ПЕРОЗ И ГУРАНДОХТ. Книга 1. Горький вкус победы
Глава одиннадцатая (продолжение II)
Как библейский Самсон обладал необыкновенной физической силой, так Овсеп обладал невероятной энергией и умением находить выход из любых ситуаций. С самого начала, понимая, что вероятность помощи извне слишком мала, чтобы надеяться на неё, как на главный источник спасения, Овсеп решил действовать самостоятельно.
Чем безумнее идея, тем большее количество фанатиков она привлекает. Чем темнее суеверие, тем прочнее оно держится, потому что его невозможно опровергнуть доводами разума. Ищущий истину – господин своей душе, цепляющийся за догму – раб этой догмы. Овсеп ценил фанатиков. Их было в целом немного, но они были, и их энергия, помноженная на энергию Овсепа, грозила вылиться в могучую силу.
Самым преданным католикосу человеком был иерей Левонд. Несмотря на наличие церковного чина, он являлся, скорее, не священником, а адъютантом по особым поручениям. Если Овсеп принадлежал к разряду выраженных харизматических лидеров, то Левонда можно было назвать идеальным исполнителем. Стоило ясно поставить перед ним задачу, и из ничего начинало складываться нечто.
Получив из церковной казны немалые средства, Левонд быстро сколотил множество местных ополчений. Возглавляемые фанатиками ополченцы, получив звонкую монету, с вилами, кольями и топорами пошли осаждать замки нахараров, принявших персидскую веру. Они не пытались идти на штурм, но никому не давали ни войти, ни выйти и постоянно выкрикивали лозунги в защиту христианской веры. Понятное дело, что у осаждённых в своих крепостях нахараров, лишённых всякой связи с внешним миром, сложилось впечатление, что весь народ восстал против них.
Нахарарские замки, по большому счёту, замками не являлись. Это были хорошо укреплённые хозяйственные дворы, способные отразить налёт крупной банды или отряда другого нахарара. Отсидеться можно было и месяц, и два, и три. Но одно дело, когда напал кто-то чужой, и народ вместе с князем пытался прогнать агрессора, и совсем другое дело, когда народ приходил выражать недовольство своим господином. Воины из личной охраны нахараров, слуги и прочая челядь имели близких родственников в деревнях и не очень-то жаждали с ними ссориться, а, тем более, воевать. Но осада замков приняла бессрочный характер.
Фанатизм, тем временем быстро усиливался. Какая-либо идея, пусть даже очень неконкретная, но пламенная, способна разогревать сама себя. Толпа заряжается энергией самой толпы, и, эта энергия, дойдя до некоей невидимой глазу, но ощущаемой душой критической точки, превращается в лавину страсти. А если путь этой лавины ещё хорошо смазывается деньгами, то бурлящий поток начнёт сносить всё на своём пути.
Поняв, что запахло жареным, и что в Армении власть церкви сильнее, чем власть шаханшаха, нахарары стали искать пути сближения с католикосом.
Овсеп тоже понимал, что в условиях тяжёлого внутреннего конфликта церкви с нахарарами, он долго не выстоит. Деньги имеют свойство кончаться, а выпущенный из котла пар быстро остывает и снижает давление в самом кипящем котле.
В тех ситуациях, когда католикос понимал, что ему не удастся убедить всех сразу, он всех выдёргивал по одному и потихоньку создавал численное преимущество над теми, кого он ещё не убедил.
Всем известно, что трое-четверо мальчишек, сбившись в шайку, могли запугать всех остальных мальчишек, коих было в 10-20 раз больше. Казалось бы, все остальные ребята могли дать им отпор, просто собравшись вместе, и как следует их наказав. Но в том-то и дело, что члены шайки на всех нападали по одному, следили за тем, чтобы против них никто ничего не умышлял, постоянно всех запугивали и в случае опасности на время затихали.
По такому же принципу действовал и Овсеп: находясь в меньшинстве, он повсюду создавал впечатление огромного личного могущества. Его агенты мерещились повсюду, даже там, где их не могло быть в принципе.
И вскоре принявшие зороастризм нахарары один за другим стали ездить в Вагаршапат к Овсепу с покаянием.
На такое «покаяние» удалось вытащить всех, за исключением Вардана Мамиконяна и Васака Сюни. Как Вардан, так и Васак были людьми очень влиятельными. Попробуй, осади замок спарапета! Он всех перебьёт и оторвёт голову. Да и кто бы на такое решился? А как штурмовать или брать в кольцо резиденцию марзпана? Персы тут же пришлют армию. К тому же Васак являлся самым богатым нахараром с самой большой личной армией.
Поэтому Овсеп Вардана Мамиконяна и Васака Сюни не трогал, решив, что на них следует нажать в самом конце, после склонения на свою сторону всех остальных.
Но у Овсепа не всё гладко обстояло внутри самой церкви. Он многим успел сильно насолить.
Как, например, подвинуть династию наследственных епископов и насадить там своих людей? Просто так сделать это не получится. Восстанут все остальные епископы, дабы не стать следующими жертвами произвола католикоса. Поэтому Овсеп стал менять ситуацию постепенно, мелкими, но верными шажочками в одном направлении.
У всякого человека есть враги и недоброжелатели. Через Левонда Овсеп начинал собирать жалобы на того или иного священника из какого-нибудь завалящего прихода и требовал его отстранения от службы. Дескать, много на него жалуются. А взамен он ставил тех, кто был предан лично ему. Таким способом он сначала начал теснить настоятелей мелких храмов и бедных приходов, потом стал подгребать под себя более крупные приходы, и так за 12 лет он радикально изменил ситуацию в свою пользу. Его люди были всюду и везде.
Овсеп поставил дело так, что на него опасались жаловаться в Нишапур. Он завёл дружбу с некоторыми не очень значительными вельможами, и стал приглашать их к себе в гости. В Вагаршапате он окружал их заботой, лаской, и делал щедрые подношения. Это позволяло ему создавать впечатление, что в Персии «всё схвачено». И ему верили. Ни к кому другому влиятельные персы в гости не приезжали.
Однако…Армения не была самостоятельным государством, католикос не являлся царём, и никакой поддержки в Нишапуре у армянской церкви не было. Она опиралась сама на себя, на свои структуры, и пользовалась тем, что внимание Йездигерда было отвлечено на эфталитов. Но как только шаханшах всерьёз занялся армянскими проблемами, там всё зашаталось и пришло в движение. Со всей очевидностью стало ясно, что Армения – это не остров и не край света, что с полученных доходов надо делиться, а политику вести не такую, какую хочется, а такую, какую позволят.
************
В Вагаршапате у Овсепа состоялся неприятный разговор с Варданом Мамиконяном. Католикос обвинил спарапета в вероотступничестве, но и спатапет в долгу не остался, заявив, что он не мальчик и не наивный простачок, которому можно рассказывать сказки о благодати и спасении от мёртвого бога.
Хлопнув дверью, Вардан ушёл. Видя, что происходит вокруг, и, понимая, что ничего хорошего из этого не выйдет, он решил вместе с семьёй уехать в Западную Армению.
Такого поворота событий Овсеп не ожидал. Вардан был ему нужен. Другого полководца такого уровня в Армении не было. Его уважали, его слушались, за ним готовы были идти в огонь и воду. Вардан был человеком открытым, честным и справедливым. Военный конфликт с Ираном являлся лишь вопросом времени, причём ближайшего, и кроме Вардана никто не мог должным образом организовать сопротивление персам. Правда, сам Вардан совершенно не желал втягиваться в военную авантюру против Йездигерда, осознавая, что ничем хорошим это не закончится.
Йездигерд слыл одним из лучших стратегов своего времени. Во время войны с Византией (440-441 годы) он нанес страшное поражение армянской коннице. Вардан Мамиконян в той битве не участвовал, но ему рассказали, как это произошло.
Сражения относительно редко происходят путём лобовой атаки друг на друга. Обычно одна из сторон стоит в обороне, а другая атакует, либо обороняющиеся переходят в локальные атаки, если к этому располагает ситуация на поле боя.
Иранская армия после стремительного броска на запад встала в оборону, и встала, как казалось, неудобно. Дул сильный боковой ветер, что мешало лучникам. К тому же ровное сухое поле позволяло армянской коннице использовать все имеющиеся у неё возможности.
Лучники боялись конницы, потому что не успевали её отстреливать. А попробуй от конницы убежать. Догонят и зарубят. У лучников-то никакого другого оружия, кроме луков, не было.
И вот на рассвете полторы тысячи армянских конников, воевавших за Византию, бросились на шеренги персидских лучников, за которыми гордо развевались на ветру широкие длинные знамёна.
Атака пошла. Лошади понеслись во весь опор. Дав один неубедительный залп, лучники побежали назад, а знаменосцы побросали флаги. Казалось, вот она победа, враг побежал. Но за брошенными на землю стягами показались длинные шеренги катафрактариев. Они расступились, пропуская лучников и знаменосцев, а сами, резко перейдя на галоп, бросились вперёд.
Кони на выставленные четырёхметровые пики не пойдут. Лошади стали останавливаться, становиться на дыбы, сбрасывать седоков и поворачивать назад. А сзади напирали другие всадники. Их кони тоже останавливались, разворачивались, сбрасывали и топтали всех, кто падал. А тут подоспели катафрактарии и начали колоть армянских конников своими пиками. Сражение превратилось в избиение армянской кавалерии. Византийские войска, увидев, что происходит впереди, отступили, бросив армян на произвол судьбы, а подоспевшие с флангов свежие персидские части вынудили оставшихся в живых воинов сдаться в плен.
У Йездигерда тут же нашлась подходящая работа для любителей повоевать. Он отправил пленных армян сражаться против эталитов.
Вардан Мамиконян долго ломал голову над тем, как можно противостоять такой тактике, но ответа не нашёл. Вернее, ответ был, но воплотить это на практике не представлялось возможным.
Против катафрактариев нужно было выставлять своих катафрактариев. Никакой другой род войск справиться с ними не мог. Но как создать армию катафрактариев?
Для тяжёлой конницы были нужны тяжёлые лошади. В Армении таких коней не было и их нельзя было купить. Объезжать такого коня нужно было несколько лет под руководством опытного и специально обученного конюха. И объезжать было необходимо не каждую лошадь по отдельности, а сразу нескольких лошадей, приучая их действовать в прямом строю.
Дорого стоили доспехи как для всадника, так и для коня. Содержание здоровенных коняг также выливалось в немалые затраты. Это обычный конь мог ходить по лугам и щипать травку, а конь катафрактария ел фураж и фрукты от души.
К тому же армяне плохо переносили жару. А это было важно. Доспехи на солнце разогревались, в них становилось душно, и воины могли попросту получить тепловой удар. В связи с этим против катафрактариев пытались применять такой приём, как перенос сражения с утра на послеобеденное время. Всходило солнце, всё вокруг нагревалось, а атака откладывалась. Воины начинали задыхаться. Да и лошади уставали держать тяжеленных всадников по много часов подряд.
Но сколько воинов мог собрать армянский спарапет против персидской армии, дойди дело до открытого противостояния? Три-четыре тысячи. Вряд ли больше. А полноценных крепостей в Армении не было. Укреплённые дворы нахараров для персидской армии – не препятствие.
Вот и решил спарапет от греха подальше уехать жить к родственникам в византийскую часть Армении. Решил и уехал.
************
Говорят, от судьбы не убежишь. Кому суждено сгореть, тот не утонет. А спарапету на роду было написано сражаться, хотел он этого или нет.
Овсеп нашёл способ быстро его вернуть. Не дождавшись ответа от императора Маркиана, католикос написал пространное письмо Аттиле, заставил епископов и нахараров его подписать, а подпись Мамиконяна подделал.
Армянская делегация побывала у Аттилы, а один из делегатов сделал так, чтобы копия письма попала в Константинополь.
Вождь гуннов пообещал армянам помочь и заверил их о том, что если персы будут продолжать притеснять их, то он вторгнется в их владения и разорит весь Иран. Только вот в чём проблема: обещание Аттилы было заведомо невыполнимо.
Вопрос первый: как он собирался попасть в Иран, даже если бы и в самом деле вознамерился в него вторгнуться?
Для этого ему нужно было взять Константинополь, переправиться со всем войском через Босфор, разбить византийские гарнизоны в Малой Азии и только после этого выйти к границам Персидской империи. Но если бы Аттила и в самом деле разнёс Константинополь, то вполне удовольствовался бы столь крупной добычей и никуда не двинулся дальше. С сытым брюхом на подвиги не тянет. А если бы и потянуло, то персы бросились бы спасать Византию. Как гласила старая армянская пословица: знакомый волк лучше незнакомого шакала. Вот и Византия была для персов лучше, чем гунны, и Маркиан лучше, чем Аттила.
Теоретически гунны могли вторгнуться и через Каспийские ворота, но там подходили к концу фортификационные работы по сооружению сплошной оборонительной стены от берега до гор. Из личного опыта Аттила знал, что если сильно припечёт, то стену можно построить за считанные недели, да и как добираться до Каспийских ворот. Это было очень далеко от его ставки. Да и собирался он отнюдь не на восток, а на запад – в Галлию.
К тому же персы – неудобный для гуннов противник. Гунны стреляют с коней, а персы в пешем строю. Гуннский лук бьёт дальше, чем персидский, однако в организованном пешем строю персидские лучники – это большая сила, особенно когда за спиной стоят катафрактарии. У большинства гуннов не было никаких доспехов. Металл они не производили. Его не хватало не то что на латы, но и для наконечников стрел, поэтому временами приходилось изготавливать их по старинке – из кости. Недостаток мобильности персы компенсировали хорошей строевой подготовкой, а меньшую дальнобойность своих луков доспехами на теле. Перс в доспехах мог подстрелить гунна на меньшем расстоянии, нежели гунн смог бы подобраться к персу на такое расстояние, чтобы стрела пробила его доспехи.
Вопрос второй: зачем Аттиле помогать армянам? Кто они ему?
Вождь гуннов слыл человеком щедрым и отзывчивым. Он действительно помогал многим из тех, кто, по логике вещей, был совершенно ему не нужен. Но Аттила был не только воин. Он был ещё и тонкий политик. Оказывая помощь врагам Рима и Византии, он показывал тем самым, что он готов поддержать всякого, кто бы ни обратился. И это действовало устрашающе. Всякий неприятель то и дело грозился пойти к Аттиле как к заступнику.
Вопрос третий: осознавали ли сами армяне, во что им в конечном итоге выльется помощь Аттила, даже если он сумеет сдержать слово?
Письмо Овсепа Аттиле было перехвачено. К тому же армяне быстро распространили слух, что гунны готовы им помочь и уже чуть ли не седлают лошадей.
Узнав, что спарапет Вардан Мамиконян прибыл в западную Армению, в Константинополе решили, что целью его визита туда было сколачивание армии для совместного похода с гуннами. Об истинных мотивах переезда Мамиконяна в византийскую часть Армении в Константинополе не знали.
Результат не замедлил сказаться: Вардана Мамиконяна было велено либо арестовать, либо убить на месте как опасного преступника, угрожающего безопасности всей империи.
Но арестовать спарапета ромеи не успели. Ему вовремя сообщили об опасности и спешно вывезли в персидскую часть Армении, где он снова предстал перед «спасшим» его католикосом.
Цель была достигнута: Вардан снова оказался на месте и уже лично обязанным Овсепу.
Всё было организовано блестяще. Не всякий бы до такого додумался. Правда, было одно существенное «но»: в Константинополе армян объявили пособниками гуннов, перекрыли границу, полностью запретили торговлю с ними и через посла передали Йездигерду о своей готовности оказать любую помощь в борьбе с Овсепом, Варданом и всеми их пособниками.
С великими державами такие фокусы даром не проходят.