ПЕРОЗ И ГУРАНДОХТ. Книга 1. Горький вкус победы
Глава шестая (продолжение I)
Изучив всё это, иранские мобеды объявили христианство учением дэвов. Персы отказывались садиться с христианами за один стол, работать и даже разговаривать с ними. На любые переговоры с христианами посылали зурванитов, потому что все остальные чиновники считали их «нечистыми и духовно заразными».
Но вернёмся к Константину Великому. Ввиду того, что этот император сыграл исключительную роль в распространении христианства, некоторые общины провозгласили его святым (а позднее даже равноапостольным). Однако у святого должно быть святое происхождение. Но вот ведь беда: родители Константина никак не тянули на святость.
Его отцом был император Констанций по прозвищу Хлор (бледный). Как языческие, так и христианские авторы относились к нему уважительно. Однако… Так уж произошло, что Констанций Хлор получил власть из рук Диоклетиана (того самого, который устроил гонения), и христианскую веру не исповедовал. А раз так – не святой.
Значит, святой должна была стать мать Константина Елена. Но и у неё святости «не доставало». До того как стать женой императора, она работала в сельском трактире официанткой и, (как бы помягче выразиться?) не только официанткой. Волей судьбы так случилось, что в том трактире остановился поужинать Констанций Хлор. Она его обаяла, очаровала, и он, проведя с ней ночь, забрал её из трактира и сделал сначала любовницей, а затем женой. Правда, спустя некоторое время, вдоволь насладившись её прелестями, он с ней развёлся и женился на Феодоре – падчерице Максимиана (того самого, который повесился после неудачного покушения на Константина).
Под влиянием сына Елена приняла христианство. Никакого реального влияния она не имела и скончалась в преклонном возрасте. Но поскольку кроме трактирного прошлого за ней никаких грехов не числилось, её и было решено причислись к лику святых (а позже и равноапостольных).
Елене приписали чудо обретения Гроба Господня, Животворящего Креста и ещё множества реликвий.
До проведения Никейского Собора никакими христианскими реликвиями толком никто не интересовался. А потом резко возник сумасшедший спрос на «вещественные доказательства». Там, где рождается платёжеспособный спрос, там непременно рождаются и предложения. Какие угодно. Вплоть до эликсира вечной молодости.
И, конечно же, «чудесным образом» находится всё, что нужно. Один из наиболее ранних историков (и фальсификаторов истории) церкви Евсевий Кесарийский в книге «Жизнь Константина» сообщает об обнаружении «святой гробницы». Нужны доказательства существования Иисуса Христа – получите. Но поспешил Евсевий Кесарийский. Поспешил. Да, правильно написал, что, начав борьбу с языческими храмами, один из них снесли и «вдруг в глубине земли, сверх всякого чаяния, показалось пустое пространство, а потом Честное и Всесвятое Знамение спасительного Воскресения. Тогда священнейшая пещера сделалась для нас образом возвратившегося к жизни Спасителя».
«Очень конкретное» описание. Какое было знамение? Как выглядело пустое пространство? Почему он решил, что это именно то, на что он подумал? Но раз написал Евсевий Кесарийский про пустое пространство под снесённым языческим храмом, значит именно там и был Гроб Господень. Но, видимо, так волновался этот историк от осознания Честного и Всесвятого Знамения, что совсем позабыл сообщить о нахождении Животворящего Креста. Что же касается Елены, то она (по Евсевию) никакого участия в этом не принимала и прибыла в Иерусалим только после получения известия об открытии Гроба Господня.
Вслед за этим ещё одна досада. Константин написал письмо Макарию Иерусалимскому, в котором дал указание построить храм на месте обретения гробницы, но опять запамятовал, как про Крест, так и про свою мать Елену.
Чуть позже (спустя 8-10 лет после этих событий) анонимный паломник из Бордо составил подробный путеводитель по Святой Земле и также ничего не сообщил про Животворящий Крест.
Но, ничего страшного. Забыли. Запамятовали. Всякое бывает. Поэтому семью десятилетиями спустя церковные историки «вспомнили» как за Евсевия Кесарийского, так и за Константина с паломником из Бордо, что в пустотах под языческим храмом обнаружили ещё и Крест, а также других вещей немало.
Лишь через 70 лет после всех этих мифических раскопок Амвросий Медиоланский подробно описал, как блаженная Елена по велению ангела, явившегося ей во сне, руководила археологической экспедицией и вытащила из пещеры три креста. По табличке с надписью «Иисус Назорей. Царь Иудейский» она точно определила именно тот крест, на котором был распят Христос, поклонилась ему, а заодно обнаружила 4 гвоздя, которыми он был прибит. ( Примечание. Впоследствии во всех церквях обнаружилось 1256 «подлинных» гвоздей, которыми был прибит Спаситель, а «настоящих» крестов оказалось столько, что из них можно было построить четыре фрегата).
Самой Елене к моменту предполагаемых раскопок (приблизительно 326 год) было за 80, но на всех известных иконах с этим сюжетом её изображают лет на 30-40 моложе.
Вот так и крест нашли, и Елену возвели в ранг святой равноапостольной, и «доказали», что под статуей Венеры в снесённом храме обнаружили не какие-то неизвестные пустоты, а сам Гроб Господень.
(С этим крестом затем произошла презабавная история. В 614 году войска персидского шаханшаха Хосрова Второго захватили и сожгли Иерусалим, а крест привезли в Истахр, где он хранился в здании зурванитской школы. Его попросту негде было больше хранить, потому что мобеды обрушились на Хосрова с критикой за то, что он «приволок такую гадость». Спустя 14 лет Иран проиграл войну Византии и, по условиям договора, крест пришлось вернуть. Император Ираклий Первый сам внес его на спине в храм Гроба Господня в Иерусалиме. Зурваниты, однако, успели отпилить от него кусок, который затем за баснословную сумму продали армянам вместе с грамотой, удостоверяющей подлинность отпиленного фрагмента. Армяне же сказочно озолотились после этой покупки. Они подделали сертификат (чтобы сделать подделку, нужно было иметь образец), напилили дров и продавали их на вес золота и даже ещё дороже. Затем начали гулять версии о том, что персы, отдали Ираклию не тот крест, а настоящий продали. С тех пор «подлинные» кресты стали размножаться с такой скоростью, с которой их можно было произвести только на пилораме. Спустя 10 лет после торжественного возвращения креста Иерусалим захватили арабы. Крест был распилен и поделен между несколькими христианскими общинами. Один из фрагментов доставили в Константинополь. Окончательно константинопольский кусок «настоящего креста» был утрачен после поражения крестоносцев у Тивериадского озера в 1187 году, но производство «животворящих крестов» не остановилось).
Однако продолжим рассказ о византийских делах. Христианские чудеса сыпались на головы верующих, как из рога изобилия, но порядка от этого не добавлялось ни на престоле, ни в церкви. Войне за власть не было ни конца, ни края.
Соперником Констанция в борьбе за власть был франк Магнеций. Он всю жизнь боролся за власть и вошёл-таки в историю, как один из цезарей-узурпаторов, но проиграл борьбу за власть, и после нескольких неудач вынужден был покончить собой, бросившись на меч. Брат и соправитель Магнеция Магн Деценций также наложил на себя руки, правда, другим способом – повесился. (С хронологией событий легко запутаться. Констанций и Констант были соправителями. Констанций правил в восточной части, а Констант в западной. Старший брат (Констанций) на 11 лет пережил младшего брата (Константа). Магнеций и его брат Магн Деценций также короткое время правили на Западе).
Ещё одним цезарем той поры был некий Ветранион – человек незнатного происхождения. Он меньше года правил частью территории империи (с февраля по декабрь 350 года). На Балканах солдаты провозгласили его императором. Но одно дело - провозгласить, а другое дело – стать. В признании его одним из императоров поспособствовала дочь Константина Великого и вдова Ганнибалиана, которую звали Константиной.
То ли у Константина Великого была мания тщеславия, то ли не было фантазии, но все его потомки имели столь похожие имена, что можно легко запутаться. Поэтому напомним ещё раз, кто есть кто.
Константин Второй – внебрачный сын от неизвестной женщины.
Константина – дочь от Фаусты (старшая по отношению к братьям).
Констанций – старший сын Фаусты.
Констант – младший сын Фаусты.
Так вот, Константина (вдова Ганнибалиана, убитого Константином Вторым) послала письмо брату Констанцию, в котором сообщила ему об избрании Ветраниона (предположительно её любовника) императором Рима на Балканах. Констанций, дабы кого-то своего противопоставить Магнецию, признал Ветраниона, послал ему диадему (знак царской власти) и денежную помощь.
Однако вскоре деньги у Ветраниона закончились, и он попросил ещё. Но у Констанция казна была отнюдь не безразмерной. Он отказал Ветраниону. И что делать новому императору? Власть вроде бы есть. Легионы есть. А денег нет. Того и гляди, солдаты свергнут и провозгласят императором какого-нибудь толстосума (такие прецеденты уже бывали). И тогда Ветранион решил заключить союз с Магнецием – кровным врагом Констанция. Увы, денег не оказалось и у Магнеция. И это было неудивительно. При таком беспорядке в государстве их не было ни у кого. Вместо денег Магнеций подговорил Ветраниона отправить посольство к Констанцию с предложением разделить государство на части: ему Восток, а Магнецию с Ветранионом – Запад.
Взяв с собой относительно небольшое количество солдат, Констанций поехал на переговоры. Легионы Ветраниона и легионы Констанция встали друг напротив друга, посередине поставили помост с двумя тронами.
Ветранион имел преимущество в численности войск, а Констанций имел набитые золотом сундуки и бюрократов-интриганов, поднаторевших в переговорах с персами.
Констанций воевал с персами отнюдь не потому, что они ему досаждали или угрожали, а потому что это был единственный способ разжиться. Война с Ираном велась довольно оригинальным способом. Персию использовали в качестве дойной коровы. Наступления и отступления покупались за деньги. Золота в Иране было много, да и конечным пунктом караванной торговли с Востока на Запад оказывались города, в которых обосновались легионы Констанция.
Римляне докатились до такого уровня, который был характерен для варваров: они просто грабили или обкладывали данью какие-то территории взамен на обязательства там не появляться.
На всей этой ситуации хорошо наживались армянские купцы. Золото само по себе ценности не имеет. Оно лишь средство обмена и приобретения. Его большую часть на месте сразу же приходилось обращать в товар. А как тут не появиться армянам, если всё это происходило у них под носом? Им стало понятно, что в сложившейся ситуации талант полководца проявлялся не столько в умении руководить войсками на поле боя, сколько в том, чтобы изыскивать средства на их содержание.
Поскольку Констанций весьма преуспел в умении вести переговоры и с помощью всевозможных уловок извлекать прибыль из любой ситуации, он предварительно подкупил военачальников Магнеция и, произнеся перед солдатами речь, убедил сторонников Ветраниона перейти на его сторону.
Результат не замедлил сказаться: легионеры провозгласили Августом, императором и самодержцем Констанция. После этого Ветранион пал ему в ноги и попросил пощады.
Несмотря на лютый нрав, Констанций обошёлся с Ветранионом довольно снисходительно: отобрал у него царский венец и багряницу, лишил всех титулов, но сохранил жизнь и даже назначил большую пенсию. Поэтому последние 6 лет Ветранион прожил в уединении, ни в чём не зная нужды. Покой он ценил столь высоко, что даже часто писал Констанцию письма благодарности.
А в самом Риме на 28 дней (с 3 по за июня 350 года) воцарился самозванец Юлий Непоциан. Впрочем, сам себя он не считал самозванцем, поскольку являлся сыном Евтропии – сводной сестры Константина Великого (по матери дочерью Констанция Хлора и его второй жены Феодоры). Собрав отряд гладиаторов, Непоциан подступил к Риму. Префект города попытался вооружить горожан, однако наспех собранное ополчение при виде зверских физиономий гладиаторов разбежалось. Городские ворота закрыть не успели. Гладиаторы Непоциана ворвались в город и устроили жесточайшую резню.
Магнеций, прослышав о захвате Рима, послал туда своего доверенного полководца Марцеллина, который ранее организовал убийство Константа. Тот застал гладиаторов пьянствующими и занимающимися развратом. Почти все знатные женщины были изнасилованы в самых извращённых формах.
Марцеллин перебил распоясавшихся гладиаторов, Непоциану отрубил голову, а потом велел носить её по всем улицам, нанизанной на копьё. Через несколько дней после этого была казнена и мать Непоциана Евтропия.
Ещё одного цезаря – Констанция Галла – старшего сына Юлия Констанция – брата Константина Великого, Констанций казнил по подозрению в захвате власти. (От Константинов и Констанциев у любого историка и читателя зарябит в глазах).
Наконец, очередной цезарь той эпохи Клавдий Сильван также стал жертвой интриг.
Этот полководец родом из франков воевал под началом Константина Великого с его противником Лицинием. Затем служил Магнецию, но перед сражением при Мурсе был подкуплен Констанцием и перешёл на его сторону. Магнецию предательство Сильвана, в конечном итоге, стоило жизни.
Но судьба наказывает предателей. Спустя немного времени Констанций приказал убить Сильвана, который становился слишком популярным в армии и в народе. Его приказание было исполнено.
После смерти Констанция трон перешёл к Юлиану – младшему сыну брата Юлия Констанция – брата Константина Великого.
Видя, какой бардак в стране развели христианские императоры, он решил вновь обратиться в язычество. (Можно подумать, от этого порядка бы стало больше!) Но история отпустила ему мало времени. Он погиб на войне с персами.
Его преемником на троне на короткое время стал Иовиан – начальник личной охраны императора. После военной катастрофы Юлиана он заключил с персами 30-летний мир, по которому вынужден был отдать пять римских провинций и Армению.
По дороге назад Иовиан скончался при невыясненных обстоятельствах.
А в церкви, тем временем, шла отчаянная борьба между сторонниками Никейского Символа и арианами. Да и язычество ещё сохраняло сильные позиции, особенно на окраинах.
Теологические аспекты разногласий между сторонниками Ария и его противниками – александрийскими епископами Александром, а потом Афанасием были понятны в основном богословам.
Вкратце арианское учение заключалось в следующем: сын Божий, не есть сын по существу, а только по благодати, есть творение, хотя высшее и существовавшее прежде других, но не одного существа с Богом. У Бога есть Слово и Премудрость, но не как особые лица, а как свойства или принадлежности, подобно разуму и воле в душе человеческой.
Однако теологические разногласия были не причиной, а предлогом для церковного противостояния. Арий и Александр просто не могли поделить между собой паству в Александрии. И, как это иногда случается, местная склока переросла во вселенский конфликт.
Арий был по происхождению ливийским бербером. Какие обстоятельства привели его к христианской вере достоверно неизвестно, однако в церкви он проявил себя как незаурядный карьерист и смутьян.
Пётр Александрийский рукоположил Ария в дьяконы. Столь низкий чин Ария не устроил, и он примкнул к епископу Ликополя (город в Среднем Египте) Мелетию. У Петра с Мелетием случился серьёзный конфликт из-за дележа приходов. Во времена гонений Диоклетиана священнослужители бежали кто куда мог. Делать они ничего не умели и не собирались. Мелетий, пользуясь случаем, начал рукополагать бежавших священников в более высокие церковные звания, нежели те, которые у тех имелись до этого. Таким способом он задумал создать численный перевес над сторонниками Петра. Видя, на чьей стороне сила, Арий перешёл под знамёна Мелетия. Но просчитался. Пётр почти все рукоположения Мелетия объявил недействительными, а дьякона Ария разжаловал, отлучил от церкви и проклял.
Мелетий и его сторонники были на некоторое время побеждены сугубо бюрократическими способами. Ответ мелетиан не заставил себя долго ждать. Они нажаловались на Петра в Рим, и тому отрубили голову, правда не за притеснения мелетиан, а за пренебрежительное отношение к изображениям императора.
Сторонники Мелетия на свои богослужения приглашали музыкантов, и всякие молебны превращали в довольно весёлое мероприятие. Во всех же остальных церквях (вплоть до VIII века) использовался только вокал.
Преемником Петра в Александрии стал Александр, который снова прижал мелетиан, и опять сделал это путём грубого бюрократического нажима.
Арий заколебался, раскаялся и вернулся в лоно Александрийской церкви. На этот раз уже в сане пресвитера. Но с Александром так и не поладил. У Ария были свои взгляды на личность Христа, и он активно их проповедовал по всему Египту. Александру это не понравилось, и он отлучил Ария от церкви.
Простые верующие, в основной своей массе люди неграмотные, не очень-то вникали в суть богословских разногласий между Александром и Арием. Просто одним нравился Александр, другие шли за Арием. Дело дошло до многочисленных стычек между сторонниками обеих проповедников. На улицах Александрии то и дело происходили потасовки и даже убийства. Во время поножовщин были затоптаны не только иконы, которые, как знамя, носили сторонники обеих иерархов, но и портреты императора. А это уже считалось государственным преступлением.
Отлучённый по настоянию Александра Арий обратился за поддержкой к своим сторонникам (в основном из мелетиан).
Дабы предотвратить раскол, Константин Великий собрал собор в Никее. На нём очередную бюрократическую победу одержал Александр. Ещё бы. Он председательствовал на соборе, и имел численный перевес. К тому же его поддерживал сам Константин. Арий был осуждён и изгнан.
Но менее чем через год Александр скончался. Сторонники Ария вновь активизировались, а император Константин воочию убедился, что собор в Никее ни к какому единению церкви не привёл. Большинство церквей на востоке империи так и остались арианскими.
Спустя три года после собора Константин Великий поменял своё мнение относительно Ария и начал активно поддерживать его сторонников. Он вернул из ссылки арианских епископов, а сподвижника Александра Евстафия – епископа Антиохи, наоборот, отправил с глаз долой.
Александр добился на соборе в Никее нужного ему результата интригами и угрозами. Многие из тех, кто осудил Ария, на самом деле симпатизировали ему, но боялись отлучения. По смерти Александра они осмелели и возвели обвинение на Евстафия. Сначала наняли блудницу, которая пришла на собор и заявила, что имеет ребёнка от Евстафия. Однако доказать это не удалось.
Христианские священнослужители переняли у персов один очень смешной закон, который им понравился. В Иране доказать супружескую измену было практически невозможно. Для этого требовались показания не менее четырёх свидетелей. При этом очевидцы должны были не просто видеть объятия и лобызания, но и лично наблюдать, как мужской орган вошёл в женский.
Если четырёх свидетелей такой сцены не набиралось, обвинение считалось недоказанным.
Результат: в Иране супруги разводились по каким угодно причинам, но только не по факту похождений на стороне.
А против священнослужителей, коих обвиняли в связях с любовницами, было решено ограничиться показаниями двух свидетелей. Правда, очевидцы должны были видеть не только процесс совокупления, но ещё и подтвердить факт семяизвержения!
Найти двух соглядатаев того, как Евсевий… это самое, не смогли.
Тогда ему придумали другое обвинение - якобы оскорбительные отзывы о матери императора Елене (той самой, которая откопала Крест) и склонность к савеллианству (ещё одно мудрёное теологическое учение той эпохи). По этим эпизодам епископы на Антиохийском соборе признали его виновным и сослали в Иллирию.
Следующий удар было решено нанести по новому Александрийскому епископу Афанасию – в прошлом секретарю и ученику Александра. Он был непримиримым противником ариан.
Памятуя о том, как епископ Александр бюрократическими способами гнул свою линию и добивался задуманного, ариане ответили тем же. Арианские епископы собрались на поместный собор в Тире (Ливан). Афанасий сначала не хотел на него являться, но Константин в категоричной форме потребовал от него приехать и ответить на все обвинения.
Он привёз с собой 50 епископов (фактически это были просто начальники приходов, в том числе мелких) и стал удачно защищаться. Однако вскоре он понял: был бы человек, а обвинение для него найдётся.