Игорь Коломийцев. В когтях Грифона
Часть пятая. Всадники и рабы
Глава двадцать первая. Победители ромеев
– Поразительно, как могли историки приписывать склавинам вытеснение византийцев с Балканского полуострова!? То есть, я, конечно, не отрицаю того факта, что земледельческие племена из-за Дуная принимали в этом процессе самое живейшее участие, но делать из них победителей ромеев – это, пожалуй, явный перегиб даже для специалистов из стран Восточной Европы. Обратите внимание, Шерлок: наш народ-невидимка за весь VI век самостоятельно не взял штурмом ни одной греческой крепости. Если не считать, конечно, маленький городишко Топер, захваченный при помощи хитрости ещё в 551 году. Склавины, как и анты, ни разу не брали верх в открытом противостоянии с регулярной армией Константинополя. Даже когда византийские отряды вторгались непосредственно в их владения на противоположной стороне Истра, эти варвары не могли оказать им достойного сопротивления. Дошло до того, что имперские войска стали свободно проходить сквозь всю Олтению, не опасаясь нападок аборигенов. Очевидно, что первоначальная прародина данного племени к концу столетия пребывала в полном опустошении. Как же можно приписывать этим людям военную победу над самой мощной державой своего времени?
– Мой дорогой Уотсон! Люди редко видят картину мира таковой, как она есть в действительности. Гораздо чаще они выделяют в ней только те детали, которые желают видеть, совершенно не замечая всего того, что идёт в разрез с их представлениями. Таковы уж особенности человеческого зрения. Слависты, изучая прошлое своих предков, отчего-то вообразили, что Аварский каганат – это позорная страница ранней истории пращуров. Вот почему они упорно не хотят признавать ведущую роль кочевников в захвате Балканского полуострова, но готовы приписывать все успехи исключительно земледельческим племенам. Аргументы при этом используют совершенно детские. Дескать, поскольку в войске кагана большинство составляли те, кого летописцы называют склавинами, значит, речь идёт о колонизации здешних мест непосредственно их предками. Как будто массовость равнозначна силе и влиянию. Дошло до того, что в серьёзных научных трудах вы можете прочитать об осаде славянами Фессалоники или Константинополя, а равно о применении ими же сложных осадных механизмов при штурме византийских крепостей.
– Но это же полный абсурд! Как можно не замечать того, что боевые действия, в которых принимали участие склавины, являлись частью военных кампаний аварского кагана против ромейского царства? Все греческие хронисты прямо говорят о том. Что касается осадных сооружений, то до появления на Дунае пришлых кочевников местные народы ничего подобного никогда не использовали. Уж я молчу о том, что небольшим разрозненным племенам в принципе не под силу построить такие сложные приспособления.
– Замечу, коллега, что восточноевропейские аборигены не смогли бы создать эти осадные механизмы, даже объединившись все вместе. Во-первых, многие из подобных устройств, например, гелиполы или требюше, были подлинным чудом тогдашней инженерной мысли. У пахарей с северного берега Истра просто не было специалистов, которые могли руководить постройкой подобных сооружений. Во-вторых, там применялись металлические детали: оси, блоки, ступоры, которые требовали высокого уровня развития кузнечного и литейного дела, чем никак не могли похвастать скромные северные племена. И, наконец, большинство осадных устройств для защиты от стрел и камней покрывалось шкурами крупных животных: быков или верблюдов. Представьте сами, доктор, сколько скота требовалось единовременно забить, если некоторые башни были размером с трёх-четырёхэтажный дом, и для осады крепостей их требовались десятки, когда не сотни. Ситуация складывалась примерно такая же, как с использованием сложных степных луков. Земледельцы были знакомы с этими метательными приспособлениями, но продолжали пользоваться теми, что сделаны из согнутой ветки дерева, гораздо более слабыми и примитивными. Возникает вопрос – почему? Между тем ответ на него вполне очевиден: у них не было ни материалов (рога животных, их жилы, костяной клей) из которых те создавались, ни специалистов, способных смастерить тугой гуннский лук. С осадными орудиями повторилась та же самая история, только в значительно больших масштабах. Впрочем, была ещё одна немаловажная причина, по которой племена пахарей из-за Дуная не могли самостоятельно сокрушить византийские твердыни.
– Любопытно, какая же?
– Видите ли, Уотсон, все эти сложные машины нельзя было наскоро сколотить под стенами чужой крепости, равно как и доставить их туда уже в собранном виде. Многие из штурмовых приспособлений оказывались довольно громоздки, кроме того, включали в себя детали и механизмы, требующие особой точности в изготовлении. Это означает, что "черепахи", камнемёты и осадные башни создавались в глубоком тылу, затем разбирались на части и в таком виде следовали за войском на многочисленных телегах обоза. А теперь вспомните, доктор, что собой представляли армии склавинов и антов вплоть до образования Аварского каганата. Это были банды разбойников, пеших и плохо вооруженных, главным преимуществом которых считалось умение воевать в горной местности, в лесах и на болотах. Склавины не спускались на равнины, не двигались открыто по широким и благоустроенным римским дорогам, но тайком пробирались вглубь византийской территории по затерянным в горах узким тропкам, где никакие телеги не пройдут по определению. Северные агрессоры предпочитали не вступать в открытое противостояние с регулярной имперской армией, но выбирали тактику партизанской войны: быстрые рейды, захват пленных, разорение окрестностей. Как, по вашему, они могли доставить тяжелые и объемные детали осадных механизмов, сборка которых занимала несколько дней или даже недель, если учесть, что им каждую секунду надо быть готовым всё бросить и бежать под защиту деревьев?
– Вы хотите сказать, Холмс, что сами склавины, при всём желании, пользоваться штурмовыми машинами никак не могли, а без этого у данных варваров не было ни малейших шансов разрушить знаменитый Лимес – систему греческих крепостей по южному берегу великой реки? Не взломали же они эти прочные стены при помощи одних лишь кулаков или жалких дротиков?!
– Вы правы, Уотсон, но не забывайте, что дунайские бастионы являли собой лишь первый рубеж Империи. Византийцы ухитрились превратить Балканы в одну сплошную цитадель, они отстроили здесь целый ряд оборонительных линий, взломать которые было непросто. Помимо твердынь на Истре, тут имелось, как минимум, ещё две цепи горных крепостей и башен, закрывших все проходы с Севера на Юг, они располагались по обоим склонам хребта Стара-Планина, разделившего полуостров на две части. Кроме того, существовали и так называемые Длинные стены, защищавшие непосредственно дальние подступы к Константинополю. Когда войско Баяна II в 626 году появилось в окрестностях византийской столицы, это означало, что все названные укрепления уже пали. Тем не менее, даже в тот критический миг многие из греческих бастионов выстояли под ударами объединённой аварами армии. Отбился Константинополь, спаслись Фессалоники. По свидетельству Константина Багрянородного, ромеи отсиделись и в некоторых крепостях на берегу Адриатики. Учёные не исключают того, что византийское население сохранялось и в отдельных городах Пелопоннеса. Великая Стена Юстиниана оказалась настолько мощной, что её не удалось полностью уничтожить даже армии кочевников, вооружённой разнообразной осадной техникой. С моей точки зрения, всё же не стоит считать пришлых степняков единственной причиной крушения ромейского царства. Да, Империя рухнула. Но случилось это оттого, что в течение длительного времени ей пришлось отбиваться от множества врагов в Европе, Азии и Африке. Хотя, конечно, главными противниками Константинополя в этот период стали авары и персы. Каганат, Византия и Иран сошлись между собой в смертельной схватке, метко названной "мировой войной VII века" и фактически сгубили друг друга.
– Лично меня в рассказе о том, как греки потеряли Балканы, смутило лишь одно обстоятельство. Обычно византийцам приходилось воевать сразу на два фронта. И этим фактом историки во многом объясняют преследовавшие ромеев неудачи. Но в 591 году Маврикию удалось посадить на персидский трон своего союзника – Хосрова Парвиза. С этого момента и до самой смерти василевса его царству уже ничто не угрожало с Востока. Империя могла сосредоточить силы против главного врага – державы Баяна. Маврикий, укротивший персов, явно горел желанием наказать и наглых пришельцев, разорявших Балканы. Он бросил против северных кочевников и их подданных все имеющиеся у него войска. Тем не менее, авары не просто выстояли под градом греческих ударов, но и постоянно переходили в наступление, раз за разом угрожая самому существованию ромейского государства. И это при том, что теперь уже северянам подчас приходилось действовать на два фронта – воевать не только с византийцами, но и со своими западными соседями – франками. Как же жалким беглецам с Востока удалось отбиться от сильнейшей армии своего времени, оставшись с Империей по сути один на один?
– Большой вопрос, доктор: было ли византийское войско на самом деле настолько передовым, каким оно вам кажется. На мой субъективный взгляд, то обстоятельство, что греческое царство долгое время не было способно остановить кочевников, как раз и доказывает, что пришельцы превосходили европейцев, включая ромеев, по уровню развития военного дела.
– Но как же такое возможно, Шерлок! Империя, созданная Юстинианом, объединила под своей эгидой три четверти земель великого Рима. Она являлась полноценной наследницей греко-римской цивилизации во всех сферах, без исключения, особенно в том, что касалось искусства войны. Более того, хитроумные византийцы, единственные из всех европейцев, сумели извлечь верные уроки из гуннского нашествия. Они поняли, что отныне на полях сражений будет господствовать конница, и пересадили своих воинов в седло, дав им в руки самое совершенное оружие тех дней – тугой гуннский лук. При этом византийский кавалерист был одет в доспех, защищён щитом, пользовался копьём и мечом, словом, перед нами был самый прогрессивный воин своей эпохи. Пять тысяч таких солдат было достаточно для того, чтобы разгромить царство вандалов в Северной Африке, присоединив его к Константинополю. Византийцы, как минимум, на равных сражались с персами и заметно превосходили остготов, лангобардов, гепидов и прочих европейских варваров. Доказательством тому служит тот факт, что в царствование Юстиниана его Империя увеличилась в размерах почти вдвое. Что могли противопоставить этой силе некие кочевники из Центральной Азии, бежавшие от преследующих их тюрков?
– Ещё более совершенного всадника, Уотсон! Причём его превосходство над соперниками ощущалось буквально во всём: в оружии, в снаряжении воина, в конской упряжи и даже в новой тактике боя. Чаще всего историки, изучающие аварскую конницу, обращают внимание на такую небольшую деталь экипировки степных ратников, как стремена. Их действительно принесли в Европу наши беглецы. Некоторые исследователи именно с этим новшеством связывают военные успехи пришельцев. Так, Георгий Вернадский полагает: "Одной из причин аварского превосходства была, возможно, такая, на первый взгляд, мелочь, как стремена, применявшиеся аварскими всадниками".
– Позвольте мне, Шерлок, решительно не согласиться с данным учёным. Никакая это не мелочь! Как человек с опытом афганской войны, хочу сказать, что стремена намного облегчают положение кавалериста. Благодаря им он уже не рискует упасть при резком наклоне корпуса, а значит, чувствует себя верхом намного уверенней. Он может наносить рубящие удары, привстав на вытянутых ногах. Собственно, современный сабельный бой стал возможным исключительно благодаря этим невзрачным кольцам, притачанным кожаными ремешками с обоих сторон седла. Правда, мне всегда казалось, что данное приспособление служило всадникам с незапамятных времён. Странно, что скифы, сарматы и гунны, будучи превосходными кавалеристами, не додумались до этого простейшего изобретения, помогающего быстро вскочить в седло и сохранять равновесие во время езды.
– Видите ли, Уотсон, то, что нам представляется чем-то очень простым или даже само собой разумеющимся, как правило, является результатом долгого и трудного пути человечества по дороге Прогресса. Скифы и ранние сарматы не знали твёрдого седла. Роль такового играла для них плоская кожаная подушка, набитая шерстью или войлоком. Если к ней приделать стремена, то при опоре на них всадник будет травмировать бока своей лошади. Следовательно, данные кочевники в принципе не могли пользоваться подобным приспособлением. Честно говоря, они в нём не очень-то и нуждались, поскольку тот вид боя, который они вели, позволял им обходится без данного новшества. Скифы были гипотоксотами – конными стрелками, причём настолько искусными, что умели поражать врагов на скаку, пуская стрелы из луков практически в любом направлении.
Скифское мягкое седло в виде подушки (слева) и жесткое седло катафрактариев (справа)
Ранние сарматы, напротив, использовали коней в основном для транспортировки, а сражались преимущественно спешившись, при помощи длинных мечей. Но в последние века до нашей эры степные кочевники создали катафрактариев – тяжеловооружённых всадников, закованных в железо с головы до ног, вооружённых длинными, штурмовыми копьями. Для того, чтобы нести такого ратника потребовалась особая порода лошадей, крепких и высокорослых. Появилось жесткое седло с деревянной основой. Причём, чтобы не вылететь из него при ударе, всадник помещался в него, как в тиски, зажатый со всех сторон четырьмя торчащими вверх рогами. Такое седло слегка напоминает перевёрнутый табурет. Разумеется, ни сесть самостоятельно верхом, ни спрыгнуть с коня увешанный металлом воин по определению не мог. Для этого ему необходим был слуга-помощник. Замечу, что главным оружием подобного кавалериста было длинное копьё, конец которого, как правило, крепился на шее скакуна. Для нанесения им лобового удара стремена по сути не нужны – удержаться на лошади в момент столкновения помогало жесткое седло, прочно обнимающее корпус всадника. Но вот в дальнейшем, вступив в ближний бой, катафрактарий становился неуклюж и почти беспомощен: длинное копьё приходилось бросать, а орудовать мечом, при такой глубокой посадке оказывалось не слишком удобно.
Битва катафрактариев
– Так вот почему конница в это время была лишь вспомогательным родом войск и не могла заменить собой пехоту! Намертво вмурованный в седло всадник по существу годился лишь для первого удара.
– Всё верно, доктор. По крайней мере, ваше замечание вполне справедливо в отношении римской армии. В любом случае, однако, кочевники на этом не остановились. Хунну на Востоке Степи, а гунны на её Западе к III-IV векам нашей эры придумали иной вид седла. Оно тоже было с деревянной основой, но роль ограничителей тут играли высокие округлые луки, расположенные почти под прямым углом к спине лошади. С одной стороны кавалерист здесь получал опору и спереди, и сзади; с другой – чувствовал себя намного свободней, мог пускать стрелы, поворачивая корпус в разные стороны, ему гораздо легче было орудовать тяжелым двуручным мечом.
Гуннское седло. Реконструкция
Удобное новое седло, в совокупности с мощным луком, стало главной причиной возвышения гуннов. Конечно, для такого более свободного всадника стремена стали бы хорошим подспорьем. Но они пока не появились. По крайней мере все попытки найти следы хотя бы единичного использования подобного новшества на нашем континенте в ту эпоху оказались тщетны. Впрочем, гунны до конца своей недолгой истории оставались преимущественно легковооружёнными кавалеристами: они не носили доспехи и шлемы, не пользовались копьями, из оружия обходились луками, длинными мечами и арканами. Искусный наездник, не облачённый в железо, легко запрыгивал в седло и без стремян. Тем более, что лошади у этих степняков были низкорослые.
Гунны в Восточной Европе и пленный германский воин
– Вы хотите сказать, Холмс, что такого рода изобретение скорее потребовалось европейским конным воинам, чем степным джигитам?
– Дело отнюдь не в том, где именно родился витязь: в привольной степи, или в имперских пределах, а в его вооружении и экипировке. Знаете, Уотсон, за счёт чего византийцы разгромили ранее непобедимых гуннов? Они посадили своих ратников на лошадей, вручили им тугие гуннские луки, но при этом одели их в шлемы и доспехи. Такой всадник смело вступал в перестрелку с гуннскими кавалеристами и непременно выходил из неё победителем, так как был лучше защищён. Кочевники утратили своё главное преимущество – они уже не могли вести дистанционный бой с врагами, оставаясь для тех недосягаемыми. Потому поздние гуннские племена, а вслед за ними и булгары, терпели от регулярной имперской армии одно досадное поражение за другим. Византийский всадник в это время справедливо считался венцом военного искусства. Он легко превосходил в бою как легковооружённых степняков, так и германских кавалеристов, не умеющих пользоваться луками, но сражающихся при помощи копий. Универсальный конный стрелок василевса Юстиниана принёс ему бесчисленное количество побед и позволил заново собрать Империю. Послушайте, Уотсон, как защищает этих ратников от несправедливых нападок современников историк Прокопий, который будучи секретарём полководца Велизария, многократно наблюдал в бою их сильные стороны: "В самом деле, некоторые, например, называют нынешних воинов стрелками, в то время как самых древних величают ратоборцами, щитоносцами и другими возвышенными именами, полагая, что такая доблесть не дожила до нашего времени. Поспешно и без всякого опыта составляют они свое суждение. Им не приходит в голову мысль, что у гомеровских лучников, которым самое название их ремесла служило поруганием, не было ни коня, ни копья; щит не защищал их, и ничто другое не оберегало их тело. Они шли в бой пешими и для защиты были вынуждены либо брать щит товарища, либо укрываться за какой-нибудь надгробной стелой. В таком положении они не могли ни спастись, когда приходилось обращаться в бегство, ни преследовать убегающих врагов. Тем более они не могли открыто участвовать в битве, но, в то время как другие сражались, они, казалось, что-то творили украдкой. Кроме того, они нерадиво владели своим искусством: притянув тетиву к груди, они пускали стрелу слабую и совершенно безопасную для того, в кого она попадала. Таким было в прежние времена искусство стрельбы из лука. Нынешние лучники идут в сражение, одетые в панцирь, с поножами до колен. С правой стороны у них свешиваются стрелы, с левой – меч. Есть среди них и такие, у которых имеется копье, а (на ремне) за плечами – короткий без рукояти щит, которым они могут закрывать лицо и шею. Они прекрасные наездники и могут без труда на полном скаку натягивать лук и пускать стрелы в обе стороны, как в бегущего от них, так и преследующего их неприятеля. Лук они поднимают до лба, а тетиву натягивают до правого уха, отчего стрела пускается с такой мощью, что всегда поражает того, в кого попадает, и ни щит, ни панцирь не может отвратить ее стремительного удара. И все же есть люди, которые, пренебрегая всем этим, благоговеют перед древностью и дивятся ей, не отдавая дани новым изобретениям".
Византийский конный воин эпохи Юстиниана
– Разве я не говорил вам, Шерлок, что армия ромеев в это время была сильнейшей в мире!
– Тем не менее, даже у этих победоносных солдат имелись свои слабые стороны.
– Интересно знать, какие же?
– Вполне очевидные. Во-первых, содержание такого бойца обходилось Константинополю весьма недешево. В отличие от кочевников, которые, можно сказать, рождаются в седле и впитывают искусство конного боя с молоком матери, подготовка греческого кавалериста начиналась в подростковом возрасте, приблизительно с четырнадцати лет, и длилась почти десятилетие. Особенно сложно было обучить соискателя стрельбе из лука на полном скаку. Поэтому молодых ратников, ещё не освоивших до конца все воинские премудрости, вооружали лишь копьями и щитами. Они считались бойцами "второго сорта". Иначе говоря, стреляющий всадник был в Империи штучным товаром, на вес золота. Данного профессионала нелегко было подменить в случае потери. Опытные ратники быстро смекнули, насколько они уникальны и стали набивать себе цену. Многочисленные солдатские бунты, ставшие подлинным бедствием для страны в правление Маврикия, во многом коренятся в уникальности византийских конных лучников. За каждым таким воином в походах и дальних экспедициях следовал слуга, помогавший ему сесть в седло и спуститься за землю. Так что плату из казны приходилось выдавать двоим, хоть в бою участвовал всего один ратник. Кроме того, многих кавалеристов сопровождали в обозе жены и дети, или даже наложницы. Это было одной из привилегий греческих стреляющих всадников. Обоз таким образом разрастался до размеров целого города, для охраны которого приходилось выделять отдельное подразделение. Были ещё и другие мелкие неудобства, связанные с использованием такого специфического оружия, как тугой гуннский лук. При стрельбе из него были задействованы обе руки, поэтому, если у воина имелись копьё и щит, то последний в тот момент закидывали за спину, а пику и вовсе приходилось бросать на землю. Поскольку молодёжь, лишённая луков, оказалась таким образом лучше защищена, в первые шеренги ставили наиболее необстрелянных солдат, тех самых ратников "второго сорта", которые при случае легко поддавались панике. Как видите, Уотсон, хотя новый вид всадника и принёс византийской армии череду успехов, с ним было связано и немало сложностей.
– Уж не хотите ли вы сказать, Шерлок, что авары сумели создать конного воина, избавленного от данных недостатков? Неужели их наездники могли конкурировать с византийскими кавалеристами?
– Давайте проверим ваш тезис. Вот как описывает аварских всадников император Маврикий в своём знаменитом "Стратегиконе": "Вооружение их состоит из лат, мечей, луков и длинных копий, причем в бою у многих по два копья. Копья носят за плечами, а луки в руках и в бою действуют теми и другими, смотря по обстоятельствам. Выдающиеся из них не только себя, но и своих лошадей покрывают спереди железными или кожаными латами. Упражняются с большим старанием, так что могут с коня стрелять из луков". Как вам такая характеристика, доктор?
– Скажем так: умением стрелять на скаку среди кочевников могли похвастаться многие, а вот доспехи у степных воинов действительно были редкостью. Авары же, как выясняется, не только своих ратников, но и их лошадей "покрывали спереди железными или кожаными латами". Подобную роскошь не позволяли себе даже византийцы.
– Согласен с вами, коллега: самой большой неожиданностью для греков стало само наличие у пришлых кочевников тяжелой латной конницы. Начиная с гуннских времён степняки приучили ромеев к тому, что к Северу от Чёрного моря обитают бедные племена, лишенные защитного снаряжения. Лишь вожди и самые знатные воины тут носили латы на византийский манер. Что касается аваров, то их доспехи оказались принципиально иной, вполне оригинальной конструкции, по научному называемой ламеллярной – от латинского слова lamella, что значит "чешуйка". Если в греко-римской традиции панцирь состоял из металлических деталей, прикреплённых к кожаной основе, то у защиты пришельцев никакого основания не было вообще: железные чешуйки соединялись меж собой тонкими ремешками, как будто сплетались, частично наползая друг на друга. В снятом состоянии такой доспех сжимался, как гармошка, и поэтому при перевозке он занимал меньше места. Казалось бы, это мелочь, но любая война как раз и состоит из подобных мелочей.
Ламеллярный доспех аварского типа, одетый поверх кольчуги
– Вы хотите сказать, Холмс, что панцири этих кочевников не уступали византийским по защитным свойствам, но были гораздо компактней при транспортировке?
– Вот именно, Уотсон. Видите ли, друг мой, греческие воины, как и все прочие ратники в мире, вовсе не стремились постоянно носить на себе десятки килограмм железа. Они надевали доспехи только непосредственно перед столкновением. Вспомните описанное Симокаттой сложное положение, в которое угодили солдаты Коментиола, когда тот дал им команду построиться, но не объяснил, что вскоре будет битва. Какое было замешательство, когда бойцы поняли, что враг рядом и принялись облачаться в металл на глазах неприятелей! Обычно пока отряды двигались налегке, их тяжелые латы следовали за ними в телегах обоза. Поэтому внезапное нападение каждый раз заставало этих рыцарей раннего Средневековья врасплох. Им необходимо было немало времени, чтобы добраться до своих доспехов, одеть их и привести себя в надлежащий боевой вид. Ламеллярный панцирь аваров оказался настолько компактен, что его можно было погрузить на резервную лошадь. Известно, что степняка в походе сопровождают, как минимум, четыре коня: один несёт всадника, другой – поклажу, прочие – отдыхают; через определённый промежуток времени наездник пересаживается сам и перебрасывает груз на отдохнувших скакунов. Таким образом получалось, что аварский всадник мог облачиться в доспех намного быстрее византийского кавалериста, а в бою это – серьёзное преимущество. Теперь взгляните, Уотсон, на то, как выглядели шлемы у пришлых кочевников. Этот вид защитной экипировки, ввиду его формы, является самым неудобным для перевозки. Но обратите внимание, доктор, на типичный для данных степняков экземпляр. Он был найден в аварском погребении Южной Германии, в местечке Niederstotzingen, сам памятник датируется приблизительно 610 годом.
Аварский шлем ламеллярной конструкции из Niederstotzingen. Реконструкция по О. Гамберу
– О, как интересно! Подобно доспеху он тоже состоит из отдельных металлических полосок или "чешуек", стянутых меж собой кожаными ремешками. Вы намекаете на то, что ослабив ремни, его можно также сложить, наподобие гармошки? Эдакий шлем-трансформер?!