Игорь Коломийцев.   Славяне: выход из тени

Глава двенадцатая. Тень лангобардского Гамлета

Призрак отца Гамлета, как известно, бродил в окрестностях замка датских королей, будоража и без того богатое воображение собственного сына. Учёных, ищущих корни славян, вот уже несколько веков беспокоит иной фантом – их умы смущает лангобардский принц Ильдигис. Как и его коллега из Дании, он был лишён престола и мечтал отомстить убийцам отца. А дело было, если верить Прокопию, так: "В это время случилось, что один лангобард бежал к гепидам по следующей причине. Когда королём лангобардов был Вацес, у него был племянник, по имени Ризнульф, который в случае смерти Вацеса по закону должен был занять престол. Желая, чтобы власть попала к его сыну, Вацес, возведя на Ризнульфа ложное обвинение, присудил его к изгнанию. Поднявшись из наследственных владений, он с немногими спутниками тотчас же ушёл в изгнание в область варнов, оставив здесь двух сыновей. Вацес подкупил деньгами варнов, чтобы они убили Ризнульфа. Из сыновей Ризнульфа один умер от болезни, другой же, по имени Ильдигес, бежал к склавинам. Немного времени спустя сам Вацес умер, и королевская власть перешла к Вальдару, сыну Вацеса. Так как он был совсем мальчик, то ему был назначен опекун Аудоин, он распоряжался королевством. Обладая, кроме того, и сам большим могуществом, он вскоре стал королём, так как мальчик погиб от болезни. Когда же между гепидами и лангобардами, как я уже рассказывал, возникла война, то Ильдигес с теми из лангобардов, которые последовали за ним, приведя с собой большой отряд склавинов, тотчас же прибыл на помощь гепидам, и гепиды надеялись, что они вернут ему королевский трон. Вследствие заключённого в данный момент мира между гепидами и лангобардами, Аудоин тотчас же стал просить гепидов, как ставших друзьями, выдать ему Ильдигеса. Но гепиды решили ни в коем случае не выдавать этого человека; поэтому они предложили ему уйти отсюда и спасаться, куда он хочет. Ни минуты не колеблясь он со своими спутниками и несколькими добровольцами из гепидов вновь ушёл к склавинам. Поднявшись оттуда, он отправился к Тотиле и готам, имея при себе войско не меньше, чем в шесть тысяч; прибыв в Венетскую область, он встретился с несколькими отрядами римлян, которыми командовал Лазарь, вступил с ними в бой, обратил их в бегство и многих убил. Но он не соединился с готами, а перейдя реку Истр, удалился обратно к склавинам".

Вполне очевидно, что в лице Ильдигиса мы имеем дело с одним из "блуждающих витязей" Эпохи переселения народов. Претендент на престол и искатель приключений, он при известном повороте событий мог вернуть себе отцовский трон или даже завоевать какое-либо новое царство. Судьба, однако, распорядилась иначе. Определённый период он, вместе с тремя сотнями всадников, обретался при дворе Юстиниана. Затем дерзко бежал из Константинополя в земли гепидов, где и был коварно умерщвлен приютившими его германцами после их очередного поражения от лангобардов. Но учёных-славистов данные повороты извилистой биографии принца уже мало трогают. Куда больше их взволновало переплетение судеб международного авантюриста с начальными этапами истории предков. При этом, поскольку лангобарды, как известно, жили сначала в Богемии, а затем на Среднем Дунае, прежде всего в Паннонии, то и область обитания склавинов, приютивших изгнанника, многие исследователи тоже предлагают искать где-то невдалеке от тех мест, по соседству с тамошней Лангобардией. Таким образом, приключения Ильдигиса восточноевропейские и российские историки используют в качестве доказательства очень раннего проникновения славян в чешские верховья Эльбы (Лабы) или, по крайней мере, в долину Моравы и окрестности словацких Татр. Вот что об этом думают авторитетные комментаторы "Свода древнейших письменных сведений о славянах" Леонид Гиндин, Сергей Иванов и Геннадий Литаврин: "Не совсем ясно, к каким именно склавинам бежал Ильдигис. Мысль о славянах к югу от Дуная должна быть отвергнута: скорее всего, там еще не существовало тогда постоянных славянских поселений. Трудно допустить также, что речь идет и о "дакийских" славянах, так как оттуда впоследствии Ильдигису вряд ли удалось бы через территории стольких недружественных племен добраться до Венеции. Естественнее полагать, что Ильдигис нашел убежище у славян в землях будущей Чехии. Этому можно найти два подтверждения: лангобарды пришли в Паннонию с севера, и там у них сохранялись политические связи, недаром отец Ильдигиса Рисиульф также бежал на север, к варнам. Кроме того, лишь допустив мысль о бегстве Ильдигиса на север, можно понять сообщение Прокопия о его переходе через Дунай".

Идею о том, что дружественные Ильдигису склавины не могли обитать в низовьях Дуная или к Востоку от Карпат, но непременно должны были проживать где-либо поближе к чешским землям первым выдвинул виднейший пражский учёный Павел Шафарик. Случилось это ещё в первой половине XIX века Самым горячим образом эту мысль поддержал и его соотечественник Любор Нидерле, творивший в самом начале следующего столетия. В качестве места размещения склавинов, приютивших опального германского царевича, чешские отцы славистики предлагали, в первую очередь, Богемию. Поляк Генрих Ловмянский, автор фундаментального труда "Начало Польши" тоже полагал, что речь идёт о неких северо-западных славянах, хотя и не решался уточнить их локализацию. Тем не менее, он утверждал, что беглый царевич добирался до Венетской области через провинцию Норик, обходя с Запада лангобардские владения в Паннонии. Куда смелей оказался польский историк Казимеж Годловский, который "поселил" гостеприимных склавинов на территорию Западной Словакии, невдалеке от долины реки Моравы. То есть, всё так же в Центре Европы.

Под давлением стольких непререкаемых научных авторитетов версия о северо-западном местоположении друзей Ильдигиса постепенно превратилась в своего рода догмат мировой славистики. И до настоящего момента на этот "символ веры" никто всерьёз не покушался. Кочуя из одного исторического сочинения в другое, данная теория благополучно дожила и до дней нынешних. Вот, например, что пишет об этом уже вполне современный российский историк Сергей Алексеев: "Сын Рисиульфа, Ильдигис, нашел убежище у словен (граничивших с лангобардами, гепидами и остготами, то есть у богемских). В 549 году Ильдигис, уже с шеститысячным войском, пересек Дунай (вероятно, в охваченном анархией Норике) и двинулся на юг. Шел он "к Тотиле и готам", то ли призванный ими как союзник, то ли сам надеясь попытать удачу в войне с Империей. Атаковав Венецию, Ильдигис нанес поражение ромейскому отряду под командованием Лазаря. Но по неясным до конца причинам развивать свой успех лангобардский принц не стал. Так или иначе, Ильдигис повернул назад и отступил в Богемию". Как видим, всё те же чешские земли, как обиталище гостеприимных склавинов, и Норик, то есть нынешняя Австрия, в качестве пути, по которому мятежный принц со своей командой двигался на помощь готам Италии. Ничего не изменилось во взглядах учёных за без малого два столетия изучения данного вопроса.

А вот Пётр Шувалов, тот самый, что исследовал проникновение славян в Среднее Подунавье, сумел разглядеть новые грани в яркой биографии принца. Вот, что он обнаружил: "В этой связи интересно рассмотреть историю Ильдигиса. По Прокопию, в конце 30-х годов Ризиульф, двоюродный брат короля лангобардов Вахо (около 510 – около 541 года) и законный наследник престола, был вынужден бежать из родных земель с некоторыми из лангобардов к соседям варнам, где уже находились два его сына. Вскоре один из сыновей и, видимо, сам Ризиульф умерли, другой же сын Ильдигис из-за того, что Вахо подкупил варнов, был вынужден бежать к славянам ες Σχλαβηνους и, таким образом, избежал смерти. Летом 548 года Ильдигис отправился с сопровождавшими его лангобардами и большим отрядом славян на помощь к гепидам, воевавшим с лангобардами, откуда вскоре снова ушел к славянам вместе с некоторыми гепидами. В конце того же года с 6-тысячным отрядом совершил поход в район Венеции и, перейдя Дунай, вернулся назад к славянам. Затем с 300 лангобардами поступил на службу к Юстиниану, откуда в 552 году снова ушел к гепидам. У гепидов Ильдигис был убит".

Хотя российский исследователь и признаёт, что вариантов размещения области жительства гостеприимных склавинов может быть несколько, сам он отдаёт предпочтение скорее взглядам польских славистов на данную проблему: "Славяне Ильдигиса – это славяне Западной Словакии (в частности, так считает Казимеж Годловский). Действительно, находясь здесь, Ильдигис мог быть в курсе всех событий, происходивших как у лангобардов, так и у их врагов – гепидов. Кроме того, обособленность западнословацких памятников может указывать на политическую независимость этих славян от соседей, а размеры набиравшихся там Ильдигисом отрядов (до 5700 воинов?) – на их достаточную военную силу, соизмеримую с силами лангобардов. Возможно также, что славяне Западной Словакии принимали активное участие наряду с лангобардами в разгроме покоривших их ранее (505 – 512 годы) герулов".

Так скромная история беглого царевича под пером современного историка незаметно превращается в грандиозную повесть о славе и могуществе предков западных славян. Они, оказываются, и армию имели "соизмеримую с силами лангобардов", а последние вам ни абы кто – практически в одиночку сокрушили великое Гепидское королевство. Да и вообще, надо ещё глянуть, кто там больше поучаствовал в разгроме заносчивых герулов, германцы или "славяне Западной Словакии"?! Не правда ли, господин Шувалов? Непонятно только, отчего такой могущественный народ, смело бросивший вызов лангобардским королям, столь длительное время не привлекал к себе абсолютно никакого внимания соседей. Впрочем, у сторонников западного расселения ранних славян и на этот вопрос имеется подходящий ответ. Российский археолог Игорь Гавритухин уверен: "Появление пражской керамики на севере Карпатской котловины датируется V веком, а наличие заметного массива памятников пражской культуры, во всяком случае на юго-западе Словакии, относится к её фазе 1 (вторая половина V - первая половина VI веков). Контакты славян с лангобардами, вплоть до переплетения внутриполитических интриг, зафиксированы в письменных источниках. Довольно очевидна и общность стратегических интересов лангобардов и славян, появившихся в Среднем Подунавье около конца V века и столкнувшихся с местными группировками. Если довольно сплоченные лангобарды в ходе этого движения вступали в контакт с Империей, были интересны ей, получали санкции на занятие территорий и так далее, то разрозненные славянские группы могли двигаться параллельно, некоторое время не обращая на себя внимания из Константинополя". Вот, оказывается, где собака зарыта! Двигались разрозненные славяне, на свою беду, "параллельно" владениям Империи, поэтому византийцы их долго не замечали. Надо было перемещаться перпендикулярно – был бы совсем иной результат! Не так ли, господин Гавритухин?

Ну, а если говорить серьёзно, то не пора ли нам попристальней вглядеться в похождения беглого принца, раз уж такие выдающиеся историки используют их чуть ли не в качестве главного доказательства раннего появления славян в Центральной Европе. Отдаю себе отчёт, что покушаюсь на святое. За те почти два века, что учёные мужи ищут наших предков, призрак западных славян, живших с конца V столетия то ли в Богемии, то ли в Западной Словакии, но, в общем, где-то глубоко в самом сердце нашего континента, так окреп, забронзовел и столь высоко вознёсся на пьедестал мировой славистики, что даже сомневаться в его реальности стало сродни кощунству. А ведь восстал он из небытия только лишь благодаря приключениям лангобардского королевича. Ибо археологическими методами обосновать столь раннее проникновение пращуров на Средний Дунай восточноевропейским учёным никак не удаётся. Однако, у всех призраков, в отличие от живых людей, есть одно уязвимое место: стоит направить на них пучок яркого света – они исчезают, просто тают, как дым. Вот мы и рискнём поставить научный эксперимент. Посмотрим, выдержит ли данный фантом элементарную проверку здравым смыслом.

Раз уж мы занялись вплотную этой историей, то для начала давайте зададимся простейшим вопросом: где жили соплеменники Ильдигиса в момент, когда заварилась вся эта каша? Похоже, нам, поневоле придётся обратить свой взор на ранние этапы жизни лангобардского племени. Итак, что мы об этом народе знаем? В первых веках нашей эры он, как известно, уже вышел из скандинавской обители всех прагерманцев и обитал где-то на берегах Эльбы. Затем подался в сторону Дуная. Вот, как описывают странствия древних германцев по Центральной Европе московский профессор Александр Корсунский и его лейпцигский коллега Ригоберт Гюнтер в работе "Упадок и гибель Римской империи": "Павел Диакон передает устные сообщения об уходе лангобардов с Эльбы следующим образом: "После того как лангобарды ушли из Мауринги, они двинулись к Голанде, где пробыли некоторое время, после чего, как говорят, ряд лет занимали Антайб, Бантайб, а также Бургундайб". Вероятно, лангобарды шли вверх по Эльбе или между Эльбой и Одером на юго-восток, пересекли область Бранденбурга и Лаузиц, нередко прерывая свой путь. Бантайб как будто лежит в Богемии, где археологами обнаружены остатки материальной культуры конца V века, которую продолжала культура лангобардов в Паннонии, датируемая VI веком". Следовательно, если мы всё правильно поняли, то на рубеже V-VI столетий тогда ещё скромные и малозаметные лангобарды обитали преимущественно на Северо-западе нынешней Чехии, в долине Лабы. С этим как будто бы не спорит и Пётр Шувалов, полагающий, что ставка короля Вахо могла располагаться в Богемии.