части предков от пришлых кочевников, но масштаб этого явления они пока ещё для себя не уяснили.
Казалось бы, нет ничего проще, чем определить пределы Аварского каганата. Но на практике сделать это отчего-то не получается. Виной тому, похоже, причины чисто психологические. Когда историки определяют границы той или иной державы, они традиционно вписывают в неё не только господствующий народ, но все подвластные племена. А как же иначе? Никому и в голову не придёт, к примеру, сводить державу Александра Великого лишь к македонскому царству, а Римскую империю – только к "Вечному городу" на семи холмах. Точно также специалисты поступают и с кочевыми образованиями, они включают в состав Гуннского царства, Первого тюрского каганата или Монгольского ханства все страны и этносы, покорившиеся агрессорам. Принцип довольно прост: если некое племя платит дань, поставляет воинов в централизованную армию и признаёт свою зависимость от завоевателей, значит, оно входило в созданное степняками государство. Всё это убедительно звучит в теории, и без осложнений применяется в тех случаях, когда никоим образом не касается наших предков. Но раз за разом данный принцип начинает буксовать, как только речь заходит о родных просторах. Скажите мне откровенно: доводилось ли вам хоть раз видеть карту, где русские княжества, включая Московское, изображены неотъемлемой частью Золотой Орды? То-то и оно. Меж тем, москвичи, тверичи, рязанцы и прочие обитатели европейского Северо-востока в это время являлись обычными подданными данного монгольского улуса. Их князья покорно ездили за ярлыками, дававшими им право управлять здешним людом, в город Сарай-Бату на Волге. Значит, с точки зрении теории государственного строительства будущие русские земли – это и есть Золотая Орда, они в этом плане ничуть не отличаются от Казани или Астрахани. Никакого особого статуса внутри кочевой Империи наши пращуры не имели.
Подобно тому, как мозг обычного человека вытесняет в глубины своего подсознания неприглядные или приносящее боль воспоминания, так и в исторической науке порой имеет место игнорирование неприятных фактов из прошлого собственных предков. Московию на картах упорно изображают отдельно от осколков державы Чингисхана, как будто это что-то меняет в нашем прошлом. Типичной жертвой подобного же психологического самообмана стал и Аварский каганат. К этой не слишком славной странице жизни ранних славян исследователи стремятся лишний раз не притрагиваться. Её загнали глубоко в коллективное научное подсознание. Дескать, конечно, что-то такое было, но где-то там на Среднем Дунае, на территории нынешней Венгрии, и явно не с нашими пращурами. Подчинённость большинства славянских племён кочевникам, несмотря на имеющиеся факты, учёные с негодованием отвергают или пробуют вовсе не замечать. Меж тем, что останется от Каганата, если исключить из него все зависимые области? Вот и возникла в истории нашего континента невиданная нигде ранее Империя-призрак. Уникальный феномен: держава, наличие которой вроде бы все признают, но чётко очертить её границы историки оказываются не в состоянии. Редкий специалист вообще рискнёт поместить карту Аварского каганата на страницы своего сочинения. Уж очень тут всё зыбко и колко. Для славистов эта тема стала своего рода табу. Так и не определившись с очертаниями степной Империи, они предпочитают пребывать в блаженной, но непонятно на чём основанной уверенности, что большинство их предков проживало вне её пределов. Время от времени, впрочем, находятся храбрецы, готовые подступить к решению этого неудобного вопроса. Вот, например, как видит данное государство белорусский славист Вячеслав Носевич, один из самых передовых и смелых исследователей с постсоветского пространства.
Славяне в период гегемонии авар: вторая половина 6 - середина 7 столетия по В. Носевичу
С его подачи Каганат предстаёт вполне внушительной, хотя и не безразмерной Империей. На Западе он граничит с тюрингами, баварами и североиталийскими лангобардами, на Юге упирается в стену византийского Лимеса, идущую по Дунаю и Саве, и только краешком захватывает небольшой уголок Далмации в верховьях последней реки. На Востоке тоже всё довольно просто: тут рубеж чётко проведён по Днепру, за исключением Поросья, которое вместе с живущими на Левобережье антами при таком раскладе оказывается независимо от пришлых кочевников. Судя по карте, сложнее всего обстояли дела с северными пределами степной Империи. Белорусский историк оставил за аварами область расселения хорватов, а дулебские земли фактически разделил надвое: южную их часть закрепил за Каганатом, а область, прилегающую к Припяти, указал в качестве свободной земли. Схожая картина наблюдается и в бассейне Вислы. Племена, живущие за Карпатами, на Юге Польши, в районе, где наши проводники усмотрели "великую славянскую тропу", попали в зону влияния степняков. Остальные обитатели висленской долины оказались вне кочевого царства. Жившие на берегах Эльбы и Одера представители суково-дзедзицкой культуры тоже обозначены за его пределами. Из степных народов в сфере влияния авар остались лишь кутригуры, помещённые в причерноморские степи от Дуная до Днепра. Их восточные соседи – утигуры – уже упорхнули из-под крыла пришельцев.
В принципе, вариант очертаний Каганата от Вячеслава Носевича можно считать в некотором роде компромиссным. Не так щедро, как предложил Николай Карамзин, видевший аварские земли вплоть до Волги. Но и не так скупо, как поступают те исследователи, что ограничивают владения степняков центральной частью Карпатской котловины, то есть местами непосредственного расселения этого племени. Главное, что подобная конфигурация границ Аварского каганата снимает целый ряд вопросов. Она позволяет объяснить перемещение некоторых племён с Востока на Запад, на которое мы уже обращали внимание. Судите сами. Дулебы встречаются у нас на Волыни, в Богемии и Моравии, а также в окрестностях озера Балатон. Если признать их подданными кочевников, как это делает Носевич, то истолковать подобный феномен не так уж сложно. Царственные степняки, исходя из своих нужд, могли расселить подвластный им народ на любой им принадлежавшей территории. Аналогичная ситуация и с хорватами. Они засветились в Галиции, в Богемии, у истоков Тисы, а также на берегах Савы, где нынче Хорватия собственно и находится. Опять же, что могло помешать кочевым господам именно таким образом расщепить некогда единое племя, попавшее от них в зависимость?
Вообще, если признать, что за повторами этнонимов скрываются миграции тех или иных народов, то мы получим в Центре и на Востоке Европы довольно обширную зону, где перенос племенных имён, а, стало быть, и передвижка этносов, встречается особенно часто. Данный феномен поневоле наводит на мысль, что некогда здесь существовала одна большая держава, в рамках которой все эти переселения и состоялись. В случае с дулебами и хорватами мы точно знаем, какое именно государство поспособствовало их перемещениям. Ведь нам известно, где изначально жили эти племена, кем они были покорены и в чьём обозе отправились сначала на Эльбу, а затем и внутрь Карпатской котловины. В какой-то мере хорватов и дулебов можно считать метками, обозначившими сферу влияния аваров. Подтверждает нашу уверенность и то обстоятельство, что это были далеко не единственные племенные прозвища, связавшие Западную Украину с Центральной Европой. Послушайте, что пишет об этом львовский археолог Леонтий Войтович: "Первая миграция проходила под аварским руководством и совместно с волынскими племенами дулебского объединения. Об этом свидетельствуют топонимы на Балканах – в Хорватии, Боснии и Герцеговине, сохранившие этнические названия известных прикарпатских и волынских племен: требовлян (Terbegovci, Trhovce, Trbovici, Trbovlje, Trebanjskivrh, Trebcavas, Trebce, Trebecaj, Trebelno, Trebence, Trebenista, Trebesinj, Trebesevo, Trebcz, Trebez, Trebecino, Trebice, Trebija, Trebijovi, Trebimlja, Trebino, Trebinje, Trebiste, Trebizani, Trebizat, Trebnja Gorica, Trebnje, Trebnjivrh, Treboje, Trebos, Trebotin, Trebovec, Trebovic, Trebovljani, Trebovlje – всего 53 названия), засан-присан (Prasjani-1 название), дулебов (Dulebe, Dulepska – 2 названия), бужан (Buzec, Buzici, Buzin, Buzinija, Buzici – всего 8 названий), лучан (Lucane, Lucica, Lucice – всего 10 названий), волынян (Velinci, Velino, Veljun – всего 5 названий) и червян (Cerin, Cerjenci, Cervaci, Cervac, Cervaci, Cerovici, Cerovljani – всего 51 название). Рядом с ними находятся десятки топонимов, связанных с аварами-обрами (Obrovo, Obrov, Obrovac и так далее). Такие совпадения не могут быть случайными". Внимательный читатель тут же вспомнит, что племя лучан мы уже встречали по ходу повествования, когда изучали заселение Богемии, там они обитали на берегах реки Огрже. Таким образом, из семи племенных названий, характерных для Западной Украины, все без исключения попали на Балканы, причём конкретно в район Хорватии, Боснии и Герцеговины, а три имени из данного списка обнаружены ещё и в Чехии. Можно ли поверить в случайное совпадение стольких топонимов? Или всё же следует признать, что мы имеем дело с масштабными переселениями народов в рамках единого государства, где правили пришлые кочевники?
Но тогда как нам быть с ещё одним племенным прозвищем – сербы? Если не запамятовали, учёные посчитали, что данное степное имя перешло на земледельцев где-то в окрестностях Южного Буга. Затем мы его встретили на территории бывшей Тюрингии, в междуречье Эльбы и Заале, где проживали "сорбы" князя Дервана. Теперь же пришло время вспомнить, что эти люди до сих пор живут и на Балканском полуострове. Причём, если верить белорусскому историку, их тамошние земли не входили в состав Аварского каганата. В этом случае возникает вполне резонный вопрос: как тогда это племя могло появиться на своей нынешней родине? Ведь обе области изначального пребывания сербов – Тюрингия и Побужье – находились под властью кочевников. К тому же, по сведениям всё того же Носевича, народ этот объявился на Балканах в 30-х годах VII века. Кочевая Империя тогда ещё и не думала рушиться. Вдруг откуда-то издалека, то ли из нынешней Саксонии, то ли с берегов Южного Буга, поднимается некое племя отважных пахарей, которое смело проходит через все просторы степного царства и поселяется там, где ему заблагорассудилось. Можно ли поверить в такой фантастический сценарий? Бывшие подданные авар, мало того, что свергают их власть, они неспешно, со стариками и детьми, маршируют через протяжённые владения степняков, проникают внутрь Карпатской котловины, сметая по ходу охрану перевалов, форсируют широкий Дунай, не замечая стражи на его берегах. Чудеса, да и только!
Самое удивительное, что это был далеко не единичный случай. Рядом с сербами на Балканах расположились моравы. Между тем, племя с точно таким же названием мы наблюдаем и внутри Каганата, на берегах одноимённой реки. Понятно, что вероятнее всего оба народа получили своё прозвище от водного потока, или даже от двух сразу, если принимать во внимание, что на границе Чехии и Словакии протекает Морава, а по землям Сербии течёт её тёзка – Велика Морава. Голова кружится – что тут первично, а что вторично. Или речь опять о случайном совпадении? Впрочем, эпитет "великая" в приложении к южной реке снимает все вопросы: перед нами перенос имени с одного объекта на другой. Учёные не сомневаются, что движение было с Севера на Юг. В самом деле, балканские земли ещё принадлежали византийцам, когда моравские края уже занимали авары и их подданные. Чешско-словацкая Морава была известна Плинию и Тациту под именем Marus, немцы до сих пор зовут её March. Надо полагать, что появившиеся на её берегах люди переделали данный гидроним на свой манер. Затем он стал основой их племенного прозвища. Переместившись на Балканы они и там нашли реку с похожим названием – Margus, переименовали её в честь северной тёзки и сохранили тем самым свой прежний этноним. Если эта версия справедлива, то у нас есть ещё один народ – моравы – который смело стряхнул с себя аварское иго, дерзко прошёл сквозь всю кочевую Империю и поселился по соседству с мятежными сербами.
Но и это ещё не все странности. На южном берегу Балтийского моря мы внезапно замечаем волынян и ободритов. И те и другие, согласно изысканиям Носевича, входят в число суково-дзедзицких племён и соответственно должны быть независимы от дунайских кочевников. Но удивительное дело: первые названы так же, как подвластные пришельцам жители Западной Украины, часть из которых, судя по топонимике, степняки угнали на Балканы. Вторые же имеют полных тёзок в Банате, то есть внутри Карпатской котловины, в тех местах, где господство аваров сомнению никем не подвергается. Как можно объяснить эти факты? Опять списать всё на случайное совпадение в названиях? Или мы имеем дело с бегством на Север некогда подвластного степнякам населения? В таком случае кочевников становится буквально жалко – подданные делают с ними, что хотят. Одни уходят по своему усмотрению на Балтику, другие транзитом через аварские земли идут на Балканы. Не Каганат, а какой-то проходной двор!
Совсем уж неприличным даже на этом фоне выглядит поведение неких северов. Если вы не забыли, мы связывали их с населением колочинской археологической культуры с берегов Десны. Взгляните ещё раз на карту Носевича. Эти люди жили не просто вне пределов аварской империи, но ещё и на значительном от неё расстоянии. Между царством кочевников и областью северов располагались вполне свободные левобережные и поросские анты. Однако полных тёзок обитателей Подесенья мы наблюдаем на территории Болгарии. Кстати, и не только там. Послушайте, что пишет о данном народе известный российский лингвист Олег Трубачёв: "Своеобразно сложилась судьба скудно засвидетельствованного славянского племени по имени *sever’ane, то есть "северные", на северном, левом берегу Дуная (в Банате): лишь позднее это племя появится на востоке Болгарии". Если представить, что речь идёт об одном и том же этносе, получается он сначала совершенно независимо жил себе в Подесенье, зачем отчего-то сам добровольно пошёл в рабство к кочевникам, поселившись внутри Карпатской котловины, но вскоре раздумал быть в неволе, пересёк Дунай и зажил себе привольно на болгарских просторах. Полный сюрреализм, Сальвадор Дали нервно курит в сторонке!
Можно было бы, конечно, опять-таки списать всё на случайное созвучие племенных имён, но дотошливый Олег Трубачёв обнаруживает и другие странные совпадения в названиях обитателей лесного Поднепровья и жителей балканского полуострова. Племя смоляне, к примеру, встречается как на Днепре, где позже возникнет город Смоленск, так и на Эльбе, а также к Югу от Дуная. Валентин Седов поддерживает в этом плане своего коллегу: "Не исключено, что смоляне Балканского полуострова, смолинцы Полабья и смоляне Верхнего Поднепровья некогда составляли единое праслявянское племя". Послушаем лингвиста Трубачёва: "Далее, наряду с этнонимом смоляне на крайнем юго-западе Болгарии, начиная ещё с протоболгарской эпохи, с точным древнерусским соответствием, следует упомянуть другую замечательную пару имён – другувиты – название племени на запад от Солуни (Фессалоники), и другие другувиты, название древнерусского племени в позднейшем белорусском регионе (оба названия представлены в византийско-греческих источниках X века). Самое интересное при этом то, что оба эти этнонима (в том числе и другувиты в Северной Греции!) этимологизируются только на белорусской языковой почве, поскольку представляют собой производное от исключительно белорусского диалектного слова дрыгва "топь, болото", праславянское диалектное *drъgъva".
Итак, мало того, что мы имеем перенос семи племенных названий с Запада Украины на Северо-запад Балканского полуострова, в направлении нынешней Хорватии, Боснии и Герцеговины. У нас, оказывается есть ещё и, как минимум, три этнонима из лесной зоны Поднепровья которые неким чудесным образом занесло в Болгарию и Грецию. Однако, если в первом случае вероятная миграция имеет место в рамках Аварской империи, то во втором как исходные районы, так и места окончательных поселений находятся, вроде бы, за её пределами. Только вот транзит отчего-то осуществлялся через территорию Каганата. По крайней мере, так было с северянами, некоторое время гостившими в Банате. В таком случае, что за нелепое государственное образование этот Аварский каганат? Мало того, что его подданные разбегаются в разные стороны. Причём, некоторые из них спокойно путешествуют через всю его территорию транзитом в новые края. Но в довершение всего, находятся совершенно посторонние кочевникам народы – лесные племена с берегов Днепра – которые дерзают пересечь всю степную державу в нужном им направлении, по необходимости ещё и задерживаясь ненадолго в её пределах.