ПЕРОЗ И ГУРАНДОХТ. Книга 1. Горький вкус победы
Глава двадцать восьмая
Сакастан. Заренг. Неделю спустя.
Пероз в своей резиденции принимал доверенного посланника Парисы Парвиза Сурани.
- Париса просит срочно одолжить три миллиона серебряных драхм. Они нужны Скандагупте для оплаты наёмников.
- Но я вряд ли располагаю такой суммой, - после некоторых раздумий ответил Пероз. – Её, конечно, можно собрать, но на это уйдёт время. А ей, как я полагаю, такая сумма требуется прямо сейчас.
- В качестве гарантии она предоставит вам сертификат на покупку любых товаров, в том числе вутца.
- Интересно, где она возьмёт столько вутца? – поинтересовался Пероз.
- Не могу сказать, может ли она поставить вутц на все три миллиона, но, по меньшей мере, на миллион драхм она его поставит, - заверил Парвиз.
- Она собирается получить его у Скандагупты? – на всякий случай решил спросить Пероз.
- А у кого же ещё? – улыбнулся Парвиз.
- Если Скандагупта отобьётся от эфталитов, то контракт будет выполнен. По крайней мере, в части возврата долга любыми ходовыми товарами, - положительно покивал головой Пероз. - А если он проиграет? Ведь военное счастье переменчиво.
- Это не отменит её обязательств, - заверил Парвиз.
- Париса готова поднять ставки до трёх миллионов? – сделав удивлённое лицо, спросил Пероз.
- Нет, она готова поднять их до небес, - уточнил Парвиз. – Есть Ормизд, есть Кушнаваз и есть Скандагупта. По меньшей мере, один из них не усидит на престоле.
- Я как-то не вполне вас понимаю, - после короткой паузы, пожал плечами Пероз. – Итак, она решилась вложиться в Скандагупту. Если гупты победят, то с Парисой, надо полагать, щедро расплатятся. Но если он проиграет, то уже ничего не отдаст. А если Скандагупта договорится с Кушнавазом? Такое тоже не исключено.
- Договариваться они не будут, - перебил Пероза Парвиз. – Кушнаваз жаждет вернуть себе Мерв, Балх и Таликан. Для него это дело принципа. Но Кушнавазу нужен вутц. Взять его можно только у гуптов и только силой. Если эфталиты сокрушат гуптов, то Персия больше не получит ни единого слитка.
- Последствия мне известны, - не дослушав собеседника, согласился с ним Пероз. – Меня интересует другое. Во-первых, чем она будет отдавать долг, если Скандагупта проиграет, а эфталиты утвердятся в Магадхе? Во-вторых, почему денежную проблему она решает на моём уровне, а не обратилась с ней к Ормизду? В-третьих, если три миллиона – это начальная ставка, а она собралась поднимать ставки до небес, то почему она не может найти даже три миллиона?
- Хорошо, - внимательно выслушав Пероза, перешёл к объяснениям Парвиз. – Итак, всё по порядку. Орден обладает богатствами, значительно превышающими три миллиона серебряных драхм, просто почти все деньги находятся в обороте, и сбор столь внушительной суммы займёт много времени. Поэтому Париса предоставляет залог в виде любых товаров. Вы не рискуете деньгами, потому что сертификат будет действовать независимо от итогов противостояния между Кушнавазом и Скандагуптой. Правда, в случае поражения гуптов вы вряд ли сможете получить вутц, но на этот случай предусмотрена компенсация: все товары вы сможете получить со скидкой в 1/10 цены. К Ормизду Париса не обращается потому, что он, во-первых, находится далеко от Скандагупты, а вы близко, и, во-вторых, Ормизд, даже если что-то и выделит, то нескоро, потому что будет собирать бесконечные совещания. Для Парисы, вы сами понимаете, нежелательно, чтобы царь Кушнаваз через какой-нибудь свой источник в Нишапуре узнал о том, что она собирается снабжать деньгами его врага.
- Тогда ещё один вопрос: почему вы считаете, что либо Скандагупта, либо Кушнаваз, либо Ормизд не усидят на троне? С Кушнавазом и Скандагуптой всё понятно, а как быть с Ормиздом? Он вроде бы в стороне.
- Он не может быть в стороне. Победа Кушнаваза – это его катастрофа в перспективе, а победа Скандагупты – это резкое ослабление Кушнаваза и поиск им союзника в Персии против Ормизда. Париса ставит не столько на Скандагупту, сколько против Ормизда.
- Разве он как-то ущемляет её интересы? – поинтересовался Пероз.
- Пока нет, но это не её шаханшах. Он лично ей ничем не обязан.
- Хорошо, положим, я обеспечу столь крупную сумму, - стал склоняться к удовлетворению просьбы Парисы Пероз, - этим всё и закончится? Или же у Парисы будут новые предложения ко мне?
- Нет, - покачал головой Парвиз, - три миллиона – это начальная ставка. А конечная ставка – до небес.
- Узнаю стиль Парисы, - вздохнул и посмеялся Пероз. – Она соблазняет всех мужчин. Прямо не говорит, но намекает, что с ней возможно всё, только не сразу, и для этого придётся сильно-сильно постараться.
- Она мудрая женщина, - отметил её способности Парвиз. – Стратегам, как правило, понятны намерения других стратегов. Неясны лишь выбранные ими способы достижения целей. А что касается Парисы, то её цели тоже остаются загадками.
- По-моему она хочет стать шаханшахом Ирана, Эфталитской державы и Империи Гуптов одновременно, - высказал предположение Пероз.
- Не думаю, что это достижимая цель, - усомнился Парвиз, - но она явно стремится не только сохранить, но и расширить своё влияние.
- И до какой степени она собирается его расширять?
- До небес, – широко улыбнувшись, повторил Парвиз. – Какова ставка, такова и цель. Предполагаемое вознаграждение должно оправдывать риск.
- Я хотел бы взглянуть на сертификаты, - сказал Пероз, давая понять, что он готов ввязаться в игру.
- Пожалуйста, - ответил Парвиз и попросил слугу принести документы.
Сертификаты не выдавались на сумму более 100.000 драхм, поэтому слуга внёс приличный ворох бумаг и положил их перед Перозом.
Прочитав содержание сертификатов, он поинтересовался:
- Могу ли я отоварить их в ближайшие дни?
- На миллион драхм хоть завтра, на остальную сумму в течение 30-40 дней. Но если товар необходим вам срочно, то вы сможете его получить в любой конторе, но за пределами Сакастана.
- Дайте мне подумать до завтра, - попросил Пероз. – Мне необходимо посоветоваться с казначеем.
- Как вам будет угодно, - поклонился Парвиз.
Предложенная в сертификатах цена на вутц завораживала Пероза. Даже если удалось бы получить его только на миллион драхм, то чистая прибыль должна была составить не менее двух миллионов. Остальные товары тоже можно было продать с немалой выгодой. Вопрос был лишь в том, где сразу взять такую сумму.
Пероз вызвал казначея и спросил:
- Сколько у нас денег на настоящий момент?
- 32.000 драхм золотом и 860.000 серебром, - отчитался казначей.
- Это всё?
- Но это немало, в прошлом году в это время было чуть меньше, - не поняв, к чему клонит Пероз, начал оправдываться казначей.
- Мне завтра потребуется 30.000 драхм золотом и 800.000 серебром.
- Как завтра? – переспросил ошарашенный таким приказом казначей.
- Вот так. Завтра, - отчеканил Пероз.
- Позвольте, но казну никак нельзя опустошать до такой степени, У нас ведь и расходов немало, притом в ближайшее время, - попытался остановить шаха кушан казначей.
- А я говорю: завтра это должно быть готово для отправки в Магадху.
Казначей едва не упал на пол от такого распоряжения.
- Мы останемся без денег, - растерянно привёл последний аргумент казначей.
- На какое-то время – да, но потом, поверь, мы всё отыграем вдвойне.
- Вычищать казну едва ли не дочиста – очень опасно, - снова предостерёг казначей.
- Знаю, - вздохнул Пероз, - но дело того стоит.
************
Париса была дальней родственницей и любимой ученицей Михра-Нарсе. Когда она ещё была совсем молодой девушкой, он отметил её неординарный ум и умение всё схватывать налету.
В первые годы правления Бахрама Гура многие мысли великого вазурга воспринимались бюрократией с большой настороженностью. Ещё бы! Он выдвигал и начал воплощать такие идеи, которые, как казалось, подорвут всё и вся.
Михр-Нарсе обратил внимание на то, что вечная нехватка серебряных и золотых монет сильно тормозила товарообмен. Люди могли бы куда больше производить и потреблять, если бы количество серебра и золота постепенно увеличивалось. Многие товары невозможно было купить только по одной причине – из-за отсутствия денег как таковых. Но одно дело, когда нет ни денег, ни товаров, и совсем другое дело, когда товары есть, но денег для торговли не хватает, или когда товар будет создан, но для его производства нужны вложения.
Великий вазург начал выкупать у крестьян часть будущего урожая. Это оказалось очень удобно для всех. Все персидские правители боролись со спекуляцией продовольствия, и победить её не могли. А при Михре-Нарсе она практически исчезла, потому что не стало сезонных колебаний цен. Были построены государственные амбары, которые позволяли в любой момент восполнять дефицит муки и хлеба. Спекулянты начали попросту прогорать, поскольку их затраты на хранение зерна не покрывали выручку от его последующей продажи. Но Михр-Нарсе учёл и интересы спекулянтов. Он стал брать их амбары в аренду или платил им за организацию хранения.
Продавая часть будущего урожая, дехкане получали всё необходимое, но не деньгами, а товарами. Писцы записывали, кто что взял, и сколько потом обязан вернуть.
Соответственно, подскочил спрос на товары, производившиеся в городах. Товарооборот начал стремительно расти. Товарную ссуду могли получить не только купцы, но и едва ли не любой человек. Вопрос был только в сумме и в сроках отдачи долга.
И все стали стремиться как можно больше заработать, придумывать новые услуги, производить всё лучшие и лучшие товары. Из года в год шло явное улучшение. Даже там, где до этого было настоящее сонное царство, жизнь стала напоминать муравейник.
Выкупленная орденом часть урожая направлялась в государственные амбары, а орден получал льготы при ввозе или вывозе товаров на сумму сданного урожая. Таким образом, минуя наличный расчёт, обороты начали расти. Появилось понятие «условная драхма» - абстрактная единица для расчётов при прямом или непрямом обмене.
(Примечание. Для Персии безналичные расчёты были очень актуальны. Иранская драхма считалась сильнейшей и наиболее ликвидной валютой в мире, потому что она не подвергалась «инфляции». В эпоху бумажных денег можно включить печатный станок и напечатать дополнительные банкноты, а в те времена деньги были золотыми и серебряными, поэтому чеканку монет можно было произвести только при наличии золота и серебра. Поэтому в разных странах правители прибегали к одному из двух приёмов: они либо снижали вес монет, либо уменьшали золотое и серебряное содержание в сплавах. К примеру, Скандагупта, испытывая острейший недостаток денег, снизил золотое содержание своих монет с 80% до 40%. А драхмы чеканились на совесть. К тому же драхмы были достаточно тонкими, и подделать их было невозможно. С одной стороны, сильная валюта была необходима Ирану для успешной торговли, но, с другой стороны, все сопредельные и не только сопредельные страны стремились всеми правдами и неправдами растащить персидские деньги. Археологи находят сасанидские драхмы где угодно: от Европы до Китая. Многие клады делались преимущественно или даже исключительно в иранских драхмах).
Разумеется, Михр-Нарсе «наступил на хвост» еврейским ростовщикам. К ним перестали обращаться. Зато финансово расцвёл орден зурванитов. Его торговые конторы открылись повсюду. Часть богатых евреев попыталась плести интриги против властей, за что и поплатилась, а другая часть евреев мирно влилась в зурванитские торговые конторы, где стала зарабатывать ещё большие деньги, чем раньше, только не на бешеных процентах, а на больших оборотах.
Огромные средства стали вкладываться в строительство дорог, мостов и подземных каналов (для водоснабжения).
Великий вазург постоянно ездил по стране, встречался с представителями разных сословий, выслушивал их мнения и предложения. Но он опережал своё время и, несмотря на очевидные хозяйственные успехи, чувствовал глубокое внутреннее одиночество. Ему нужны были люди, которые бы не просто его поддерживали, а которые бы понимали, как функционирует вся созданная им система. Париса не просто понимала, она смотрела глубже и шла дальше. У неё была страсть въедаться в мелочи и любую идею великого вазурга оттачивать до совершенства. На Парису можно было положиться, и это было важно. Исключительно важно. А её идея вывести персидскую элиту на новый качественный интеллектуальный уровень привела Михра-Нарсе в восторг.
«Умом прорваться в облака усилиями всего одного поколения, - таков был брошенный ею девиз. - Когда есть железная воля и безумное желание, успех не заставит себя долго ждать».
Почти в каждом человеке и почти в каждом народе есть огромные скрытые возможности. Их раскрытие – задача тех, кто претендует на звание великого человека.
Эпоха, в которую жил и творил Михр-Нарсе, требовала исключительного напряжения сил. Обыватель видел в основном бытовые проблемы, а великий вазург видел, что речь шла о том, выживет цивилизация как таковая или нет. Гупты клонились к закату, Рим закатился окончательно, Византию заедали гунны, развалилось и ушло в небытие Кушанское царство, а Персия должна была противостоять стремительно набиравшим силу эфталитам, ведя против них почти непрерывные превентивные войны.
Вокруг рушилось всё, что казалось вечным и созданным на тысячелетия. И на фоне всего этого Персия процветала!
Но какими бы великими ни были помыслы, приходилось решать и весьма заурядные проблемы. Своего старшего сына Зурвандада Михр-Нарсе хотел сделать мобедан-мобедом. Духовенство вмешивалось абсолютно во всё, и преодолеть его сопротивление можно было только взяв власть над ним. Вот только как это сделать?
Зурванитов, мягко говоря, не любили. Персия – это такая страна, в которой всегда было принято мыслить в каком-то определённом стиле и вести себя в строгом соответствии с общественными предписаниями. А зурваниты по стилю мышления и стилю разговора резко отличались от всех остальных жителей Ирана. Это настолько бросалось в глаза, что членов ордена стали опасаться и распространять о них самые нелепые слухи.
От чиновников и мобедов народ привык слышать лишь то, что говорилось всегда. Одни и те же заезженные фразы повторялись, как заклинания, несчётное количество раз. Они приедались и набивались оскомину, но были привычными и как бы обязательными. А зурваниты говорили по-другому. Слушать их было интересно, и в то же время непривычно.
Люди всегда склонны мыслить догмами и, как правило, ничего не хотят менять в своей жизни. Шаблон прост, шаблон понятен и не требует умственных усилий.
Эгрегоры тоже ничего не любят менять. Они скорее готовы пожертвовать значительной долей территории и населения, чем пожертвовать хотя бы одной окаменевшей догмой. Идеи, утратившие всякую связь с реальностью, похоронили большее количество людей, чем все остальные напасти вместе взятые. И это великий вазург тоже понимал.
Для начала Михр-Нарсе решил продвинуть Парису в главы ордена. У зурванитов имела место ограниченная демократия. Формально главу ордена избирали, а реально им становился тот, кто уже имел реальную власть и влияние. Париса имела и то, и другое, но она была замужней женщиной. В Иране женщина и власть никак не сочетались друг с другом. Власть всегда отождествлялась исключительно с мужским началом. Однако слово Михра-Нарсе решило эту проблему. Он сказал: «Можно», - и Парису избрали главой ордена.
Но после наступила очередь Парисы помочь Михру-Нарсе. Это было важно для всех: и для великого вазурга, и для шаханшаха, и для ордена. Духовенство имело столь высокое влияние, что его необходимо было как-то поставить на место, но сделать это тихо и незаметно. Михр-Нарсе пошёл от обратного. Обладая большим авторитетом, он стал продвигать наверх самых ортодоксальных мобедов, в том числе и крайних мракобесов, считавших ересями всё, что не соответствовало их личным представлениям о принципах веры.
По своему жизненному опыту Михр-Нарсе знал, что большие поборники нравственности – это, как правило, люди со скрытой червоточинкой. Стиль их мышления таков: я прав, а все остальные не правы; все грешники, и лишь один я в белом; мне всё можно, всем остальным ничего нельзя; я имею право осудить всех, а меня не имеет право осуждать никто; мне все обязаны, а я никому ничем не обязан, потому что я великий и святой.
Этих ортодоксов великий вазург стал всячески привечать и приглашать на инспекции в зурванитскую школу. И дастуры-ортодоксы начали постоянно её инспектировать. Их там принимали так, будто они не священнослужители, а боги: слушали, внимая каждому слову, проявляли неописуемый восторг от высказанных ими идей, устраивали в их честь пиры и, самое главное, щедро одаривали дорогущими подарками: лошадьми, шелками, драгоценностями.
Само собой разумеется, что они никогда не находили в ордене ничего такого, чего не следовало бы находить.
Однако репутация ордена от этого не менялась: зурванитов опасались и рассказывали о них всякие небылицы. Некоторые мобеды, совершенно не понимавшие, что происходит на самом верху, открыто критиковали орден, обвиняя его во всех смертных грехах.
И вот после очередной проповеди против зурванитов Париса на одного из фанатично настроенных мобедов подала в суд за клевету.
Коллегия из семи дастуров должна была решить: либо мобед лжёт, либо зурваниты и впрямь еретики, заслуживающие осуждения. Пятеро из семи судей были людьми Михра-Нарсе.
Как это иногда случается, для начала судьи, пусть даже и настроенные на принятие заранее заготовленного вердикта, решили проявить свою важность. На первом заседании они целый день выясняли, может ли суд рассматривать такой иск. Закон прямо не запрещал подавать на мобедов, но это было не принято. Мобеды – люди Господа, а раз так, то Господь им и судья. Простые смертные судить их не могут.
Но Париса на подобные доводы ответила: «А я и не пытаюсь судить этого мобеда. Его судите вы. Мы должны выяснить: либо он клеветник, либо мы еретики. И если суд не состоится, то мы не выясним ни того, ни другого. А это значит, либо клеветник, либо еретики останутся без должного наказания и продолжат сеять зло. Борьба с силами зла есть главная обязанность любого человека, преданного учению Заратуштры. Так давайте выясним, кто же из нас злодей».
Аргумент убедил судей, и они сочли, что могут рассмотреть такое дело.
Началась рутинная судебная волокита. Для начала нужно было опросить свидетелей, чтобы доказать сам факт клеветы. Мобед хоть и признавал, что читал проповедь против зурванитов, но необходимо было выяснить, какие сказанные им фразы надлежит доказать или опровергнуть.
В первые дни на орден были вылиты ушаты словесных помоев. Каждый свидетель приходил и рассказывал, что именно он слышал на проповеди.
Суд проходил в Селевкии, и по городу поползли самые невероятные слухи. Процесс вызвал большой интерес. Ввиду того, что многие люди с процессуальных тонкостями были не знакомы, показания свидетелей о том, что именно они слышали от мобеда на проповеди, стали восприниматься как установленные факты. От этого интерес распалился ещё больше.
Когда же суд, наконец, определил, какие сведения подлежат доказыванию и опровержению, наступила очередь Парисы.
Она задала мобеду простой и в то же время зубодробительный вопрос: «С чего вы всё это взяли?»
Мобед выкручивался, как мог, пытался читать длинные речи, но вновь и вновь звучало одно и то же требование: «Приведите конкретные факты».
И тут со всей очевидностью выяснилось, что фактов против ордена просто нет. НИ ОДНОГО!
Зато Париса вызвала более пятидесяти свидетелей из числа уважаемых лиц, которые заявили, что никаких тайных ритуалов не видели, хотя часто бывали в зурванитской школе.
В суд также были вызваны дастуры, инспектировавшие орден. Их отзывы о зурванитах оказались самыми лестными: праведные, набожные, образцовые хранители веры.
А последним свидетелем по делу выступил Михр-Нарсе, который также опроверг все обвинения и заявил, что всё сказанное об ордене он считает клеветой в том числе и в свой адрес.
Судьи оказались в довольно щекотливом положении. Им как-то неудобно было признать, что мобед мог оклеветать праведных зороастрийцев, в том числе и такого человека, как Михр-Нарсе. И потому суд принял следующее решение: орден полностью оправдать, а мобеда признать сумасшедшим, лишить сана и отправить в приют для умалишённых.
После этого судебного процесса перед Зурвандадом открылась дорога в мобедан мобеды. Уже никто не возражал против того, чтобы зурванит стал первосвященником. Но любое назначение – это политический торг. Залезть наверх просто так невозможно. Зурвандад с подачи Михра-Нарсе пообещал мобедам Армению в качестве новой территории для распространения идей Заратуштры. Новый мобедан мобед выступил с пламенной речью, заявив, что армян необходимо вновь вернуть к старой вере и помочь им справиться с оккупировавшими их страну попами. А сам Михр-Нарсе написал армянам письмо с предложением отказаться от нелепого учения и вернуться в лоно истинной веры.
Результат известен: армяне так и не были вновь обращены в зороастризм, но Овсеп лишился титула вместе с головой, а орден поставил католикосом своего человека и объявил Армению зоной своих торговых интересов.
************