---

Игорь Коломийцев.   Народ-невидимка

Глава двадцатая. Днепровская Венедия

Территория Полесья, Верхнего и Среднего Поднепровья была ядром, где, согласно письменным источникам, в середине первого тысячелетия были зафиксированы достоверно славянские племена, а к его концу сложилось восточнославянское государство – Древняя Русь. Поэтому и время рубежа нашей эры, когда эти земли занимали племена зарубинецкой культуры, вызывает не утихающий интерес в научных кругах и у широкой общественности, интересующейся далеким прошлым своей страны.   Светлана Пачкова, украинский археолог,   "Зарубинецкая культура", 2006 год.

– Надеюсь, Уотсон, вы уже догадались, кто такие эти зарубинцы? – маститый сыщик откинулся в глубину кресла, держа в правой руке свою знаменитую трубку, бросил на собеседника ироничный взгляд и тут же окутал себя облаком густого дыма, как будто пытаясь скрыть за его клубами слегка лукавую улыбку.

– Простите, Холмс, но от вороха идей, вброшенных учёными, у меня просто кругом пошла голова. Впрочем, версию академика Седова о балто-славяно-германо-кельтах с берегов Вислы я сразу отбросил. По моему, это даже не предположение, а попытка подпустить тумана в вопросе, на который нет правильного ответа. Но остальные тоже хороши! Питерские историки убедительно доказывают, что это были бастарны. Учёная дама из Киева их не менее обосновано опровергает, но предложенный ею вариант происхождения зарубинцев не столько всё объясняет, сколь окончательно запутывает ситуацию.

– И что же вам, коллега, не понравилось в той версии, что изложила Светлана Пачкова?

– Честно говоря, Холмс, решительно всё. То, что она рассказала, как мне кажется, лишено всякой логики и здравого смысла. Впрочем, судите сами. Конечно, молодые горячие воины в изобилии имелись в каждом из германских племён. Они действительно часто отправлялись на поиски приключений. Времена были смутные. Зачем трудиться до седьмого пота на своём клочке земли, на который то и дело поглядывают завистливые соседи, и урожай с которого едва позволяет дотянуть до конца зимы, если можно отправиться в увлекательную экспедицию под руководством какого-нибудь удачливого Германариха, пограбить богатых южан, понасиловать их девушек, накопить трофеев, а затем вернуться в родную землю, к отцу-матери, к возлюбленной, чьё сердце обязательно растает, когда увидит она возмужавшего в боях витязя, покрытого шрамами, да ещё и с золотыми побрякушками в руках. Именно поэтому любому германскому вождю нетрудно было собрать войско. Только свисни – отовсюду под твои знамёна набегут юноши. Но ведь это молокососы, безусые юнцы, не проверенные в битвах. Как они могли составлять самостоятельное войско? Без опытных полководцев, без воинской элиты, конной и пешей, так называемой дружины, это ополчение не стоило и ломанного гроша. А Пачкова полагает, что этот молодняк сам, без предводителей, отправился в неведомые земли, очень далеко на Восток, в леса Поднепровья. Что они там забыли? Взгляните на карту, Холмс, путь на Юг, на Балканы, очевидно лежал в иную сторону.

– Браво, Уотсон, продолжайте, прошу вас!

– Во главе балканских походов стояло тогда племя бастарнов. В этот момент времени оно было лидером среди всех германских народов, как позже станут таковыми кимвры, а затем и готы. Сами бастарны заблудится никак не могли. Их предки жили, как выяснили археологи, на территории Силезии, а накануне событий это племя отвоевало у даков царя Оролеса междуречье Сирета и Днестра, то есть восточные склоны Карпат и даже остров в устье Дуная. Следовательно, бастарнам к началу II столетия, чтобы попасть на Балканы из своей силезской прародины надо было всего лишь спустились вдоль карпатского хребта во вновь обретённую страну. Здесь, в низовьях Дуная, они создали плацдарм для дальнейшего наступления на Юг, позволявший им в зимнее время переходить по льду реку и грабить балканские земли. Наверняка, об успехах сородичей, дорвавшихся до богатств зажиточных южных земледельцев, наслышаны были все германские племена. Если их юноши с территории Дании, Германии или даже Польши собирались присоединиться к бастарнам, то должны были пройти тем же маршрутом, то есть из Силезии вдоль карпатских предгорий в низовья Дуная, куда, видимо, и стекались основные силы германцев. Всюду путь лежал по землям дружественных соотечественников. Надёжная, проверенная дорога, никакого риска. Но, согласно Пачковой, молодняк, без вождей и элиты, вдруг отправляется в самостоятельный поход, причём совсем в другом направлении – строго на Восток.

– Представим, что они всё-таки заблудились...

– Хорошо. Всё равно, получается сплошная нелепость. Откуда бы ни стартовал этот юный "крестовый поход", с территории Германии, Силезии или Польши, первым делом он должен был попасть в Западное Полесье, в земли поздних балтийских венедов. Обитатели здешних мест некогда жили на Висле, но давление германцев заставило их перебраться в болотистые дебри бассейна Припяти. Чтобы занять эти края им пришлось сначала изгнать отсюда невров-милоградцев. Следовательно, кое-что в военном деле потомки венедов смыслили. И вот приходит с Запада горстка германской молодёжи, а Пачкова настаивает на том, что "количество мигрантов было незначительным", и здешние обитатели отчего-то принимают их с распростёртыми объятиями, открывают ворота своих лесных городищ и пускают без боя бедную германскую молодёжь. Хотя именно сородичи пришельцев некогда изгнали этих людей из родного им Повисленья. Странная картина, не правда ли?

– Ваши рассуждения пока безупречны, Уотсон! А если мы предположим, что местное население стало оказывать западным мигрантам сопротивление?

– Тогда война в Припятских болотах могла растянутся на годы, а может быть, на десятилетия. Этот край самой природой предназначен для ведения партизанских кампаний, вылазок, засад и тому подобного. Бескрайние топи, густые леса. Любой чужак там немедленно заблудиться и сгинет. Чтобы покорить Полесье, да ещё без помощи местных жителей, потребуется время жизни одного, а может и двух-трёх поколений. А мы ведь знаем, что германская молодёжь спешила на Балканы влиться в армию бастарнов. Кто им мог дать гарантии, что тамошний поход затянется надолго? Ну, хорошо, предположим, что припятские венеды приняли германских юнцов, как родных. Отчего же те не остановились здесь, а отправились дальше – в земли скифов-пахарей и оборотней-невров? Они были уверены, что и там им будут рады? Но ведь, по данным археологов, некоторые города пришельцев возникали буквально на месте милоградских поселений. Это означает, что вновь прибывшие покорили или прогнали аборигенов. Как вы думаете, Холмс, можно ли завоевать лесные области Белоруссии, а заодно и Среднее Поднепровье, причём, за год-два? Я тоже думаю, что нельзя. Тем не менее, безусой германской молодёжи этот подвиг оказался по плечу. Малым числом. Без помощи вождей и опытных воинов.

– И это, заметьте, Уотсон, не самая большая нелепость в предположении Пачковой.

– Вы правы, Холмс, далее выходит ещё смешнее. Юные германцы почти мгновенно покоряют всю Северную Скифию, либо входят в доверие сразу к населению трёх стран: венедов Полесья, скифов-земледельцев Киевщины и оборотней из чащоб Белоруссии и Западной России. Но нисколько не задерживаются здесь. Вместо этого они предлагают аборигенам – "пойдёмте с нами на Юг, воевать на Балканах!" С чего бы неопытной молодёжи выступать вербовщиками большого войска? Не факт, что их самих бастарны возьмут в поход. Вдруг не захотят делить добычу? А уж явившись во главе разношерстного сброда... И потом, кто там собрался на войну? Юные скифы-пахари? Их отцы никогда не ходили в походы, их деды не держали оружие в руках. Эта страна более ста лет стояла в забытьи и запустении. И вдруг молодое поколение только лишь увидев германских сверстников в одночасье проникается духом воинственности. Ему внезапно захотелось дальних странствий. И старики отпускают свою молодёжь в массовом количестве с малознакомыми германскими отроками. Получаются просто какие-то сказки. Одни покорили три страны, не имея ни опыта ни вождей. Другие – обитатели Северной Скифии – презрев обычаи и традиции мирной жизни, вдруг отправляются в дальнюю экспедицию во главе с германскими юнцами. А третьи – легендарные воители бастарны – видимо, спят и видят, когда же им на помощь придут жители лесов и болот Восточной Европы. Ну никак они не справляются без пахарей и оборотней, которые, правда, никогда меча не видели, но неожиданно захотели попробовать себя в серьёзном мужском деле. Вот такую картину нарисовала нам украинская исследовательница.

– Полно вам, Уотсон, придираться. У дам всегда были довольно туманные представление о боевом искусстве и обстоятельствах ведения военных кампаний. Нельзя им это ставить в вину. Скажите лучше, друг мой, кем же тогда у нас получаются зарубинцы?

– Простите, Холмс, но я не в состоянии это сделать. Понимаю, что эти люди действительно побывали на Балканах, до или во время Третьей Македонской войны. Потому что, только там они могли подцепить на одежды свои фирменные фибулы, так полюбившиеся затем их потомкам. Они, конечно, не представляли собой "элиту ясторфского общества". На Днепре нет погребений в духе прославленных германских воителей. Начисто отсутствуют здесь и "княжеские" захоронения, конское снаряжение редко, шпоры встретились археологам пару раз, и то не в могилах. И, наконец, самое для меня непостижимое. Заявившиеся в эти края, хотя и пришли вместе, единовременно, тем не менее существенно отличались друг от друга. И поселились по отдельности, хоть и по соседству, но не смешиваясь. Но почему они так поступили? Отчего вообще оказались здесь? И кто были эти люди? Хоть пытайте меня, Холмс, не знаю как ответить на все эти вопросы.

– Ответ на первый ваш вопрос, Уотсон: общая судьба, но разные корни. На второй: у них не было иного выбора. На третий: это были бунтари, испугавшиеся гнева Богов больше, чем мести царей.

– Вы говорите сплошными загадками, Шерлок. И я ровным счётом ничего не понял. Ваши, с позволения сказать, "подсказки" ничуть не приблизили меня к разгадке тайны днепровских пришельцев.

– Жаль. А мне показалось, вы уже вплотную приблизились к верному выводу о природе зарубинцев. Что ж, придётся последнюю часть пути проделать вместе с вами. Видите ли, Уотсон, для меня с самого начала было совершенно очевидно, что ключом к пониманию зарубинского феномена является племя бастарнов. В частности их знаменитый поход на Балканы 179-175 годов до нашей эры. Пожалуй, последнюю дату стоило бы выбить золотыми буквами на скрижалях восточноевропейской истории, как начало зарубинской эры.

– Но, Холмс, всем известно, что бастарны многократно вторгались в земли к Югу от Дуная. Они и позже появлялись здесь, участвуя в Третьей Македонской войне в качестве потенциальных союзников царя Персея. Отчего не предположить, что они заимствовали фибулы в это время? Почему именно указанный вами 175 год?

– Я могу указать вам, Уотсон, не только год, но даже месяц, когда всё случилось. Это был декабрь, вероятно, вторая его декада.

– Вы смеётесь надо мной, Шерлок? Как можно с такой точностью рассуждать о событиях тысяча-с-лишним-летней давности, да ещё с учётом, что там была целая череда военных кампаний?!

– Видите ли, коллега, всё дело в цели похода. Вы прекрасно описали, Уотсон, психологию германской молодёжи, считающей, что почётней держать в руке меч, чем плуг. И всегда готовой отправиться в разбойничий набег. Но бастарнское предприятие 179-175 годов было совсем другого рода. Пожалуй, именно оно открывает ту страницу в летописи нашего континента, которую специалисты назовут "Великим переселением народов". Правда, это – лишь первая ласточка весны, или, как говорят русские, первый блин, который вышел комом. Пройдёт меньше века и по следам бастарнов отправятся кимвры и тевтоны, едва не сокрушившие Рим, а там уже и грозные готы на горизонте. Бастарны шли на Балканы не просто грабить и убивать, они двигались с женами и детьми в ожидании новых земель. Послушайте, Уотсон, как Тит Ливий расписывает планы хитроумного македонского царя Филиппа: "Ибо уже через несколько дней племя бастарнов, давно побуждаемое к войне, оставив свои жилища, огромным полчищем пехоты и конницы переправилось через Истр. Племя дарданов предполагалось истребить, а на их землях поселиться бастарнам. Этим достигалась бы двойная выгода: вечно враждебное Македонии (а в тяжелые времена и грозное) племя дарданов погибло бы, бастарны же после того, как они оставят в Дардании жен и детей, могли быть отправлены опустошать Италию. Такой замысел сулил успех при любом исходе. Если бастарнов перебьют римляне, то утешением будет избавление от дарданов, а также все добро бастарнов и безраздельное владение Дарданией".

– Как же у меня вылетело из головы?! Боже мой, это же переселение целого народа!

– Не одного, коллега, а, как минимум, нескольких. Под общим названием бастарны скрывалось не только данное племя, но и его союзники. Греческий историк Полибий, описывая посольство испуганных дарданов в Рим, использует следующий оборот: "сообщили также о тайном союзе Персея с галатами, прибавляя, что Персея они боятся больше, чем бастарнов". Заметим, что в устах эллинского писателя бастарны иначе звались "галатами". Как тут не вспомнить знаменитый Ольвийский декрет в честь Протогена конца II столетия, где говорится "что Галаты и Скиры составили союз и собрали большие силы, которые и явятся зимою, а сверх того ещё, что Тисаматы, Скифы и Савдараты ищут укрепленного места, точно так же боясь жестокости Галатов, и когда вследствие этого многие впали в отчаяние и приготовились покинуть город" и так далее. Галаты, которых все здесь боятся, это – наши бастарны, лидеры данной миграционной волны. Но рядом с ними упомянуты и скиры – тоже германский народ, причём вполне исторический. Они обитали где-то неподалёку от Вислы. Во II веке уже нашей эры скиры отправятся вместе с ругами и герулами к Чёрному моря, предваряя нашествие готов. Затем в V столетии объявятся на Среднем Дунае и окончательно исчезнут с карты только после череды поражений от остготских племён в 457-471 годах.

– Вы хотите сказать, Холмс, что бастарны двигались на освоение новых земель не одни, а в союзе с другим племенем?

– Германцы никогда не отправлялись на завоевание новых земель в одиночку. Кимвры шли вместе с тевтонами и гельветами. Готы находились в союзе с гепидами, ругами и вандалами. Похоже, переселяться вместе с соседями было стойкой традицией всех ясторфских народов. Однако, бастарнский поход могли поддержать не одни лишь германские племена. Их союзниками, возможно, стали сарматы-роксаланы. В этом случае объясняется очень многое. Не только ошибка Страбона, записавшего данных кочевников в число "бастарнов"; но и слова Плутарха, назвавшего пришельцев "воинственным племенем, славящимся своей конницей"; а также то обстоятельство, отчего в Крыму и между Днепром и Доном, то есть непосредственно в роксаланских пределах, попадаются знаменитые иллирийские фибулы с треугольным щитком; не говоря уже о Таците с его фразой о "смешанных браках" с сарматами.


– Напомню вам, Холмс, что, по мнению Тита Ливия, к бастарнам могли присоединиться и балканские иллиро-кельтские племена скордисков.

– Не только могли, но и присоединились. Тот же Ливий сообщает нам: "А дарданы, когда они поняли, что с их земли бастарны, вопреки ожиданиям, не только что не уходят, но, пользуясь поддержкой окрестных фракийцев и скордисков, становятся день ото дня все опаснее, то решились попробовать свои силы и, вооружившись, собрались отовсюду к городу, ближайшему к лагерю бастарнов. Стояла зима, – они выбрали это время, чтобы фракийцы и скордиски возвратились домой". Как видим часть фракийцев и племя скордисков стали союзниками бастарнов в этом нашествии. Правда, в отличие от германцев, они мало чем рисковали. Их жены и дети, а также всё накопленное добро, оставались на родине. У пришельцев издалека положение оказывалось иным – или победа или смерть всех близких. Послушайте, Уотсон, чем закончился аналогичный кимврский поход для женщин этого племени: "Они задушили своих детей или разорвали их на куски, сами же нанося друг другу раны и сделав петли из своих же волос, повесились на деревьях или на оглоблях повозок". Так они поступили после поражения мужей, чтобы не попасть в плен и не превратиться в рабов.


<<Назад   Вперёд>>