ПЕРОЗ И ГУРАНДОХТ. Книга 1. Горький вкус победы
Глава двадцать четвертая
Оценивая талант полководцев, историки, как правило, основное внимание обращают на мастеров генеральных сражений, поскольку их успех бросается в глаза.
А Йездигерд был полководцем позиционного стиля. На формирование его взглядов большое влияние оказали азартные игры. Казалось бы, что общего между военной стратегией и игрой наудачу? Вроде бы ничего. Но в том-то и дело, что если не идти ва-банк, а играть большое количество игр с равными шансами, применяя при этом научный подход и строжайшую дисциплину, то даже при отрицательном математическом ожидании победа становится не только достижимой, но и неизбежной. Стратегия сильнее простой удачи. Секрет успеха в некоторых играх заключался в принципах манипулирования ставкой. Это было отнюдь не простое увеличение денег на кону, а система сложных и последовательных действий, допускавших даже уход в немалый минус, после чего следовало медленное, но верное наращивание прибыли.
По такому же принципу Йездигерд действовал и на поле боя. Сначала шла основательная подготовка. План действий предусматривал всё, что возможно предусмотреть: досконально изучалась местность, составлялись подробные карты, оценивались ресурсы противника, определялся бюджет и ставились конкретные цели: порою очень скромные, но зато выполнимые.
Постепенную экспансию шаханшах считал более надёжным средством достижения поставленных стратегических задач, нежели разовый сильный удар.
Войны с кушанами шли почти беспрерывно, и явных успехов вроде бы не было. Персы постоянно маневрировали, кое-где закреплялись и после мелких уступок или совершенно ничтожных завоеваний уходили. Но из мелочей Йездигерд понемногу нарастил решающее преимущество и реализовал его малой кровью. Собственно, вообще почти без крови.
Когда какой-либо полководец заваливает трупами врагов всё пространство от горизонта до горизонта, то это впечатляет, а когда враг частью бежит, а частью переходит под знамёна сильнейшего, то это кажется лёгкой победой. Но в том-то и дело, что только кажется. Лёгких побед не бывает. Есть только награды судьбы за ум, старание и отдачу всего себя без остатка.
В схватке с Византией Йездигерд не ставил перед собой цели сокрушить своего западного соседа. Он понимал, что это вряд ли получится. В лучшем случае удастся оторвать кусок территории. Важно было другое: склонить Константинополь к долгому и прочному миру.
И это удалось. Персы продемонстрировали свои военные возможности и заключили мир с Византией на неожиданно мягких для неё условиях. А после не только наступил мир, но и началась дружба: обмен делегациями, дорогими подарками, выработкой планов совместных действий. Персы и греки согласились с тем, что сталкиваться между собой должны только антикультуры, а культуры должны взаимодействовать друг с другом, взаимно обогащаться (как в духовном, так и материальном смысле) и совместно противостоять диким кочевникам.
Кто до Йездигерда мог представить, что Персия и Византия начнут на паях строить крепости и согласовывать военные планы?
Два предыдущих военных похода на эфталитов вроде бы не принесли положительных результатов. Но только вроде бы. Шаханшах хорошо изучил их тактику, отметил сильные и слабые стороны, и в третьем походе почти без потерь вынудил их отдать ему почти треть своих владений.
Йездигерд считал, что крушение эфталитов – это лишь вопрос времени. Но эфталиты были страшно неудобным противником. Как обеспечить надёжную разведку? КАК ЭТО СДЕЛАТЬ?
Париса – разведчик высочайшего уровня, но рисковать ею нельзя. Не было другой такой Парисы. Да и как она передаст какое-нибудь важное и срочное сообщение? Было очевидно, что Кушнаваз повзрослел, заматерел и при всех своих чувствах к Парисе наверняка будет следить за каждым её шагом. Попытка передачи любой информации даже в зашифрованном виде будет немедленно замечена и пресечена. Передавать шифрованное сообщение – всё равно что явно шептаться у кого-то за спиной: сказанное, может, и останется не услышанным, но сразу же возникнет недоверие.
Поэтому было решено обо всём писать без всякого шифра, но так, чтобы ни один непосвящённых ни о чём не догадался. Кушнаваз не мог запретить Парисе писать письма дочерям и родственникам. И она стала строчить их с завидной регулярностью.
Вот, к примеру, пишет она о том, что повар вкусно приготовил блюдо из баранины, и ей это блюдо так понравилось, что она поинтересовалась тем, как оно делается, и высылает дочкам замечательный кулинарный рецепт. После этого послание сворачивается и передаётся Кушнавазу, чтобы он поручил курьеру доставить его к границе с Ираном. У любимой женщины нет никаких секретов от любимого мужчины. Она доверяет ему безгранично. Кушнаваз тоже доверяет, но проверяет: тайно разворачивает переданный ему свиток, внимательно читает послание Парисы и не находит в нём ничего подозрительного. Начинает вспоминать события последних дней, и точно: Париса хвалила повара, интересовалась у него способом приготовления мяса и записала весь процесс от забоя овцы до подачи блюда на стол. Это не государственный секрет. Можно передавать.
Но рецепт для дочерей на самом деле не более чем прикрытие. Истинный адресат – Йездигерд, а в письме – какая-нибудь ценная информация.
Перед тем как сесть писать, Париса прикладывала сложный трафарет и линовала лист. Затем она тщательно выписывала все буквы, но некоторые из них либо немного не доставали до верхней линии, либо, наоборот, выходили за неё. А в некоторых словах последняя буква писалась немного коряво или имела помарку.
Для непосвящённых это не означало ничего, для посвящённых – всё. В Нишапуре писец-дешифровщик разворачивал письмо, прикладывал к нему точно такой же трафарет, как у Парисы, и внимательно смотрел, какая буква чуть-чуть по высоте отличается от стандарта или какое слово имеет помарку. Нестандартные буквы собирались одна за другой и образовывали слова, а для экономии места можно было передать то или иное слово целиком, отметив его на конце некаллиграфическим знаком.
И вот оно секретное донесение – в рецепте приготовления баранины по-эфталитски. Арамейские буквы имели разную высоту (Примечание. У персов не было собственного алфавита, и они использовали арамейское письмо), линовочные линии стирались, и что-либо заметить и заподозрить было невозможно. А шифрованные послания прямо из постели Кушнаваза одно за другим летели в Нишапур.
Шаханшах, конечно же, понимал, что Париса становится самостоятельным оригинальным игроком, но это был свой игрок – глаза и уши у враждебного соседа.
************
Летом (454 года) возникла непредвиденная сложность: уровень воды в Амударье упал настолько, что переправа через эту реку перестала составлять проблему. Упал и уровень воды в колодцах.
Джера оказалась под угрозой. Пришлось срочно углублять дно, но такая работа оказывалась неблагодарной. Вязкий густой ил постоянно заволакивал углублённые участки. С большим трудом удалось вновь превратить крепость в остров, однако из-за пересыхания колодцев воду пришлось заводить из соседних сёл. В самой Джере имелись ёмкости для хранения питьевой воды, но нужны были запасы на случай длительной осады. Вода из Амударьи не годилась для питья из-за неимоверной мутности. Достаточно было засунуть в реку палец и убедиться: ногтя уже не было видно. Вот такая почти сказочная проблема: на речном острове нечего пить.
Согды тоже были сильно обеспокоены. Они сделали предположение, что эфталиты где-то вверху по течению прорыли канал и похитили у них воду. Однако от Парисы не поступало сообщений о прорытии какого-либо канала. На всякий случай её об этом спросили, послав ей зашифрованное сообщение. Но ответ был отрицательным. Сами эфталиты никогда ничего не копали и вообще считали любые землеройные работы низким занятием. Теоретически они могли нанять для этих целей местное население, однако при отсутствии опытных инженеров сделать это не представлялось возможным.
(Примечание. При поздних эфталитах на подконтрольных им территориях велись активные мелиоративные работы, но ранние эфталитские правители не тратились на какой бы то ни было созидательный труд).
Когда согдам сообщили, что никакого канала вверх по течению нет, они опечалились по другому поводу: такое обмеление означало начало большой засухи.
Дождей в том году не было вообще.
Переправившиеся на левый берег Амударьи кидариты начали грабить все сёла, до которых только могли добраться. Йездигерд был вынужден послать войско для защиты своих новых подданных, но наспех собранная в основном из наёмников армия потерпела от кидаритов поражение.
Неудачная операция повлекла новые сложности. Согды начали роптать на персов: дескать, при власти эфталитов хоть и было тяжко, но кидариты не смели и высунуться.
Пришлось из казны выделить немалые средства для помощи согдийским крестьянам, а сам Йездигерд повелел гонцам сообщить населению о том, что в течение двух лет он покончит с кидаритами навсегда.
************
Год спустя шаханшах совершил паломничество в Балх. Путь из Нишапура до Балха был неблизким. Необходимо было бросить все государственные дела и отправляться далеко на восток с единственной целью – отдать дань памяти пророку Заратуштре.
Как рассказывали потом сопровождавшие его воины и мобеды, Йездигерд не въезжал в город, а слез с коня и несколько вёрст шёл пешком. А после он, со слезами на глазах пройдя по улицам, упал прямо на мостовую и плакал. Возвращение Балха было делом его жизни. Сбылась мечта, к которой он шёл столько лет. СБЫЛАСЬ!
- О, мудрый Господь Ахурамазда, прошу тебя, если Тебе угодно, дай мне ещё хотя бы пять лет земной жизни, и Персия вновь обретёт все утраченные святыни. Всего пять лет! – обратился он с мольбой к Богу.
Затем состоялась церемония зажжения вечного огня, и шаханшах скромно, одним из последних передал часть своего огня общему огню.
************
Многие вершины достигаются только под покровом тайны. Йездигерд не пожелал забирать Бухару, хотя в действительности она была ему нужна. Он сделал вид, что просто желает превратить этот город в эфталитский анклав и дёргать Кушнаваза за поводок: будешь себя хорошо вести – торгуй себе на здоровье, получай дань со всего Бухарского края, не станешь слушаться – обрежем тебе караванные пути. А Кушнавазу и деваться-то некуда. После падежа скота и поражения от персов он с трудом сводил концы с концами.
И тут Йездигерд вдруг расщедрился: на Бухару не смотрел, пошлины не брал, через посольство повёл переговоры о совместном выступлении против кидаритов.
Но зачем ему потребовались кидаритские земли, притом далеко не самые лучшие? Вроде бы как для защиты своих интересов на отрезке пути от Мерва до Балха, а Бухара в виде анклава – дополнительная буферная зона.
Кушнаваза такой расклад, в принципе, устраивал. Лучший способ не воевать друг с другом – это зависеть друг от друга. Однако Йездигерд и не собирался от кого-либо зависеть. Под покровом тайны он пытался достичь цели, о которой никто из его противников даже не догадывался.
Иранские рудознатцы на реке Намик обнаружили большое месторождение золота. (Примечание. Намик – ныне река Зеравшан в Узбекистане). Сначала шаханшах не поверил в то, что ему рассказали. Рудознатцы утверждали, что золота в тех местах столько, что если вывозить его оттуда по 10 верблюдов в год, то хватит не меньше, чем на тысячу лет. В подтверждение истинности своих слов они высыпали перед Йездигердом небольшую горку золотого песка, заверив, что это было добыто за месяц с очень небольшого участка.
Шаханшах послал в те места особо доверенных вельмож, которые должны были подтвердить или опровергнуть сообщение рудознатцев. Каждому из них предстояло лично добыть золото. Копаться в песке – дело невельможное, но деваться некуда: шаханшах приказал.
Работа показалась сущим адом: пустыня, жара, нет хорошей воды, рабский труд, но по приезду в Нишапур все вельможи подтвердили наличие большого количества золота в тех местах. Каждому удалось добыть столько жёлтого металла, сколько хватило бы на отлитие двух золотых драхм. (Примечание. Вес золотой драхмы составлял примерно 4,25 грамма. Персидские монеты в ту эпоху являлись общепризнанной международной валютой. Чеканились драхмы на 12-ти монетных дворах. Один из монетных дворов располагался в Армении, в Двине. Безусловным доказательством того, что в те времена было обнаружено крупное месторождение золота является нумизматический факт: на годы, непосредственно следующие за правлением Йездигерда, приходится выпуск наибольшего количества персидских золотых монет).
Разумеется, о золотом прииске никто из врагов не только не должен быть знать, но и не должен был догадываться. Конечно, спустя некоторое время, всякое тайное становится явным, но, надёжно закрепив за собой этот регион, Иран, по меньшей мере, выгадывал время. На один шаг впереди, на один темп быстрее – таковы принципы политической стратегии.
************
Поздняя осень (456 год). Иранская армия двинулась на кидаритов с одной стороны, а эфталитская с другой. Это могло означать только одно: кидаритам приходил конец.
Уровень воды в Амударье за два года вновь поднялся, хотя и не достиг прежних отметок.
Речной флот был приведён в полную боевую готовность. Каждый челнок имел порядковый номер и должен был занимать на реке строго определённое положение. По команде челноки выстраивались в три плотных ряда, бросали каменные якоря, и укладывали настилы. Точно также по команде настилы убирались, якоря поднимались, и челноки разъезжались.
Йездигерд, учитывая опыт кампании против эфталитов, просчитал, что кидариты постараются прижаться к реке. Отступать в холодную и голодную пустыню – верная смерть, а у реки есть селения и корм для лошадей.
Перед началом похода шаханшах посоветовался со своей придворной гадалкой Зарой. Она предсказала ему победу. Но помимо Зары Йездигерд обратился и к Вазгену. В зурванитской школе его охарактеризовали как талантливейшего астролога. (Примечание. В Иране находилась одна из самых известных астрологических школ. Слава персидских астрологов была так велика, что до сих пор эту магическую практику называют «авестийской астрологией». Эмблема Персии – лев с саблей на фоне солнца – также имеет астрологическое происхождение. Знак льва управляет Ираном, а солнце – управитель знака льва).
Вазген, также как и Зара, предсказал победу, но предупредил, что во время похода Иран постигнет большое горе.
- Как беда может постигнуть нашу страну, если мы победим? – недоумевал Йездигерд.
- Этого я не знаю, - признался Вазген, - не всё мне открыто. Вижу только то, что вы сами будете пребывать в большой печали.
- Что-то случится с Перозом? – решил уточнить шаханшах, зная отчаянный характер своего среднего сына.
- Нет, смертей в вашей семье не будет, - заверил Вазген. – Произойдёт что-то другое: с одной стороны ожидаемое, а с другой стороны то, с чем нельзя будет смириться.
************
Кушнаваз не доверял Йездигерду, даже несмотря на то, что гарантом соблюдения договорённостей выступила Париса. Ей очень сложно было согласовывать планы двух полководцев, ненавидевших друг друга. Особенно сильное впечатление на Кушнаваза произвело сообщение Парисы о том, что персидский речной флот способен превращаться в мосты. Эфталитский правитель опасался, что персы могут заманить его в ловушку и неожиданно ударить, переправившись в любое удобное для них время.
Персам и эфталитам пришлось обменяться заложниками и держать группы курьеров для координации действий.
Подойдя к берегу, персидская армия почти всё перегрузила на челноки и двинулась по левой стороне реки. На третий день пути разведка доложила о большом скоплении кидаритской конницы.
В предрассветный час персы навели все три моста и переправили армию на правый берег. По мосту перешли и эфталитские курьеры, поспешившие к Кушнавазу с сообщением о переправе.
Первый же налёт персов принёс большой военный успех. Кидариты успели выскочить из своих палаток, но не успели выстроиться в боевые порядки. Сражение превратилось в месиво. У персов было незначительное численное преимущество, но свою роль сыграла внезапность.
Видя неизбежность разгрома, большая часть кидаритов бросилась наутёк и вскоре встретилась со свежей эфталитской конницей. Итог такой встречи оказался предсказуем: полный разгром.
А персы, не имея достаточных данных о местонахождении уцелевших кидаритов, переправились обратно и развели мосты.
Кидариты не могли знать, каким конкретно образом персам удалось перебросить армию на правый берег, поэтому, собрав уцелевших воинов и получив подоспевшее подкрепление, они решили переправиться на левый берег и ударить по персидским тылам. Удар по обозу – излюбленный приём. Но в том-то и дело, что обоз двигался по реке, и ударить по нему конницей было невозможно.
Переправившись ниже по течению на плотах, кидариты оказались на левом берегу реки. Их разведка доложила, что видела персидский лагерь. Однако сообщение разведчиков было истолковано по-своему: если иранская армия была замечена на правом берегу, то вернуться за короткое время на левый берег она никак не могла. А раз не могла, значит, разведчики видели обозный лагерь или стоянку арьергардного отряда.
Однако персидские патрули (как речной, так и сухопутный) обнаружили переброску неприятеля на левый берег. Каллимах вновь приказал навести мосты, и армия, бросив лагерь, перешла на противоположную сторону.
Никого не найдя в персидском лагере, кидариты оказались в сложном положении: их самих отрезали от тылов. Челноки из моста превратились во флотилию, которая отражала любые попытки кидаритов подойти к реке. Как только у воды появлялась неприятельская конница, со всех челноков в её сторону летели стрелы.
Любая армия должна где-то базироваться, что-то есть и чем-то кормить коней. Поняв, что на правый берег им уже не попасть, кидаритам оставалось только одно: рассредоточиться по левобережным селениям. Именно это они и стали делать.
Тем временем персидская армия смела все кидаритские тылы, а эфталиты разграбили всё, до чего смогли дотянуться.
Поняв неизбежность полной катастрофы, кидариты сдались Йездигерду, а их царь, не пережив столь бесславного поражения, приказал слуге убить его.
Война закончилась, едва начавшись. Поход на кидаритов стал вершиной полководческого мастерства Йездигерда. Он добился победы, не приняв бой, а уклонившись от него.
************
Но, увы. Сбылось мрачное предсказание Вазгена: едва шаханшах собрался праздновать победу, как из Нишапура пришло сообщение, прочитав которое, шаханшах долго не мог вымолвить ни слова. Скончался Михр-Нарсе. Он был стар. Все понимали, что долго ему не протянуть, и всё же никто не мог и не желал верить в то, что такой человек способен умереть. Великий вазург казался таким же вечным, как солнце и луна. Он занимал свой пост 36 лет и был так любим народом, что почти никто не мог сдержать слёз.