---

ПЕРОЗ И ГУРАНДОХТ. Книга 1. Горький вкус победы

Глава тридцать шестая

Ормизду спастись бегством не удалось. Отряд молодого командира Суфрая из рода Каренидов настиг его и принудил к сдаче.

Этот Суфрай вроде бы до последнего момента был с Ормиздом, хотя и не входил в его ближайшее окружение. Но когда стало ясно, что весы судьбы окончательно качнулись в пользу Пероза, Суфрай быстро переметнулся на сторону победителя.

Пленённый Ормизд был посажен в нишапурскую тюрьму. Пероз хотел допросить его «с пристрастием», но в столицу явилась их мать Деник.

- Что ты собираешься сделать со своим старшим братом? – спросила она Пероза.

- Ормизд нарушил закон престолонаследия, и к тому же он мне больше не брат, - уклонился от прямого ответа Пероз.

- Не выкручивайся. Не выкручивайся, ответь так, как я тебя спросила, - строго посмотрела на сына Денник.

- Он первый начал, - продолжил уходить от ответа Пероз.

- Что он начал? – продолжила Деник прижимать Пероза.

-  Ормизд хотел лишить меня марзпанства в Сакастане, собрал против меня армию и собирался выступить, но я его опередил.

- Сын мой, тебя явно подговорила эта проститутка Париса, - в ещё более решительное наступление перешла мать. – На престоле ей нужен не ты, а её внук Вачаган. Она может предъявить его права на престол точно так же, как и ты.

- У Парисы были самостоятельные причины выступить против Ормизда, - парировал Пероз. – Не надо было называть её проституткой. В конце концов, он сам звал её в Нишапур, и она пришла, правда, не совсем так, как ему это виделось.

- О, если бы отец мог видеть, до чего вы дошли! – запричитала Деник. – Как ты мог? Вместе с этой проклятой проституткой Парисой ты предал Персию и бежал к эфталитам, чтобы привести их сюда и заключить под стражу своего старшего брата.

- Я больше не желаю это слышать! – резко повысил голос Пероз. – Ормизд сам во всём виноват. Не надо было уничтожать завещание отца.

- Какое ещё завещание? Его не было, - попыталась убедить сына Деник.

- А я знаю, что было.

- Да откуда ты знаешь?

- Знаю и всё! – не стал вдаваться в подробности Пероз.

- Ничего ты не знаешь. Это тебе Париса рассказала? – вновь попыталась зацепиться за разговор Деник.

- Оставь её в покое! – закричал Пероз. – Я сам принимаю решения.

- Эх, Пероз, - ядовито улыбнулась Деник. – Я же знаю, что всю жизнь ты мечтал сделать её своей наложницей. Ради прелестей Парисы ты пошёл на союз с эфталитами, привёл их сюда, посадил брата и кричишь на мать.

- Всё, я больше не желаю с тобой разговаривать! – бросил Пероз, и указал Денник на дверь.

- Только попробуй что-нибудь ему сделать! – уходя, бросила недобрый взгляд на сына Денник.

Невольно присутствовавший при этом разговоре Вазген оказался в дурном положении. Мать шаханшаха имела право беспрепятственно входить в любое помещение, в котором он находился, за исключением спальни. Стража не имела права её задерживать. Считалось, что мать не может причинить вред сыну. В то же время секретарь не должен был самовольно покидать своё место за столом. Шаханшах должен был его отпустить, либо, в отдельных случаях, секретарь мог попросить разрешения выйти.

Сделав вид, что он что-то уронил, Вазген не нашёл ничего лучшего как залезть под стол.

- Вологез, чего ты там спрятался? – раздражённо спросил Пероз.

- А что мне ещё было делать? – растерянно спросил Вазген.

- А мне что делать?

Столь неожиданным вопросом Пероз поставил Вазгена в тупик.

- Не знаю, - развёл руками Вазген. – Разве я уполномочен решать такие вопросы?

- Моя мать в ближайшие дни или даже сегодня попытается поговорить со всеми, в том числе и с тобой, - понемногу успокаиваясь после бурной сцены с матерью, продолжил Пероз.

- Со мной? – удивился Вазген. – Я-то что решаю?

- Она будет стараться сложить некое всеобщее мнение против меня, всех пытаться разжалобить и просто обязать воздействовать на меня.

- Как я могу воздействовать?

- Да что ты заладил: не знаю, не решаю, как я могу воздействовать?! – вспылил Пероз.

- Я бы предпочёл получить конкретное задание и выполнять его, а не пытаться проявлять неуместную инициативу, - спокойно ответил Вазген. – Ваш отец учил меня и всех остальных тому, что подчинённый должен проявлять усердие только в выполнении задания, а не в поиске целей. Эту истину я никогда не подвергал сомнению.

- Если моя мать захочет с тобой встретиться, то не уклоняйся от разговора, но настаивай на том, что ты не имеешь на меня никакого влияния, - дал инструкцию Вазгену Пероз.

- Я понял, - кивнул головой Вазген.

- И никому ни слова о том, что ты слышал!

************

На следующий день, как и ожидал Пероз, Деник вызвала к себе Вазгена.

Данная Перозом инструкция была краткой и неконкретной. Что должен был делать секретарь: замыкаться в себе и отвечать ничего не значащими фразами или вытаскивать Деник на откровения? Что можно было говорить, а чего нельзя? На что и как реагировать? Деник вроде бы и не пользовалась влиянием при дворе, но все обязаны были воздавать ей соответствующие почести. За неуважительное отношение к матери шаханшаха можно было серьёзно поплатиться.

- Вологез, ответь мне честно и откровенно: Пероз хочет казнить своего брата? – спросила Денник. 

- Он не обсуждал со мной эту тему, - пожал плечами Вазген.

- Разве он не вёл при тебе таких разговоров?

- Нет, - отрицательно покачал головой Вазген.

- Но в Заренге и в Бамиане вы наверняка обсуждали с ним этот вопрос, - продолжала допытываться Деник.

-  Я всего лишь секретарь, - попытался выкрутиться Вазген.

- Мне известно гораздо больше, чем ты предполагаешь, - смотря прямо в глаза Вазгену, поведала Деник. – Я слышала, что ты хороший астролог, и что ты консультировал моего сына точно так же, как до этого консультировал моего покойного мужа.

- Да, я действительно консультировал Пероза, но только по тем вопросам, которые он мне задавал. Об участи Ормизда он меня не спрашивал, а лишних вопросов я ему никогда не задавал.

- Ты должен убедить его отпустить Ормизда под моё поручительство. Пусть правит, но брата не трогает, - дала задание Вазгену Деник.

- Вы ставите меня в неловкое положение, - смущённо ответил Вазген. – Любые поручения мне может давать только шаханшах. Мне ничего нельзя делать без его одобрения.

- Это в его же интересах.

- Я отношусь к вам с чувством глубочайшего уважения, но поймите меня правильно: я секретарь и не более того. Если мне поручили – я делаю. Не поручали - сижу и молчу. Участь Ормизда – это вопрос не моего уровня.

- Но я могу тебя попросить, как мать Пероза? – решила с неожиданной стороны зайти Деник.

- Да, конечно, - кивнул головой Вазген. – Для меня будет большой честью исполнить вашу просьбу.

- Передай Перозу, что если он не освободит Ормизда, то я прокляну его.

Вазген побледнел.

- Как я могу сказать шаханшаху такое?!

- Передай, что это мои слова.

- Но, я не могу ему это передать, - запротестовал Вазген.

- А ты всё-таки передай, - продолжила настаивать Деник.

- Нет, пожалуйста, любую другую просьбу, но только не такую, - попросил Вазген.

- Насколько мне известно, мой сын считает тебя не только секретарём, но и в какой-то степени другом, - начала искать новый подход к Вазгену Деник.

- Он очень хорошо ко мне относится, но дружба между шаханшахом и секретарём едва ли возможна, - попытался возражать Вазген.

- Но до этого, насколько я знаю, между вами были очень близкие отношения.

- Секретарь всегда должен вызывать доверие начальника, иначе они не сработаются, - продолжил уклоняться Вазген. – Но всё же самый лучший секретарь – это не друг, а просто надёжный порученец.

- А вот сам Пероз в одном из писем ко мне назвал тебя другом.

- Это для меня большая честь, - приложил руку к сердцу и сделал лёгкий поклон Вазген.

- И раз тебе оказали такую честь, передай ему мои слова не как секретарь, а как друг, - ещё раз попросила Деник.

- Я не имею никакого права вмешиваться в ваши сугубо семейные дела, - взмолился Вазген.

- Это дело не семейное, а государственное, - возразила Деник.

- Возможно, - мягко согласился Вазген, - однако оно в любом случае не секретарское.

- Нет, это в том числе и твоё дело, - вновь не согласилась Деник. – Власть в Иране хочет захватить Василиса Базренджи. Эта коварная женщина хочет посадить на трон своего внука Вачагана, а сама при помощи Кушнаваза и своего зятя Тораманы стать регентом. И если ей это удастся, то не сносить тебе головы.

- Я неплохо знаком с Парисой и никакой угрозы от неё не чувствую, - усомнился в правильности позиции Деник Вазген.

- Ты ещё слишком молод и не осознаёшь всё коварство и подлость этой женщины. Она потихоньку пытается прибрать всю власть в свои руки, не считаясь ни с какой моралью. Сама не смогла родить Йездигерду, так подложила под него свою старшую дочь.

Вазген хорошо знал многие интриганские приёмы. Среди таких приёмов был намёк. Вроде бы и утверждения не было, но тот, кому намекали, сам должен был догадаться: раз Париса не смогла родить детей Йездигерду, значит, она была его любовницей. Но Вазген в это не поверил и всем своим видом дал понять, что его это не касается. А Деник между тем зацепилась за тему.

- Вы, зурваниты, считаете её живой богиней, но вы глубоко ошибаетесь. В Константинополе она торговала своим телом, а в Бамиане стала торговать и душой, предав нашу веру.

- Я не смею вам перечить, но такие слова в адрес Парисы мне слышать неприятно, - попытался осечь мать шаханшах Вазген.

- А мне ещё неприятнее видеть, как по головам моих детей на персидский престол лезет эта проститутка!

- Позвольте мне удалиться, - поклонился Вазген, дав понять, что он больше не желает её слушать.

- Нет, стой! – не позволила ему уйти Деник. – Не защищай её! Это она всё сделала. И это она настаивает на убиении моего сына. Она!!!

- Если бы Ормизд не говорил про неё то, что вы говорите сейчас, то, возможно, она ни на чём бы и не настаивала. Такие слова, тем более сказанные перед дастурами, не прощаются. Я не смею осуждать вашего сына, но и как любой зурванит не потерплю такой хулы по отношению к Парисе. Всего вам доброго! – поклонился Вазген и, вопреки дворцовому этикету, удалился без разрешения.

************

Вазген не знал, как ему поступить. Не передать просьбу Деник было нельзя, не передать тоже. Но проблема разрешилась сама собой. Пероз попросил секретаря слово в слово передать ему разговор с его матерью, и Вазген передал.

- И что ты думаешь по этому поводу? – выслушав доклад Вазгена, спросил Пероз.

- В Армении говорят, что материнская молитва доходит до бога, но до него доходят и материнские проклятия. Если мать проклянёт пастуха, то у него переведётся всё стадо. Если мать проклянёт воина, он погибнет в бою, но если мать проклянёт царя, то беда будет всей державе.

- Ты к чему это клонишь? – строго посмотрел на секретаря Пероз.

- Вы просили меня высказать своё мнение, и я его высказал, - ответил Вазген.

- Нет, - отрицательно покачал головой Пероз. – Ормизда нельзя оставлять в живых. Сам по себе он не опасен, но опасно его имя. Если убиваешь дэва, всаживай кол ему в сердце, иначе дэв оживёт и отомстит. Только смерть Ормизда навсегда развеет его имя по ветру. Единственное, что я хочу – это чтобы он принял смерть достойно, как подобает благородному человеку. Сомневаюсь, что это получится. Он не такой человек.

- Позвольте мне поговорить с Ормиздом, - предложил Вазген.

- Зачем и о чём? – удивился Пероз, мимикой давая понять, что он не вполне одобряет такую инициативу.  

- Я постараюсь убедить его в том, чтобы он принял смерть как подобает.

- Да как его в этом убедишь? – усмехнулся Пероз. – Он вчера весь вечер рыдал в объятиях матери, разжалобил её и кричал, что не хочет умирать.

- Но я попытаюсь.

- Ну, ладно, попытайся, - после некоторых раздумий недоумённо ответил Пероз. – Может, у тебя и в самом деле есть дар убеждения.

************

Нишапурская тюрьма. Вечер следующего дня.

По распоряжению Пероза Вазгена пропустили в камеру к Ормизду.

- Я Вологез, личный секретарь Пероза, - без указания на титул своего начальника представился Вазген.

Ормизд никак не отреагировал на появление столь нежданного гостя. Бывший шаханшах сидел потерянный и отрешённый. На нём не было лица. Сложно было даже представить, что ещё вчера этот человек управлял огромной державой и одним росчерком пера решал многие судьбы.

- Пероз лично не желает общаться с вами, поэтому прислал меня передать его волю, - после приветствия продолжил Вазген.

- Его волю я знаю, - едва слышно прошептал Ормизд. – Завтра на рассвете меня обезглавят.

- Нет, вы будете помилованы, - уверенным и твёрдым голосом сказал Вазген. – У Пероза был разговор с матерью, и она убедила его отменить казнь.

- Я беседовал с матерью, и она мне ничего об этом не сказала, - вздохнул Ормизд.

- Она ещё сама об этом не знает, - заверил Вазген. – Я спешу доложить о его решении, которое он только что принял и специально прислал меня сообщить его вам.

Ормизд резко ободрился. В его глазах зажёгся огонь надежды. А Вазген стал излагать «волю Пероза» дальше.

- В разговоре с матерью Пероз сказал, что вы лично для него не опасны, но опасно ваше имя. Он не хотел бы вашего возвращения на трон ни при каких обстоятельствах. Ваша мать Деник не смогла убедить Пероза, но когда она ушла, он решил, что нужно пойти ей навстречу. Поэтому завтра на рассвете произойдёт инсценировка казни. Для всех вы будете казнены, но палач не отрубит вам голову. Он занесёт над вами топор, но ударит мимо. А после вы, переодевшись в торговца, навсегда покинете Нишапур и Персию. Вы будете жить в Византии под другим именем. Все будут знать, что Ормизд казнён, но при этом вам будет сохранена жизнь.

- Это правда?! – кинулся к Вазгену закованный в кандалы Ормизд.

- А зачем Пероз послал бы меня к вам? – ответил он вопросом на вопрос.

- Но ведь он до этого был непреклонен, - высказал последнее сомнение Ормизд.

- Ваша мать пригрозила проклясть его, и он нашёл компромиссный вариант, - заверил Вазген.

Бывший шаханшах прослезился и одновременно просиял, обнял Вазгена и вздохнул:

- Мама! Она убедила его!

************

Ночь перед казнью Ормизда.

Вазген вернулся в гостиницу, где ему выделили комнаты для временного проживания, и рухнул на постель.

- Что случилось? - заволновалась Сэда.

- Пока ещё ничего, но через несколько часов случится, - потухшим голосом ответил Вазген. – Я только что вернулся из тюрьмы, где пытался убедить Ормизда в том, что завтра вместо казни произойдёт всего лишь спектакль. Я лгал и делал это столь убедительно, что едва сам не поверил в собственную ложь.

- А зачем ты его обнадёжил?

- Чтобы он принял смерть достойно, как подобает человеку благородного происхождения.

- Тебе его жаль? – спросила Сэда.

- Когда где-то казнят какого-то преступника, то его совершенно не жаль. Поделом. А когда видишь реального человека, загнанного в угол, но цепляющегося за жизнь всеми способами, то всё меняется. Начинаешь понимать, что это далеко не просто: взять и казнить. И ведь в том-то и дело, что я сам себя поймал на откровении: в Ормизде я увидел человека, а в Перозе я теперь вижу только шаханшаха. Знаешь, когда мы шли на Нишапур, я как-то слабо себе представлял, как именно произойдёт низложение Ормизда. Будешь смеяться, но мне казалось, что сам собой исчезнет, будто растворившись в воздухе. А сейчас такое чувство, что его кровь ляжет и на меня.

- Не вини себя. Ведь не ты же его казнишь.

- Да, это так, и всё же просто так из сердца это не выбросишь.

************

Вазген не присутствовал на казни. На неё были приглашены только наиболее видные вельможи.

Как ему затем описали, всё произошло буднично и рутинно, как обычно, словно на плаху положили не голову шаханшаха, а обычного уголовника. При этом все отметили, что Ормизд держался очень достойно.

Палач, конечно же, ударил топором не мимо, а точно по его шее, после чего продемонстрировал всем собравшимся его отрубленную голову.

После обеда Пероз пришёл в свои покои и вызвал к себе Вазгена, чтобы дать ему ряд поручений. Шаханшах вёл себя так, словно в это утро ничего не случилось, но сама жизнь напомнила ему о происшедшем.

В зал вошла Деник и, сверкнув глазами, прошипела:

- Будьте вы прокляты! И ты, - указывая пальцем на шаханшаха, - и ты, - обращаясь к Вазгену, - и эта шлюха Василиса.

- А я-то за что? – возмутился Вазген, ощутив, что в него из её уст как будто влетело что-то невидимое.

- Будьте вы все прокляты! Вы убили моего сына! Да будет вам отмеряно судьбой то же самое! 

 

  Переменчивы судьбы вельмож и царей,

  У людей поведение стаи зверей:

  Коль на белых конях господа – им осанна,

  Коль на казнь их ведут, то распни поскорей.

 

  Люди могут кумиров себе сотворить,

  А затем их же кровью себя обагрить.

  Если даже богов с пьедестала свергают,

  Что же можно о смертных тогда говорить?

 

  И поверженных только ленивый не пнёт,

  От свершившейся мести толпа заревёт,

  И, как стадо слепою надеждой ведомо

  К новым идолам ниц со слезами падёт.

 

  В суете этих сует и паданий с ног

  Есть один осязаемый всеми итог:

  Ни за что ни про что осыпают дарами

  Убеждённых, что совесть – неистинный бог.

 

Именно так и случилось с Ормиздом. В Персии было принято отмерять время по годам правления того или иного шаханшаха. Но Ормизд правил всего 2 года. Его звезда закатилась, толком и не взойдя. Начиналась новая эпоха – эпоха Пероза и время, которое Париса назвала временем мелких сущностей.