---

ПЕРОЗ И ГУРАНДОХТ. Книга 1. Горький вкус победы

Глава двадцать седьмая

Сакастан. Заренг.

Караван Захарии отправлялся в путь. Пероз хотел было дать Захарии кое-какие деликатные поручения, но из-за неясности ситуации с гуптами решил повременить. Если победит Кушнаваз – это будет один расклад, если верх одержит Скандагупта – совсем другой. В любом случае Пероз желал удачи гуптскому правителю. Он даже обратился к Вазгену с просьбой узнать по звёздам, кто победит. Однако ответ оказался уклончивым. Вазген увидел у гуптов благоволение светил, но не истолковал его как однозначную победу.

Помолившись, Захария уселся на верблюда, и позади длинной вереницы двинулся в путь. Но тут, словно из-под земли вырос всадник на вороном коне, быстро проскакал в сторону каравана и остановился в 70-80 шагах. Постояв с минуту, он снова пришпорил коня, затем опять остановился, достал короткий лук и выстрелил в Захарию.

- За ним! – закричал главный караванщик, но всадник быстро развернулся и понёсся прочь.

Догнать его не удалось.

Стрела угодила Захарии в правый бок. Его осторожно стащили на землю и понесли в город. Тут же примчался лекарь, но, осмотрев купца, вздохнул и покачал головой.

- Рана смертельная, - сказал он его сыну.

- Я озолочу вас, спасите отца! – молил лекаря Лазарь.

- Да я бы и рад озолотиться, но… Всё, что я могу – это облегчить его страдания.

Лекарь дал выпить Захарии какую-то настойку, и через несколько минут боль стала понемногу отпускать его.

- Я начал дело в субботу, - простонал Захария. – Господь не простил.

- Отец, я выясню, кто это сделал и отомщу за тебя, - поклялся Лазарь.

- У меня было много врагов, но не здесь.

К умирающему Захарии подошёл Пероз и взял его за руку.

- Я не знаю, кто и зачем это сделал, но я приложу все силы, чтобы найти и казнить этого негодяя.

- Теперь Лазарь вместо меня, - едва слышно произнёс Захария и умер, сжимая руку Пероза.

Вазген с балкона видел, как всё произошло. Он уже почти потерял надежду на то, что наёмник отработает аванс, и тут…

Ничего подобного он не видел. Состязания лучников были в Персии чем-то совершенно обыденным. Они вообще никогда не прекращались. Всё время стрелки разыгрывали какой-нибудь приз. Они попадали в подброшенное яблоко, во вспорхнувшую птицу или в неподвижную, но очень маленькую цель. Но чтобы с 70-ти шагов одной стрелой и наверняка… На такое были способны единицы, а, может, и никто.

Сразу после этого Вазген вызвал Арсака и отсчитал ему 20 статиров.

- Даже представить себе такого не мог, - признался Арсак.

- Я тоже, - согласился Вазген. – В каждом деле есть свои мастера.

- А за что вы всё-таки решили его убить? – поинтересовался Арсак.

- Это тебя не касается. И запомни: ни ты, ни я ничего про это не знаем.

- Понял. Молчу и ничего не знаю.

************

Выразив соболезнование Лазарю и всем людям Захарии, Пероз собрал особо доверенных лиц и выразил крайнюю обеспокоенность.

- Уму непостижимо! У нас орудует банда наёмных убийц.

- Да лучник вроде был один, - заметил один из приближённых.

- Но ему кто-то должен был сказать, на каком именно верблюде едет Захария. Такие стрелки не только не промахиваются, но и не ошибаются с выбором цели. Значит, кто-то должен был Захарию опознать и дать какой-то секретный сигнал. А для начала этого наёмника ещё нужно было найти и договориться. Поэтому пусть стражи прочешут всю округу, всех расспросят и найдут тех, кто это сделал.

Момент убийства видели, по меньшей мере, десять свидетелей. Все они в  описывали одно и то же: караванщики видели рядом с караваном  каких-то посторонних людей, но не запомнили их, а затем появился всадник на вороном коне и выстрелил из лука.

Суеты было много, а толка никакого. Стражи всё перевернули вверх дном и, как бывает в таких случаях, попутно раскрыли несколько краж и грабежей, которые до этого никак раскрыть не могли. Но в деле об убийстве Захарии не было даже зацепок.

************

Пять дней спустя. Вечер.

Вазген вызвал Арсака и спросил:

- Ты передал деньги?

- Так точно, господин. Все 20 статиров.

- В случае чего я смогу снова обратиться к этому человеку?

- Никак нет. Посредник сказал, что было слишком много шума, и чтобы мы даже не думали пытаться их разыскать.

- Ладно, иди. Надеюсь, что они нам больше не потребуются.

Через несколько минут после ухода Арсака Сэда сообщила Вазгену, что Пероз через слугу попросил его зайти к нему.

- Я вот что хочу тебе сказать, Вологез, мне нужен твой человек. Я готов хорошо ему платить, - начал разговор Пероз.

- Какой человек? – спросил Вазген, делая вид, что он не понимает, о ком идёт речь.

- Тот самый, который убил Захарию, - глядя в глаза Вазгену, сказал Пероз.

Вазген понял, что отпираться было бесполезно и, чувствуя, что шах кушан не собирается сажать его в тюрьму, ответил:

- То ли к сожалению, то ли к счастью, он исчез и через посредника просил передать чтобы его не искали. 

- Я тебе поручил завербовать Захарию, а не убивать его, - перешёл на более строгий тон Пероз. – Ты всё сделал по-армянски.

- Он должен был ответить за свои дела.

- Не я ли тебе советовал никогда не беседовать с Сэдой о её прошлом? – возмутился Пероз. – Не я ли тебе сказал, что с принятием нашей веры с неё снимаются все грехи?

- С неё снимаются, а с Захарии – нет.

- Ты знаешь, я затрудняюсь сказать, сколько стоил тот танец, который она исполнила, - попытался приоткрыть завесу тайной бухгалтерии Пероз. – Для начала нужно было отобрать такую девушку из сотен, а, может, и из тысяч других, дать ей служанок, нанять хорошего учителя танцев и учить её, по меньшей мере, лет пять, платить музыкантам, платить постановщику номера, покупать ей самую дорогую косметику, и ещё много чего надо. Одними танцами такие расходы не окупишь.

- И всё равно я никогда не смог бы его простить.

- Как мужчина я тебя понимаю, но любое мастерство требует жертв. Без них талант не отточишь. Девственница такой танец не исполнит.

- Да, ты прав, - согласился Вазген, - и всё же внутри меня есть нечто, что сильнее меня. Когда Сэда мне всё рассказала, я сам себе дал слово, что убью Захарию, чего бы мне это не стоило. И я убил его.

- Ты его убил, а у меня добавилось проблем. Убийцу придётся «искать» и «найти». Не волнуйся, найдут не тебя, а кого-нибудь другого, и этот другой во всём признается.

- А, может, лучше просто никого не найти? – предложил Вазген.

- Не лучше. Невиновного с улицы мы, конечно же, на плаху не потащим. «Сознается» тот, кто будет заслуживать смерти, но за другое преступление.

- Благодарю тебя, - искренне сказал Вазген.

- Теперь сам думай, кого посылать к Кушнавазу вместо Захарии.

- Но у нас есть Париса.

- У нас? – переспросил Пероз и засмеялся. – Это мы у неё есть, а не она у нас. Эта царица йогов давно уже играет в свою собственную игру.

- Каких ещё йогов? – спросил Вазген. – Кто это такие?

- Париса много рассказывала о своей поездке в Индию. Там ей показали странных и очень интересных мудрецов. Они не просто философствовали, но и показывали удивительные вещи: задирали ноги за голову, спали на гвоздях. Они говорили, что многие хотят управлять миром, а сами не могут управлять даже собственным телом. Париса утверждала, что некоторых сильных йогов нельзя порезать даже острым ножом.

- Должно быть, йоги – это хорошие воины, - предположил Вазген.

- Нет. Они мирные и не тронут даже козявку. Йоги считают, что всякое живое существо имеет своё место в мире, и убийство самой мелкой мошки есть нарушение закона мироздания.

- А почему ты называешь Парису царицей йогов? Разве она имеет к ним какое-то отношение?

- Чтобы править миром, ей не нужно задирать ноги за голову. Ей вполне достаточно красиво их раздвигать. И спит она не на гвоздях, а на белых простынях. Она вроде бы не царица и даже не царская жена, но вертит абсолютно всем, что находится в радиусе тысячи вёрст вокруг её ложа. Ей не нужно надевать на голову корону. Она сама может на кого-нибудь её надеть или, наоборот, с кого-нибудь снять.   

- Но и Ормизд, и Скандагупта стали правителями без её соизволения, - возразил Вазген.

- Да, это так, - согласился Пероз. – И на Ормизде, и на Скандагупте, и на Кушнавазе короны будут до тех пор, пока они её устраивают. А перестанут устраивать, и из царей они превратятся в прах земной.

- Мне кажется, что ты преувеличиваешь, - выразил сомнение Вазген.

- Это не я преувеличиваю, это ты её недооцениваешь. Ты даже не можешь представить, какое влияние она имела на моего отца и на Михра-Нарсе. Париса никогда им не перечила, иногда могла очень тактично заулыбаться, засмущаться и сказать, что она не может вмешиваться в мужской разговор, но всё выходило так, как ей было нужно. А если что-то и выходило по-другому, то она знала, как извлечь пользу из сложившейся ситуации. Вот так и сейчас: если Кушнаваз разобьёт Скандагупту, она станет полновластной эфталитской царицей. Если Скандагупта разобьёт Кушнаваза, она заставит его вмешаться в персидские дела.

- Но она вроде бы не желает Кушнавазу победы, - высказал предположение о её планах Вазген.

- Даже Ахриман не знает, чего она желает, и какие комбинации зреют в её голове. Она управляет ситуациями. Кто не вписывается в её схемы, тот рискует не вписаться в жизнь. И мы с тобой тоже рискуем. Ты не забывай: она очень могущественная колдунья, и она колдует даже тогда, когда не колдует. У неё не просто большой дар. У неё сила эгрегора. Ты уже валялся у неё в ногах, когда она этого просто захотела.

- Я сам этого захотел, - признался Вазген.

- А все всегда хотят именно того, чего хочет она. И если она завтра захочет, чтобы ты повесился, то ты с величайшим наслаждением затянешь на себе верёвку. В ней есть что-то роковое. Мужчины хотят, чтобы она их губила.

- Да, - согласился Вазген, - у меня было именно такое чувство. Я бы даже сказал, желание. Умереть рядом с богиней, во имя богини, чтобы стать её частью навсегда.

- Такой силой, как у неё, обладала разве что легендарная Хиантаити. (Примечание. Хиантаити – могущественная злая колдунья из иранской мифологии. Она соблазнила и погубила богатыря Керсаспу, победившего многих дэвов и драконов).

- Мне кажется, она вовсе не злодейка, - выразил Вазген своё несогласие сравнением Парисы с Хиантаити.

- Правильно, – подтвердил Пероз. – Она не служит силам зла. Это силы добра и силы зла служат ей. Вот скажи мне, почему Мовсес стал католикосом? (Примечание. В 455 году умер Мелите Агбианосян, и новым армянским католикосом на соборе был избран его младший брат Мовсес) Потому что так захотела Париса. Перед иереями встал вопрос: кого выбрать? В случае одобрения кандидатуры Мовсеса, она обещала вернуть из ссылки нахараров, сосланных после последней войны с Византией. Мовсес стал католикосом, и уже на следующий день написал Йездигерду письмо с просьбой вернуть всех, кто раскается. Все раскаялись. Моему отцу это понравилось. Он вернул всех раскаявшихся, правда, запретив им селиться в пределах Армении. На первый взгляд Париса  не имела никакого отношения к этой амнистии. Но только на первый взгляд.

- А зачем ей было это нужно? – не дав договорить Перозу, спросил Вазген.

- О, этого в двух словах не объяснишь. Михран в Дербенте регулировал потоки контрабанды и сбывал её армянам. Отец был в курсе. Армян хлебом не корми, только дай кого-нибудь надурить и что-нибудь украсть. Тем, кто был угоден Парисе, всё давали, а тем, кто не угоден, - не давали ничего. И среди армян произошёл раскол: одни считали, что Персия их обдирает, а другие перестали мыслить свою жизнь без Персии. И когда армяне попытались взъерепениться, раскол сыграл свою роль.

Кто самый крупный землевладелец в Армении? Церковь. А как церковь сделать своей марионеткой? Выдать ей огромный товарный кредит. Всё просто: в Дербенте бери товары дёшево и продавай их в Византию дорого. А назад, в погашение кредита, отдавай уже не товары, а деньги. Но чтобы взять кредит, нужно что-нибудь заложить. А что? Землю. Половина всей Армении находится в залоге у ордена. У Парисы. Ей нужна армянская церковь. Ей нужен свой католикос. А своему католикосу нужна большая популярность и в народе и среди знати. И Мовсеса все уважают. Это он почти всех вернул из ссылки. Написал письмо Йездигерду и вернул. Никто не мог, а он смог.

- А разве персидская казна не страдает от большого потока контрабанды? – поинтересовался Вазген.

- В какой-то степени страдает, но армяне платят вывозные пошлины.

- Однако они зарабатывают на неуплате ввозных пошлин.

- Персия не может перекрыть всё Каспийское побережье. Закон управления гласит: не можешь уничтожить – возглавь. Контрабандисты на Каспии как процветали, так и будут процветать, но мы должны что-то с этого иметь и при этом ещё преобразовывать товары в политическую власть. Образуется сложная система противовесов и взаимной зависимости. Все пытаются как-то приспособиться к обстоятельствам, а Париса создаёт сами обстоятельства. Приспосабливайся, как хочешь, но только в рамках её интересов. И только попробуй нарушить правила этой тонкой игры. Только попробуй!

Почему я был против подписания договора с Мелите? Потому что такой договор существенно усиливал позиции Парисы и ослаблял позиции трона. Вообще, с какой это стати договор подписывался с церковью? Да и кем был этот Мелите? Но мы подписали и признали. Вот так Париса сделала королей: сначала Мелите, затем его младшего брата Мовсеса. Титул католикоса вроде бы у Мовсеса, а реальная власть у Парисы. Ей даже не нужно приезжать в Армению. Она правит ей, как богиня тайного культа – откуда-то из-за синих облаков.

- Я этого не знал, - усмехнулся Вазген.

- Более того, ты даже не догадывался, - уточнил Пероз. – И так не только с Арменией. Так везде, где она запустила свои щупальца.

- Но даже при такой власти ей приходится быть наложницей Кушнаваза.

- Это Кушнавазу приходится быть её наложником. Просто он об этом не догадывается, потому что Париса – это живое воплощение индийской богини обмана Майи. Вокруг Парисы всем всегда всё кажется. Зато она всё видит так, как есть. В этом её гигантское преимущество. Она всегда обставляет всё так натурально, что никто и подумать не может, что перед ним обман.

- Кушнавазу повезло! – вновь пошутил Вазген. – Быть наложником такой женщины!

- Лучше придержи язык за зубами, - порекомендовал Пероз.

************

Пероз, как и обещал, вскоре представил Лазарю «убийцу» его отца. Он через своего человека договорился с преступником, осуждённого за разбой, взять вину на себя, поведав, что он исполнял волю какого-то неизвестного ему человека.

Осуждённому в любом случае грозила смертная казнь, но ему пообещали, что его семья получит вознаграждение за взятие вины. Он согласился. Его мать получила 500 серебряных драхм, и дело было закрыто. «Виновный» был прилюдно обезглавлен.