Клуб исторических детективов Игоря коломийцева
МЕНЮ

На сайте создан новый раздел "Статьи" с материалами автора.
Игорь Коломийцев. В когтях Грифона
Игорь Коломийцев. Славяне: выход из тени
Игорь Коломийцев. Народ-невидимка. Обновленная версия
Игорь Коломийцев. Народ-невидимка

ПЕРОЗ И ГУРАНДОХТ. Книга 1. Горький вкус победы

Глава пятнадцатая

Середина весны. (Конец апреля 451 года).

Армия Мушкана Нисалавурта вошла в Маку – небольшой городок на внутренней границе Ирана и Армении.

Накануне в персидском лагере произошло несколько потасовок между местными жителями, которые пришли предлагать услуги по размещению войск.

Постой осуществлялся бесплатно. Это была повинность. Однако готовить солдатам еду подданные были не обязаны. За это должно было платить командование.

Обычно предлагалось два варианта: либо хозяин сам находит продукты и просто выставляет счёт, либо его снабжают интенданты, а он готовит, но при этом часть еды оставляет для пропитания своей семьи. И то, и другое было выгодно.

А владельцы духанов уже подсчитывали прибыль и не могли поделить её между собой. Одного духанщика конкуренты обвинили в том, что он якобы  подаёт посетителям кошатину. Про другого рассказали, будто к нему в котёл постоянно попадают крысы. А о третьем «по секрету» сообщили, что он в округе по дешёвке скупает туши дохлых коров и готовит все блюда исключительно из них.

Прослышав столь нелестные отзывы о заведениях друг друга, духанщики начали устраивать драки.

«Теперь-то я, наконец, понял, почему Диоклетиан не двинул войска на Персию, хотя дорога на Ктесифон была открыта, - вздохнул про себя Мушкан Нисалавурт. – Оставлять Армению в тылу – значит лишиться тыла. Здесь нет духа войны. Здесь царит дух торговли и денег».

Маку – городок своеобразный. Тут жило смешанное армяно-персидское население. Оно перемешалось ещё давно. У каждого, кто числился персом, имелись армянские корни, а у тех, кто считался армянином, в роду были персы.

С момента разделения Армении между Ираном и Византией, власти в Ктесифоне решили проводить политику поощрения смешанных браков. Михр-Нарсе понимал, что, с одной стороны, это важно для укрепления государства, а, с другой стороны, едва ли осуществимо административными способами. Поскольку у него, как и у любого другого вельможи качество работы измерялось, в том числе, и отчётом, великий вазург решил поступить просто: нашёл городок, в котором население перемешалось само собой в силу долгого совместного проживания, и начал его там «перемешивать» ещё и соблазнительными предложениями.

Если перс из Маку женился на армянке, а армянин женился на персиянке, то молодожёнам полагалась ссуда на строительство дома. Правда, при этом выдвигалось одно условие: все дети должны были принимать зороастризм.

Ссуду планировали выдавать частями: по мере строительства фундамента, стен, крыши и сооружения дворовых построек. Жители быстро смекнули, что деньги можно использовать не столько на жильё, сколько под коммерцию. Поэтому они стали поступать следующим образом: всем миром помогать строить молодожёнам дома, а полученные в качестве ссуды деньги пускать в оборот.

Но вот ведь проблема: если армянин женился на армянке, а перс на персиянке, то ссуда не полагалась. Хочешь деньги на дом – ищи невесту из другого народа. У армян женились и выходили замуж, как правило, по договорённости между родителями. Тогда как у персов родители могли всего лишь порекомендовать парню звять в жёны ту или иную девушку, а девушке посоветовать выйти замуж за того или иного парня. Выбор отцов и матерей не имел обязательной силы.

В Маку никакого чёткого разделения жителей на армян и персов не было. Но чтобы получать ссуды, пришлось условно разделиться. Для этого местное население обращалось к услугам мобеда и вардапета. Если, скажем, армянин женился на армянке, то мобед за некоторое вознаграждение провозглашал этого армянина персом, а если перс женился на персиянке, то вардапет признавал такого перса чистокровным армянином.

За счёт большого количества ссуд на строительство домов, фактически используемых не по назначению, в городе быстро развилась коммерция, а сами горожане разбогатели. Они исправно платили налоги, погашали ссуды и набивали собственные карманы.

Один из столичных ревизоров всё это дело раскрыл и доложил во всех подробностях Михру-Нарсе, но тот с удивлением посмотрел на инспектора и спросил:

«Ссуды выданы?»

«Да», - ответил ревизор.

«Дома стоят?», - продолжил великий вазург.

«Стоят», - подтвердил проверяющий.

«Что не так?»

И ревизору пришлось согласиться, что всё правильно.

Жители Маку дружно ненавидели католикоса Овсепа. Он мешал их коммерции в Армении. В крупных армянских сёлах почти все лавки и духаны принадлежали выходцам из Маку. Повсюду армяне были известны как народ торговый (хотя на самом деле это было не совсем так: большая часть армян, проживавших за пределами Армении, занималась ремеслом и строительством), но в самой Армении дела у армянских торговцев шли туго. Как только тот или иной армянин открывал духан или лавку, к нему приходили бесчисленные родственники и объедали до полного разорения. Армянин у армянина не покупал, а брал в долг. Впоследствии эти долги почти никогда не возвращались. Попытки истребовать долги заканчивались осуждением торговца или духанщика всей общиной. Дескать, имей совесть, мы здесь все бедны, а ты с нас три шкуры дерёшь. И любое дело терпело крах, толком не начавшись.

А коммерсанты из Маку не были связаны мнением чужой общины, да и отношение к ним было иным. Сельские армяне искренне считали, что если лавку или духан открыл кто-нибудь из их родственников, пусть даже и очень дальних, то платить они не должны, а если их открыли посторонние люди, то оплата – святая обязанность. Конечно, многие товары отпускались в долг или в рассрочку, но за них всё равно приходилось платить.

Во многих сёлах, находящихся на не очень большом удалении от городов, макинские дельцы организовали экипажные сообщения. У местных армян это не получалось, поскольку односельчане категорически отказывались раскошеливаться за проезд. А если кучером был человек со стороны, то ему платили.

Католикос Овсеп, желая наполнить церковную казну, стал всех макинцев отовсюду вытеснять. Он обвинил их в ростовщичестве и в завышении цен. Под этими предлогами он их попросту изгнал, а их коммерцию перехватил. Цены в его лавках и духанах оказались выше, чем было до этого, а торговля в долг прекратилась. Есть деньги – бери, нет денег – уходи.

С макинскими коммерсантами можно было договариваться об обмене товаров на продукты. Наличных денег в Армении было мало, и они имели хождение преимущественно в городах. В сёлах продукты стоили дешевле, чем на городских базарах, и как коммерсантам, так и селянам, обмен был выгоднее, чем расчёт посредством серебряных и медных монет. В деревнях деньги являлись некоей условной единицей стоимости. Все знали, сколько, например, стоит баран, корова или мера зерна. По этой причине цены на товары указывались не только в драхмах, но и в продуктах. Овсеп меновую торговлю отменил и повелел рассчитываться только деньгами. В результате товарооборот резко упал, что вызвало почти всеобщее тихое недовольство.

Изгнанные из Армении макинцы пожаловались Михру-Нарсе. Тот послал в Армению проверяющих, которые в точности подтвердили обоснованность всех жалоб. Однако попытки великого вазурга объяснить католикосу, что он не прав, и подобные действия незаконны, не возымели успеха.

По этой причине приход иранской армии был воспринят жителями Маку с большим воодушевлением. Они просили Мушкана Нисалавурта публично повесить католикоса на центральной площади города.

Вскоре после начала конфликта Йездигерда с армянской церковью, Овсеп, прослышав о том, что макинский вардапет Мгер без крещения записывает персов и персиянок в армяне, под страхом немедленного отлучения в резкой форме потребовал от него прекратить такую деятельность. Но как Мгер мог её прекратить? От его подписи и печати зависело благополучие всего города, и его собственное благополучие тоже. Перед ним стояла дилемма: либо весь город получает деньги, а вардапет регулярную мзду, либо все получают одну большую дулю с маслом. Вернее, без масла. Мгер отказался признать требования Овсепа, за что был предан анафеме. На его место католикос прислал другого вардапета, но ему пришлось бежать из города, поскольку жители крепко его поколотили и угрожали убить, если он ещё раз посмеет появиться.

Сам Мгер обратился за помощью к великому вазургу. Михр-Нарсе по старой «традиции» своим высочайшим распоряжением признал анафему недействительной и посоветовал вардапету принять ответные меры в отношении католикоса. И Мгер их принял: он предал анафеме Овсепа и «всех его пособников».

Тем не менее, указ Йездигерда о роспуске армянской церкви обеспокоил макинцев. А вдруг перестанут давать ссуды! Но Мушкан Нисалавурт заверил жителей Маку в том, что этого не случится, и на вардапета Мгера этот указ не распространяется.

************

Пероз и Вазген познакомились и подружились во время похода на Армению. Будучи сыном шаханшаха, Пероз очень быстро поднимался по командирской лестнице, но ему, тем не менее, было обидно, что Михран, который был всего на два года старше его, добился большего. Йездигерд видел в Михране перспективного полководца и прирождённого стратега, тогда как у Пероза он таких качеств не обнаруживал.

Действия Михрана в Дербенте шаханшах признал правильными и решил с повышением отправить его воевать с армянами, хотя сам Михран в глубине души желал оставаться у Каспийских ворот, поскольку там было гораздо комфортнее.

А Вазген попал в состав персидской армии в качестве переводчика. Нужен был человек, который бы не просто хорошо говорил и по-персидски и по-армянски (таковых было много), но ещё владел бы как персидской, так и армянской грамотой.

Мушкан Нисалавурт хорошо знал особенности армян. На Востоке всегда было принято долго и упорно торговаться по любому вопросу и по любой мелочи. Нежелание торговаться расценивалось как неуважение и нарушение традиций. Если армяне торговались с персами на персидском языке, то они всё хорошо понимали до тех пор, пока торги складывались в их пользу. Но когда от них требовали конкретных ответов или им что-нибудь хотелось толковать исключительно в свою пользу, то они сразу же заявляли, что «мой твоя не понимает». Но чтобы «мой твоя понимал», Вазген должен был каждый договор составлять как по-персидски, так и по-армянски, а в конце делать приписку: «толкуется дословно и буквально».

Ещё на подступах к Маку Вазген полагал, что его взяли, чтобы проверить на верность и так, «на всякий случай». Но его так завалили работой, что от рассвета до заката ему некогда было даже поднять голову.

У Йездигерда было три сына – Ормизд (старший), Пероз (средний) и Балаш (младший). Ормизд и Балаш по складу характера и ума были людьми невоенными. Пероз же, напротив, просился на войну, рвался в бой, но вместо таланта стратега обнаруживал только лихачество сорвиголовы. Одной из задач Мушкана Нисалавурта было объяснение Перозу мотивации всех своих действий и причины воздержания от тех или иных шагов.

Поселившись в доме макинского градоначальника, Мушкан Нисалавурт расстелил на столе план местности и, пригласив Пероза, стал с ним обсуждать свой замысел.

- Никак не могу понять, зачем Вардан Мамиконян пошёл на Дербент? – выпалил свой вопрос Пероз, прежде чем Мушкан Нисалавурт открыл рот. – Я бы на его месте бросил все силы на строительство крепости где-то в этих местах. Менее чем за год хорошую крепость, конечно же, не построишь, но даже в недостроенном состоянии она представляла бы собой серьёзное препятствие.

- Ты не на его месте, - усмехнулся Мушкан Нисалавурт. – Это римского, ромейского или персидского воина можно обязать копать или приказать ему класть кирпичи. Но армянский воин воспримет такой приказ как личное оскорбление. Он же ВОИН, а не копатель или каменщик. Сесть на коня и размахивать мечом – это пожалуйста, а взять вместо меча мастерок или кирку – НИ ЗА ЧТО! Поэтому армянской армии поручать строительство крепости никак нельзя. Она не станет этого делать. Так что Овсепу пришлось бы раскошеливаться вдвойне: платить и армии, и строителям, а, кроме того, организовывать производство кирпичей, их подвоз, размещение строителей, наём византийских инженеров и так далее. За год никак не уложишься. Даже вряд ли приступишь. К тому же армяне много воруют. Стоит армянину всего лишь посмотреть на деньги, и они исчезают. От одного только взгляда, не говоря уж о прикосновении. Армяне - это народ с невероятной способностью перетягивать деньги в свой карман, где бы они ни лежали. Даже если они находятся в кованом сундуке, зарытом глубоко под землёй, они могут загадочным образом оттуда исчезнуть и возникнуть в кармане какого-нибудь армянского купца или нахарара. Католикос всё это знает, поэтому сама мысль о строительстве крепости ему даже в голову не приходила. Начни строить – и все деньги сразу же разворуют. Полагаю, что во всей Армении Вардан Мамиконян был единственным человеком, который мог бы посметь предложить Овсепу построить крепость. Вардан – человек честный. Воровать не станет. Но воровать будут все остальные. Поэтому идея сооружения крепости – это идея обокрасть лично католикоса.

- Насколько я понимаю, - внимательно выслушав главнокомандующего, продолжил Пероз, - Вардан Мамиконян собирается принять оборонительный бой. Но как он собирается обороняться, не укрепляясь?

- Этот вопрос лучше задать ему, - пошутил Мушкан Нисалавурт. – Судя по всему, он плохо представляет, с противником какого уровня ему предстоит сражаться. Он даже не осознаёт истинных причин конфликта. Он хороший спарапет, но не более того. Стратегу необходимы иные качества, и прежде всего – образование. Вардан учился в Армении. По армянским меркам он грамотный человек, по персидским меркам – неуч и деревенщина.

Армения может создать свою государственность и, возможно, стремится к этому. Но она однозначно не сможет её удержать. Иран несколько раз создавался и несколько раз разваливался, но при этом всегда оставался Ираном. Происходило вот что. В центральных областях Персии население не имело оружия. Более того, ему запрещалось его иметь. Так было раньше, и так есть сейчас. По Ктесифону и Селевкии никто не ходит с мечами и кинжалами. А провинция всегда была вооружена. На окраины постоянно кто-нибудь стремился напасть. Всё время держать там войска – дорого и ненадёжно. Лучше и правильнее позволить народу самому как-нибудь отбиваться от врагов, а войско посылать только на подмогу. Когда на окраинах горячо, провинциалы заинтересованы в мощной центральной власти. Она защищает. Противник должен понимать, что если народ вооружён, то он даст отпор, а нападение на могущественную державу – это большой неоправданный риск. И кто рискует, тот остаётся без головы. Но вскоре после того как на окраинах наступает хотя бы относительная тишина, там быстро вызревают сепаратистские настроения. Защищаться не от кого, центр не нужен. За что ему платить и зачем его терпеть? Вот такой парадокс: война создаёт империи, мир их разрушает. Для империи долгий мир хуже, чем сдача столицы. Когда власть в одних руках, страна хорошо управляется и постоянно расширяется. Но на определённом этапе размеры империи начинают превосходить возможности её бюрократии. Столица начинает воевать с окраинами. Конфликты с внешними врагами уступают место внутренним склокам. Сбор налогов из провинций резко падает или же прекращается вовсе. В конце концов, приходится идти на какие-то уступки, и отдавать часть полномочий в провинции. Но провинциям этого становится мало. Они требуют ещё. Ещё! И ещё!!! Империя тонет во внутренних войнах и разваливается.

Диоклетиан не зря разделил Римскую империю на две части. Он понимал, что лучше иметь две полуживых империи, чем одну мёртвую.

Почему твой далёкий предок Ардашир Папакан отобрал власть у парфян? Да, он был великим человеком, посланным самим Ахурамаздой. Но почему Ахурамазда его послал? Потому что при Ардабане Пятом страна развалилась.

А теперь давай посмотрим на то, что происходит сейчас. Армения ни с кем не воевала 64 года! До этого она никогда столько лет не жила в мире. Отсюда и сепаратизм. Зажрались и перестали ценить. Армяне не считают, что за мир надо платить. Они считают, что мир – это бесплатно. Такая идея – корень всех ошибок и безобразий. Бесплатного мира не бывает!

И вот что ещё любопытно: Армения никак не сможет отделиться от Ирана. Если в провинции всё население вооружено, там особо не повоюешь. Но в Армении оружие имеется только у знати. Вооружать народ она не решается даже сейчас. И правильно не решается. При отсутствии военных навыков оружие не только бесполезно, но и вредно. Безоружного крестьянина почти наверняка пощадят, а вооружённого точно прибьют, возможно, даже со всей семьёй. Армянские князья во все времена губили свой народ. Они призывали становиться на защиту страны людей, которые заведомо не умели воевать. И к чему это приводило? Если отбивались, то хорошо, а если нет, то население вырезали целыми деревнями и провинциями.

Знати в Армении слишком много, и своими интересами она по большей части связана с Ираном. Без нас нахарары концы с концами не сводят. Вот, положим, у мелкого князька есть отряд в 25 воинов. Чтобы содержать этот отряд ему необходимо иметь во владениях 25 деревень. А у него всего две или три захудалых деревеньки. Что ему делать? Идти на службу к крупному нахарару. А у того два десятка таких князьков с малочисленными отрядами и собственного воинства человек 300. На что их содержать? Даже если всех крестьян разорить вконец, то всё равно денег не хватит. Значит, нужен какой-то другой надёжный источник денег. Этот источник – Иран. Если нахарар неплатёжеспособен, то он теряет авторитет и власть. Но армянину из князи в грязь… Сам понимаешь. Легче удавиться.

Овсеп – не политик, Вардан – не стратег. И если они хотят пересмотреть итоги раздела Армении между Ираном и Византией, то Йездигерд и Маркиан покажут им эти итоги заново и с тем же результатом.

Абсурд ситуации состоит в том, что наступать спарапет не может. Ему некуда наступать. А обороняться он не способен. Чтобы встать в оборону, необходима пехота или тяжёлая кавалерия. У Мамиконяна нет ни того, ни другого. Затягивать нас вглубь Армении он не хочет. Да и католикос ему не позволит. Так что бой он нам даст в этой местности. Даже скажу точнее: в районе села Аварайр. По данным разведки, армянское войско в двух днях пути оттуда. Так что завтра мы занимаем это село, а затем будем изматывать армян долгим стоянием там.

- Зачем? – удивился Пероз.

- Чтобы окончательно испортить Вардану и Овсепу все их планы. Сейчас наши армии примерно равны по численности: 7 тысяч у нас, 7 тысяч у армян. Вернее, это Вардан думает, что у него 7 тысяч. Половина его войска – это отряды Васака Сюни. И подчиняются они Васаку Сюни. Без его приказа ни один его воин шага не сделает. Вардан знает, что армия Васака Сюни ненадёжна, и ей можно доверить только арьергардную роль. В атаку войско марзпана явно не пойдёт, а в обороне будет защищать только само себя. Задача Михрана состоит в том, что Васака с его армией убрать с поля боя совсем.

- Каким образом? – спросил Пероз, не дав досказать фразу Мушкану Нисалавурту.

- Деньгами, - ответил главнокомандующий, дав понять своим тоном и лёгким удивлением, что это нечто само собой разумеющееся. – Воюют ведь не только мечами, копьями, луками и катапультами. Воюют золотом, хитростью, подлостью, дипломатией, голыми женщинами и вообще всем, что может обеспечить победу.

Марзпан не в состоянии за свой счёт содержать войско. К тому же три четверти воинов, служащих под его началом, - это воины мелких князей. Васак для них авторитет только до той поры, пока он платит. Перестанет платить – перестанет быть авторитетом. Бедным господам не служат.

Васак Сюни задолжал, и задолжал немало. Расплатиться он может только нашим золотом, и он ждёт, что мы его привезём. А мы его и в самом деле привезли. Но дадим его не просто так. Деньги нужно отрабатывать. И он их отработает своим уходом в самый неподходящий для Вардана момент.

- А когда наступит этот момент?

- Полагаю, что немного попозже. Армию необходимо снабжать. Посчитай, сколько еды за день съедят семь тысяч воинов и сколько фуража в день уйдёт на прокорм лошадей. Пусть войско марзпана объедает католикоса. У Овсепа и так денег нет. Так что пусть вытрясет последнее. Кто знает, может, после ухода Васака Сюни разбредутся и все остальные.

- Но если он всё-таки не уйдёт? – засомневался Пероз.

- Уйдёт, - заверил Мушкан Нисалавурт. – Ему не хочется воевать. Князьям под его началом тоже. Мир с драхмами в карманах лучше, чем война с голой задницей и пустым желудком. Овсеп и Вардан никак не поймут, что армянская знать по большей части неразрывно связана своими интересами не с ними, а с нами. Многие армянские купцы дают деньги католикосу. Мол, давайте, врежьте этим персам как следует. Они действительно хотят, чтобы нам хорошенько надавали. Это доставит им удовольствие. Но в то же время они не хотят, чтобы Овсеп и Вардан победили. Во-первых, от такой победы они понесут убытки, а. во-вторых, они в это не верят.

Овсеп – авантюрист, а Вардан поверил в мудрость толпы. Вообще, толпа часто бывает склонна во что-то поверить и что-то с фанатизмом защищать, но лишь до тех пор, пока ей кажется, что события складываются в её пользу. Как только толпа наталкивается на реальную силу, она разбегается, а её идеалы рассеиваются, как дым гаснущего костра.

Пчёлы время от времени роятся: летают, сильно жужжат, собираются в большие кучи, а потом успокаиваются и начинают мирно собирать мёд. Так и люди: они в чём-то похожи на пчёл. Сейчас у армян роение. Но скоро они вынуждены будут успокоиться и вернуться к прежней жизни.

Закончив разговор с Перозом, Мушкан Нисалавурт посмотрел на Вазгена, который составлял протокол, и спросил:

- Ты всё успел записать?

- Да, - ответил Вазген и попросил разрешения задать вопрос.

- Спрашивай, – кивнул головой персидский полководец.

- Почему шаханшах Йездигерд так жёстко отреагировал на поведение Овсепа и предложил распустить церковь?

- Потому что он не мог поступить иначе. Католикос творил беззаконие. Сначала он изгнал несториан. На каком основании? Кто он такой, чтобы кого-то изгонять. Несториане – наши подданные, пусть даже и не очень хорошие. А кто ему позволил разорять торговцев и духанщиков из Маку? Ты можешь себе представить, чтобы Йездигерд или Михр-Нарсе отняли лавки у торговцев или изгнали добросовестных духанщиков? А как Йездигерд должен относиться к неуплате налогов? Шаханшах понимает, что католикос шаг за шагом ведёт Армению к отделению от Персии. Он видел, что Овсеп сначала действовал тихой сапой, затем не совсем тихой и, в конце концов, совсем разбушевался. Вроде бы и писал письма о том, что для него нет и не будет иного владыки, кроме Йездигерда, но в то же время всем своим поведением выражал непокорность. Поэтому Овсепа надо примерно наказать. Из принципа, и чтоб другим неповадно было. Борьба за веру – это всего лишь прикрытие. Христианской вере никто не угрожал. Просто церковь решила всё подмять под себя и выступить зачинщиком конфликта, а затем всё представила так, будто бы шаханшах без всякой причины решил отнять у армян их души.

************

На следующий день «бессмертные» во главе со своим командующим Довхчем заняли село Аварайр, а местным жителям предложили за деньги помочь армии превратить их деревню в неприступную крепость.

Началось рытьё рва, сооружение вала и нескольких рядов частокола.

Разведчики донесли Вардану Мамиконяну о приготовлениях персов. Спарапет выслушал их и удивился.

- Почему они думают, что я их стану атаковать, тем более там? Пусть сами идут на нас в атаку. Если они считают, что мы первыми ринемся в бой, то не дождутся, а если они решатся атаковать, то зачем все эти приготовления? Лишняя трата времени и сил.

Персидские и армянские войска встали примерно в 30-ти верстах друг от друга, не рискуя идти на сближение. Каждый полководец был озабочен сохранностью своего тыла. Для Мушкана Нисалавурта тылом был город Маку, а для Вардана Мамиконяна – дорога, ведущая в сторону Армении. По ней он получал продовольствие. Войска Васака Сюни расположились чуть выше, на пологом холме, прикрывавшем дорогу.

Осмотрев со скал местность, Мушкан Нисалавурт улыбнулся:

- Самая плохая черта стратега – его предсказуемость. Если Васака Сюни убрать с холма, Вардан не удержит дорогу. Если он её не удержит, то будет отрезан и попадёт в окружение. У него останется два пути: назад или вперёд, но никак не на месте. Назад он не пойдёт: войско разбежится. А вперёд идти некуда, потому что я сумею замкнуть всю долину.

Персидский главнокомандующий дал распоряжение выставить по всей Тхмутской долине усиленные патрули и следить за тем, чтобы ни один армянский разведчик не смог даже близко подобраться к селу Аварайр. А такие попытки армянские разведчики предпринимали каждый день и каждую ночь. Но без успеха. Всё что им удавалось – это подползти на расстояние в 100 шагов до начала первого частокола. Но этих частоколов было три. Перед первым частоколом была вырыта широкая, но неглубокая канава. Между первым и вторым частоколом – ещё одна канава. Поглубже. Второй частокол находился на небольшом возвышении, а третий стоял на ровном месте, но был довольно высоким. Для конницы такие препятствия был непреодолимы. Никаких других укреплений армянская разведка не обнаружила.

Долго воюя вместе с Йездигердом, Вардан Мамиконян впитывал его военную науку. Шаханшаха впечатляли былые успехи римских легионов. Они воевали не только и не столько мечами, сколько лопатами. Римский лагерь – это крепость. В крепости воину сражаться не так страшно, как в чистом поле, а наступать обороной надёжнее. На войне против эфталитов Йездигерд так и делал: бесконечно строил лагеря для своей армии. На первый взгляд, много времени и сил уходило впустую, однако продвижение эфталитских отрядов было остановлено.

Но, впитывая тактику персов, спарапет не мог её повторить. Армянские отряды были нацелены на молниеносный набег и быстрое истребление противника. С эфталитами воевали обычно следующим образом: персы днями напролёт что-нибудь строили и копали, а армяне, резко выскакивая из укреплений, пытались атаковать неприятеля. Иногда это получалось. Обычно эфталиты старались не ввязываться в сражения. Они во всю прыть неслись мимо персидских позиций и прямо с коней обстреливали позиции персов из лука. Затем они уносились куда-то вдаль, снова возвращались и опять уносились. Толка от их стрельбы практически не было: пущенные на полном скаку стрелы летели как попало. Но к вечеру лошадки эфталитов уставали. Скорость была уже не та, и тут в дело вступали армянские конники. Они устраивали погони, и если догоняли эфталитов, то рубили им головы. Это делалось очень лихо, с тонким, непревзойдённым мастерством, достойным восхищения. За каждую отрезанную голову полагалась премия. Йездигерд однажды воочию увидел, как после удара армянского меча голова слетела с плеч эфталита и пришёл в совершенный восторг. Он снял со своего пальца перстень и вручил его отличившемуся воину. Это считалось очень большим поощрением.

Но на Тхмутской равнине такая тактика не предусматривалась, и действия персов Вардан не понимал.

************

Прошло три недели. Армии не двигались с места и даже не вступали в мелкие стычки.

Мушкан Нисалавурт развлекал горожан и жителей близлежащих деревень слонами. Местные жители безумно полюбили этих животных. Мальчишки и девчонки считали своим долгов прокатиться на них и покормить свежевыпеченным хлебом.

Неопределённость ситуации всегда тревожит. Что будет? Именно этого напряжения и добивался Мушкан Нисалавурт. Ему необходимо было убрать Васака Сюни. Вся тактика персидского главнокомандующего строилась именно на этом. Как только марзпан уходил, иранская армия оказывалась в численном большинстве и вынуждала Вардана Мамиконяна либо отступать с перспективой полной деморализации его войска, либо, наоборот, лезть на рожон, пытая счастье в стремительной атаке.

Васак Сюни не знал и не подозревал, что его письма императору Маркиану были переданы в Нишапур. Йездигерд во всех своих посланиях к марзпану не допустил ни единого промаха. Он сделал вид, что вообще ни о чём не догадывался. Тон своих посланий шаханшах не смягчал и не ужесточал.

************

Поздний майский вечер. Михран, Вазген и небольшой персидский конный отряд отправились в лес на тайную встречу с Васаком Сюни. Марзпан был человеком грузным, и как залезть на лошадь, так и слезть с неё было для него проблемой.

Прибыв в условное место, Михран и Васак Сюни, поприветствовав друг друга, повели разговор. Михран взял Вазгена на всякий случай, чтобы в случае, если кто-нибудь из окружения Васака Сюни заговорит по-армянски, он мог перевести и этим дать возможность правильно сориентироваться.

Все договорённости были уже достигнуты ранее. Остались лишь детали, хотя и существенные.

- Я привёз сертификаты, которые можно будет отоварить или обналичить как в Маку, так и в любом другом городе, - сказал Михран, протягивая Васаку Сюни большую плоскую шкатулку с документами. – Сертификаты подписаны лично Михром-Нарсе и скреплены его печатью.

- Мне бы хотелось часть денег получить прямо сейчас, - высказал своё пожелание марзпан.

- Возить сундук золота по ночному лесу – это глупо, - заметил Михран. – Деньги можно получить хоть завтра утром, но в Маку. Золото и шелка ваши. Придите и забирайте.

- За день мы вряд ли сможем свернуть лагерь и увезти обоз, - посетовал Васак Сюни.

- И сколько же дней вам для этого потребуется? – спросил Михран.

- Дня три.

- Делайте что хотите, но чтобы завтра вас на холме не было. Вы на войне, а не на прогулке. В конце концов, бросьте этот лагерь вместе с обозом. Я выплачу стоимость обозных телег и всего того скарба, который на них лежит.

- Мне нужно обеспечить прикрытие, - попросил марзпан.

- Хорошо, - согласился Михран. – Завтра днём я подведу войска близко к позициям спарапета. Сделаю вид, что собираюсь атаковать в лоб, пытаясь отбить дорогу. Пока он будет занят боевыми построениями, срывайся и уходи. У тебя есть хорошие командиры, которые могут всё сделать вовремя. Овсепу и Вардану - конец. Даже не сомневайся. А у нас с тобой большое славное будущее.

Обсудив в общих чертах план и время отвода войск, Васак Сюни и Михран разъехались каждый  в свою сторону.

************

Полдень следующего дня.

В лагере Вардана Мамиконяна поднялась тревога: персы стали переходить реку Зангмар в нескольких верстах от армянского лагеря. Спарапет выстроил верные ему войска в боевые порядки и приказал без команды не атаковать. Ему рассказывали, как Йездигерд однажды совершил обманный манёвр во время войны с Византией. Шаханшах послал не очень большой отряд штурмовать мост и завязал там горячую стычку, а сам с основными силами переправился вброд к другом месте и ударил в тыл. Ожидая повторения подобного сюжета, Вардан старался быстро понять подвох, но искал его не там, где нужно.

Пока спарапет издалека следил за переправой персов, армия Васака Сюни быстро сорвалась с места и стремительным маршем ушла на персидскую территорию. А Михран, едва переправившись на другой берег, повернул назад.

Спустя несколько часов Вардан узнал, чем была вызвана ложная переправа Михрана, крепко выругался и сказал:

- Васак – предатель, а Михран – сущий дьявол: он крадёт победы, не вступая в бой. Я к нему, он от меня, я от него – он ко мне. Малейший зевок, и он вцепится в горло. Он воюет совсем не так, как Йездигерд. Невозможно понять, что у него на уме.

Лишившись половины армии, Вардан чувствовал, что может лишиться и её оставшейся части. Весть об уходе войска Васака Сюни подействовала угнетающе. Теперь у персов был двукратный численный перевес, а, кроме того, 15 слонов и полторы тысячи катафрактариев.

Спарапет понимал, что генеральное сражение – это дело одного, двух или, от силы, трёх дней.

Вечером Вардан пришёл к Овсепу, постоянно находившемуся в лагере, и изложил своё видение ситуации.

- Дело принимает очень скверный оборот. У персов большое численное и качественное преимущество. Нужно отходить, иначе мы погубим армию.

- Если мы отойдём, то погубим Армению, - строго заявил католикос. – Войско для того и существует, чтобы защищать страну.

- Без войска не будет страны, - вздохнул Вардан. – Командиры, как и я, склоняются к отходу.

- И куда мы будем отходить? В Вагаршапат, в Тарон, в Маназкерт или ещё дальше? – зло съязвил Овсеп. – Кто будет снимать урожай?.Персы?

- Наше поведение слишком предсказуемо для них. Они только и ждут, что мы первые пойдём в бой. Но это закончится катастрофой. Персам нет равных в оборонительной тактике боя.

- Тогда сам провоцируй их на атаку, - посоветовал католикос.

- Как легко рассуждать о военном деле, когда его не знаешь, - возмутился Вардан. – Если персы поднимутся на холм и ударят оттуда, они нас сомнут, а если растянуть войска, они пробьют центр. Мы никак не сможем удержать позицию и даже помешать им переправиться.

Но католикос оставался непреклонным.

- Ищи выход, Вардан. Быть спарапетом – это не только привилегия. Умри, но не пусти персов.

************

<<Назад   Вперёд>>