Игорь Коломийцев.   В когтях Грифона

Глава двадцатая. Козёл с Запада (продолжение)

Передовой отряд аварских всадников, воспользовавшись тем, что наступил сезон сбора урожая, объявился в окрестностях столицы Иллирика, опережая слухи о новом нашествии, и сумел при этом завладеть здесь богатой добычей. Поскольку сказано, что очередной поход состоялся "через два года" после провальной экспедиции Хацона, его обычно датируют 618 годом. На этот раз, кроме племён из Македонии и Греции, в осаде,  по словам летописи, участвовали "все склавины", "булгары", и другие точно не установленные "многочисленные народы", объединённые под эгидой аварского кагана, короче, "всё варварство", по меткому выражению летописца. Судя по наличии "конницы, одетой в железо", авангард войска состоял из царственных кочевников. Не обошлось и без соответствующих механизмов: "Когда же наконец жители города узнали об угрожающем им неожиданном нашествии варваров для осады, они пришли в сильное смятение, так как не имели сил для сопротивления, и друг друга подбадривали словами. Те же, кто был из Наисса и Сердики, поскольку испытали их осаду у своих стен, говорили им с плачем: "Убежав оттуда, мы пришли сюда, чтобы умереть с вами, ибо удар одного их камня пробьет стену"...  Через несколько дней сам хаган аваров вместе с остальным полчищем, то есть с булгарами и всеми упомянутыми народами, охватил, подобно снежному вихрю, стену этого города, хранимого святым, по всей суше. Когда он окружил весь город, можно было видеть повсюду только головы, и земля не выдерживала тяжести их наступления, а воды из водоводов, ближайших рек или колодцев не хватало для удовлетворения их и их бессловесных животных. Тогда жители города увидели невиданное множество варваров, полностью облеченных в железо, и поставленные повсюду камнеметы, поднимающиеся к небу, которые превосходили высотой зубцы внутренних стен. Одни готовили так называемых "черепах" из плетенок и кож, другие – у ворот "баранов" из огромных стволов и хорошо вращающихся колес, третьи – огромные деревянные башни, превосходящие высотой стену, наверху которых были вооруженные сильные юноши, четвертые вбивали так называемые горпеки, пятые тащили лестницы на колесах, шестые выдумывали воспламеняющиеся средства. Так что от увиденного город был охвачен безмерным горем, (и горожане) говорили: "Если Бог и спас город от предыдущих осад, все же не верим, что спасет от этой, ибо никогда никто не видел, чтобы такое множество варваров нападало на город".

По сравнению с предыдущей аваро-склавинской осадой данного укрепления, количество технических средств, применённых армией кагана, существенно выросло. Наряду с камнемётами, под которыми, судя по их опасности ("удар одного их камня пробьет стену") подразумевались уже знакомые нам требюше; с неизменными "черепахами" и "баранами"; а также с гелеполами ("деревянными башнями, превосходящими высотою стену"), упоминаются ранее неизвестные приспособления: "горпеки", по всей вероятности, металлические колья, вбиваемые в стены, по которым можно было взбираться наверх; "лестницы на колёсах" и даже неизвестные "воспламеняющиеся средства", оставшиеся загадкой для учёных. Впрочем, горожане, вдохновлёнными опытным проповедником архиепископом Иоанном, тем самым, что явился одним из авторов летописи, не собирались сдаваться на милость захватчиков. Их баллисты и катапульты наносили немалый вред варварам, с моря постоянно подходили суда, гружённые хлебом, и греки не испытывали недостаток продовольствия.

Византийцы держат осаду. Реконструкция

Российский историк Сергей Алексеев так живописует положение дел внутри византийской крепости: "Однако осада тянулась, и постепенно паника из города переходила на стены. Воинов, напряженно ожидающих очередного приступа, поминутно охватывал "невыразимый страх", так что они едва не бросались друг на друга. Отбивать приступы становилось все труднее. Положение спас прибывший в город по морю только что назначенный префект Иллирика Хариан. Ираклий, занятый Персидской войной, не знал об осаде Фессалоники, но, на удачу для горожан, отправил на разоренный Запад нового правителя. Сойдя на берег в городской гавани и оказавшись неожиданно для себя в осаде, энергичный Хариан лично отправился на стены Фессалоники. Под его умелым руководством горожанам вновь удалось отбить несколько приступов, а заодно повредить осадную технику авар. Когда воины под защитой "черепах" подступали к стене, то защитники сдирали их прикрытие заостренными жердями. После этого лишенных защиты "варваров" обстреливали из луков. Самая крупная из подведенных к стенам осадных башен, наконец, сама сломалась при движении и рухнула. Внутри погибли воины. Страх в среде горожан сменился насмешками над противником". Тщетность осады стала очевидна даже агрессорам. По словам анонимного автора "Чудес святого Димитрия": "Когда же наконец варвары увидели, что их нападение на город безуспешно, они предложили отпустить их хотя бы с дарами, а так как их требование не было исполнено, то по обыкновению прибегли к оружию. Экзарх противника хаган, дошедший тогда до крайности, потому что жители города совершенно презрели его (требования), пылая неудержимым гневом, приказал предать огню все святые храмы вне города, а также сжечь все дома в предместьях, угрожая, что не уйдет отсюда, но привлечет – на собственную погибель – множество других народов к союзу против нашего города. Между тем прошло тридцать три дня в этой непрерывной осаде, и по требованию варваров все горожане, придя к единому мнению, дали кое-какие (дары), необходимые для мира, чтобы те отказались от дерзкого намерения против них. И когда они таким образом заключили мир, те ушли в места своего обитания".

Так, почти безрезультатно для агрессоров, завершилась самая долговременная осада в истории города Фессалоники. Он устоял, назло врагам. Чего нельзя сказать о большинстве населённых пунктов Иллирии, Фракии, Македонии и Греции, ставших добычей северных варваров. К 619 году авары хозяйничали уже на подступах к византийской столице, положение которой становилось угрожающим. Выдающий русский византист Фёдор Успенский в следующих выражениях описал ситуацию тех дней: "Константинополь всегда зависел в доставке хлеба от Египта, Малая Азия могла служить лишь вспомогательным средством, но к 618 году подвоз хлеба из Египта был закрыт вследствие персидских завоеваний, а на Балканском полуострове угрожала опасность от аварского нападения. К 619 году относятся сношения Ираклия с каганом, имевшие целью заключение или возобновление ранее заключенного мира. Было условлено, что Ираклий встретится с каганом неподалеку от Длинных стен, куда простирались аварские наезды, в Гераклее (древний Перинф). Но свидание не состоялось, потому что Ираклий благовременно заметил подготовленную ему аварами засаду и, оставив следовавшие за ним запасы и царскую утварь, поспешно спасся в Константинополь. До какой степени слабости доведена была империя в это время, видно из того, что авары погнались за греками, дошли до самого предместья столицы, захватили громадную добычу и взяли в плен множество сельского населения. Тем не менее, Ираклий находил благоразумным искать мира с аварами, потому что на Востоке дела шли еще хуже".

Почти анекдотический случай, когда варвары за малым чуть не похитили божественного василевса, был в подробностях расписан патриархом константинопольским Никифором в его "Бревиарии": "Через некоторое время после этого и игемон аварских племен прислал представителя для переговоров о заключении мира к Ираклию. Ираклий этому очень обрадовался; он обменялся с ними подарками и затем послал в качестве своих представителей Афанасия патрикия, затем Косьму, занимавшего должность, именуемую квесторской, которые ему объявили императорскую волю. Авар же, притворяясь, под личиной дружбы, держался вкрадчиво и обольстительно, высказывался, что он друг ромеев, и изъявил готовность заключить с императором договор. Они же, возвратившись, доложили о его благорасположении императору. Очень обрадовавшись, он вознамерился отправиться в город Гераклею и встретиться с Аваром, как то было ими договорено. Он послал вперед театральные приспособления и приготовил все как следует для конских состязаний для приема его, а также озаботился о великолепных одеждах для него и для свиты. После того отправился и остановился в городе Силимврии. Через три дня каган с большим числом аваров появился около Гераклеи. Отобрав некоторую часть из следовавших за ним, являвшихся наиболее отважными и воинственными, он послал их в чащу и заросли, поднимавшиеся вокруг так называемых больших стен, чтобы они тайно прошли по находящимся там густо заросшим возвышенностям и чтобы они захватили императора с тыла, с тем, чтобы самому иметь в своем удобном расположении в центре оставшиеся у него (силы). Ираклий об этом проведал и, немало испугавшись случившегося, вопреки расчету, снял пурпурные одежды, переменив их на жалкое и бедное платье, чтобы встречным показаться простолюдином, и, привязав императорский венец к руке, неблагородным образом тотчас же обратился в бегство и едва спасся в Византии. Авары же с воодушевлением бросились в погоню и обосновались лагерем в равнине, находящейся перед городом, именуемой Эбдомоном. Отсюда же они распространились до моста через реку Барбисс и эти местности беспощадно разграбили, безжалостно уничтожая ромеев, императорские же одежды и уборы забрали, как и театральные приспособления и всех тех, кто был при них. Многих же из народа увели в плен рабами в свои пределы. Как единогласно говорили некоторые из бежавших из числа захваченных в плен, количество их всех достигало цифры двухсот семидесяти тысяч мужчин и женщин".

Константинопольский патриарх Никифор признан святым и Православной церковью, и Католической. Как не поверить такому авторитетному информатору? Но по его сведениям только в окрестностях Константинополя варвары захватили и угнали на Север более четверти миллиона человек. Невероятное количество пленников! При этом василевс Ираклий даже не пытается заполучить своих подданных назад. Переодетый в платье простолюдина он едва успел скрыться за стенами своей столицы, после чего продолжил униженно просить мира у аварского кагана. Положение его действительно казалось безвыходным. Империя терпела поражение за поражением от персов на Востоке, несмотря на частую смену главнокомандующих: Приска сменил Филиппик, затем руководство принял на себя сам Ираклий, но успехи так и не приходили. К 615 году иранские войска захватили практически все земли к Югу от Малой Азии, отрезав Византию от её африканских провинций. Следующей целью Хосрова II стал Египет, главная житница ромейской державы, куда иранская армия вторглась в 616 году. Полководец Никита, двоюродный брат василевса, пытался оказать сопротивление захватчикам, но через два года оказался выбит из Александрии и бежал на Кипр. К 618 году поставки египетского хлеба в греческие города практически прекратились. Вскоре персидская армия вторглась в Малую Азия и дошла до Халкидона, где расположилась лагерем. Византийцы лишились подвоза зерна и с этой стороны.

Государство Ираклия сокращалось стремительней, чем сжималась шангреневая кожа в рассказе господина де Бальзака. На Балканах власть ромеев распространялась только на Константинополь и Фессалоники. В Азии было потеряно решительно всё. По мнению российского историка Сергея Дашкова: "Неважно обстояли дела и на Западе. Равеннский экзарх Иоанн погиб в результате бунта, а посланный ликвидировать мятеж евнух Элевтерий сам объявил себя римским императором. Правда, вскоре он погиб на пути в Рим, куда ехал короноваться. Короли готов Сисебут и Свинтилла отнимали у византийцев их владения в Испании – к 624 году под контролем Империи там остались только Балеарские острова". В отчаянии молодой монарх хотел перенести столицу в родной ему Карфаген, но патриарх Сергий решительно тому воспротивился и взял с царя клятву сохранить город Константина в качестве сердца умирающей державы.

Византийско-персидские войны 6-7 веков. Синими стрелками - действия армии Хосрова II, зелёными - ответные удары Ираклия

Византия балансировала на краю пропасти и опьяненный успехами Хосров, получивший прозвище Парвиз, что значит "Победоносный", всерьёз возомнил себя наследником Маврикия. Ослеплённый славой шахиншах слал Ираклию совершенно оскорбительные письма с предложениями сдать ему остатки своего царства в отмен на право вести в Персии жизнь частного лица. Однако, гордый дух греко-римской цивилизации ещё не был окончательно сломлен. Империя оказалась способна на сокрушительный ответный выпад, совершенно в стиле героев Гомера и Геродота. Ираклий замыслил крестовый поход вглубь иранских владений, дабы разом уничтожить вражескую державу и вернуть захваченные в Иерусалиме христианские реликвии. Деньги на это предприятие собирали всем миром, в общий котёл бросили церковные сокровища, перелили на медные монеты даже статую быка, стоявшую на одной из площадей Константинополя. В 620 году василевсу удалось, наконец, заключить мир с каганом. Цена его была высока – византийцы обязались ежегодно платить варварам по двести тысяч золотых монет, кроме того император выдал аварам заложников – своего незаконнорожденного сына, а также племянника, и сына одного из крупных сановников – патриция Воноса.

О подготовке похода Дашков пишет буквально следующее: "На собранные деньги первым делом был куплен желанный мир с аварами. Весь 621 год ромеи набирали солдат и все необходимые припасы, а на зиму 621/22 годов Ираклий удалился в свой дворец в Иерии и там, отгородившись от внешнего мира, император занялся теоретической подготовкой предстоящего возмездия персам. Он изучал труды историков, географов, свидетельства разведчиков и восточных послов, стратегиконы, карты предполагаемого театра военных действий, советовался с армейскими начальниками".

Сама экспедиция выглядела полнейшей авантюрой – вторгаться в чужую страну, не имея баз снабжения, уповать лишь на победу, поскольку любое поражение становилось в этих условиях полнейшей катастрофой, надеяться на заступничество святых сил, когда в первых рядах солдат идёт император и любой случайный выстрел может оказаться фатальным – казалось, это чересчур даже для отважных греков. Фёдор Успенский пишет: "Этот поход, продолжавшийся три года, совершен был среди невероятных трудностей и напоминает во многом экспедицию Александра Македонского. Поход Ираклия происходил по тем же местностям, которые прославлены подвигами македонского героя, и ознаменован не менее редкими и исключительными по отваге приключениями. Этот гомерический поход Ираклия обозначает, независимо от всего прочего, чрезвычайно высокое развитие военного искусства в византийской армии и характеризует большие военные дарования полководца. Ираклий нашел средства для войны там, где до него не думали искать, – в Закавказье и суровой Армении, которые были избраны базисом для наступления в центр Персидского царства. Это был и по своим результатам такой военный подвиг, какого Византийская империя не знала до сих пор".

Судьба благоволила Ираклию, он не только разгромил три персидских армии и перенёс боевые действия на земли врага, но и обрёл новых союзников в лице западных тюрков или хазар, кагану которых была обещана в жёны дочь императора Евдокия. Объединённое византийско-хазарское войско в 625 году осадило Тбилиси. Пытаясь отвлечь василевса проблемами в его глубоком тылу Хосров возобновил союз с аварским царём. В следующем 626 году аваро-склавинская армия появилась под стенами Константинополя. Вот, как данное событие описывается в "Пасхальной хронике": "29 июля сам богомерзкий хаган подступил к стене со всем своим сбродом и показал себя горожанам. Через день, то есть 31 числа того же июля месяца, он явился, готовый к бою, и вел его с раннего утра и до 11 часа (у городской стены) от так называемых Полиандрийских ворот до ворот Пемпта и даже дальше... Там он расположил свои огромные полчища, а вдоль остальной части стены, так, чтобы их было видно, выставил склавинов. Он оставался там, осаждая (стены), от рассвета и до 11 часа. В первой линии (у него были) пешие легковооруженные склавины, а во второй – тяжеловооруженная пехота. А к вечеру он поставил несколько осадных машин и "черепах" от Врахиалия и до Врахиалия".

Константинополь в период осады 626 года. Стрелкой указано направление атаки с моря

Об этих же испытаниях рассказывает в своём труде и уже знакомый нам патриарх Никифор: "Авары собрались взять Византию и сразу же подожгли все предместья. Итак, как бы поделив между собой Фракийский Боспор, персы захватили его азиатскую часть, авары уничтожали Фракийскую область. Другими словами, авары намеревались захватить Византию и подготовили механические стенобитные приспособления. Там были и деревянные башни и военные машины „черепахи". Но после того как они пододвинули машины к стене, божественная сила неожиданно их разрушила и находящихся на них аварских воинов истребила. И так как множество склавинов следовало вместе с аварами и действовало в союзе с ними, они дали им знак, чтобы, как только они заметят факелы, зажженные на передней стене Влахерн, именуемой птерон (крылом), они сразу же подошли туда на лодках-однодеревках, чтобы вплавь пробраться, взволновать город, и чтобы авары могли смело броситься со стен внутрь города. Это стало известно патрикию Бону (патрицию Воносу), и он снарядил двухрядные (диэры) и трехрядные (триэры) весельные суда и в том месте, где был подан сигнал, вооружившись, пристал там. И также послал диэры к другому, противоположному берегу. И приказал сразу же дать огневой сигнал. Увидев знак, склавины от реки, именуемой Барбисс, устремились и пошли по направлению к городу. Те же налетели на них, загнали их в середину и сразу же опрокинули, так что и морская вода сильно закрасилась кровью. Среди трупов убитых оказались и склавинские женщины. Увидев это, все варвары отказались от осады и возвратились к себе домой".

Внешняя стена Константинополя (стена Феодосия) в разрезе и на макете

На самом деле, чтобы штурмовать с суши отлично укреплённый Константинополь, ограждённый тройной стеной Феодосия с глубоким рвом перед ней, охраняемый двенадцатитысячным гарнизоном, сил у аваро-склавинской армии явно не хватало. Попытка дерзко атаковать с моря, где у греческого флота имелось гигантское преимущество над импровизированными плавательными средствами варваров, вообще выглядит, как жест отчаяния. Скорее всего, появление северян на подступах к византийской столице ставило целью не столько взять приступом её мощные бастионы, сколько сорвать дальнейший поход Ираклия вглубь персидской территории, вынудив царя-полководца вернуться назад для защиты великого города. Но василевс на эту уловку не купился. Хотя небольшой отряд в помощь осаждённым вынужден был отправить. По причинам чисто психологическим, дабы горожане не чувствовали себя брошенными на произвол судьбы.

Очень часто неудачу аварского нашествия 626 года отечественные и зарубежные слависты трактуют, как грандиозную военную катастрофу, ставшую причиной последующего крушения Каганата. Но давайте задумаемся над тем, что же на самом деле тут произошло. "Пасхальная хроника" в деталях живописует случившееся под стенами Константинополя: "А армяне  вышли за  Влахернскую стену и разожгли огонь на близлежащем портике (храма) святого Николая. Те склавины, которые вплавь спаслись с моноксил, из-за (этого сигнала) огнем решили, что стоящие у моря (люди) – это авары. Они выбрались (на берег) в этом месте и были перебиты армянами. А те немногие склавины, кто, спасшись вплавь, вышел (на берег) в том месте, где стоял безбожный хаган, были убиты по его приказу. (Так) по велению Божию, чрез предстательство Владычицы нашей Богородицы в мгновение ока потерпел (хаган) поражение на море. Наши вытащили все моноксилы на сушу. После того, как все это случилось, проклятый хаган возвратился в свой лагерь. Он отвел от стены осадные приспособления, которые там поставил, а также заграждение, которое выстроил, и принялся разбирать осадные башни, которые изготовил, а ночью сжег свой лагерь и башни, содрал шкуры с "черепах"  и ушел. Некоторые же говорили, что, увидев происшедшее, снялись и ушли склавины – потому-то и проклятый хаган был вынужден уйти и последовать за ними".

Обратите внимание: основные силы кагана, включая панцирную кочевую конницу и тяжеловооружённых пехотинцев, толком в бой даже не вступали. Более всего пострадала импровизированная флотилия склавинов, целиком состоявшая из экипажей однодеревок. Но вряд ли гибель этих легковооружённых воинов могла всерьёз расстроить Баяна II. Он сам, не раздумывая, казнил остатки данного отряда. Следовательно, эти люди не были для него ценной частью войска. Отход аварских сил тоже отнюдь не носил характер беспорядочного бегства: пришельцы удалились, забрав с собой всё сколь-нибудь стоящее. Конечно, отступление армии кагана должно быть расценено, как существенная неудача, но катастрофу тут и близко ничто не напоминает. Вероятно, мысль о значимости поражения под стенами Константинополя пришла в головы учёных ввиду последующих событий в Каганате: отпадения от степной Империи целого ряда склавинских племён, а также образования в Причерноморье самостоятельного булгарского царства. Действительно, великая держава, созданная Баяном I, не сумела сохранить своё единство на этом историческом повороте и распалась на ряд самостоятельных частей.

Но разве не схожие, или ещё более трагические судьбы ждали других участников драмы, названной российским историком Львом Гумилёвым "мировой войной VII века"? Шахиншах Хосров II, упорно не желавший признавать своё поражение и подписывать мир с Ираклием, был свергнут своими же вельможами и казнён в 628 году. После чего Иран погрузился в период бесконечных смут, когда цари не могли усидеть на троне более полугода. Закончился он полной гибелью персидского государства, оказавшегося под пятой иноземных захватчиков. Казалось бы, радоваться победе должен триумфатор Ираклий, заключивший с сыном и преемником своего главного врага шахиншахом Кавадом II выгодный мир, вернувший Византии все ранее утерянные территории и даже священные реликвии.

Ираклий, возвращающий Крест Господень в Иерусалим. Художник 15 века Мартин Бернат

Но радость василевса была недолгой. Слишком дорогую цену пришлось заплатить Империи ромеев за уничтожение враждебного царства персов. Говорят, что во время осады Тбилиси, тамошний гарнизон обзывал греческого правителя, носившего густую бороду, козлом. Ираклий ничуть не расстроился: он вычитал в книге Даниила пророчество о том, что однорогий козёл с Запада сокрушит возгордившегося восточного овна.

Золотой солид с изображением Ираклия (слева) и его сына

В действительности же два упрямых создания – Иран и Византия – своей затяжной борьбой фактически погубили друг друга. В тени этого конфликта взросли новые завоеватели, чья экспансия стала для всех полной неожиданностью. Отсталые, периферийные, полудикие, всегда находившиеся на задворках мировой цивилизации арабские племена внезапно обрели собственную веру и принялись её повсюду распространять. Вот что об этом пишет Сергей Дашков: "Возвышение Мухаммеда было незаметным событием на фоне византийско-персидских баталий. Когда в сентябре 622 года небогатый, страдавший эпилепсией торговец, называвший себя пророком, бежал от преследований недругов из Мекки в Медину, никто не мог даже предположить, что началась новая эра в истории человечества. Четыре года спустя основатель ислама овладел Меккой, а в 627 году, согласно распространенному преданию, обратился с предложением принять эту религию к ряду арабских шейхов, царю Аксума, Хосрову Парвизу и Ираклию. Правитель Бахрейна согласился, шах велел повесить послов "самозванца", остальные же с разной степенью вежливости отказались".

Кто бы мог подумать, что последователи данного проповедника уже в 632 году, то есть буквально через четыре года после блестящего триумфа Ираклия, вторгнутся в византийские пределы и отнимут у греков Сирию, Палестину и Месопотамию. В 633 году они начнут войну с ослабевшим Ираном и покорят данное царство. А в 641 году ворвутся в Египет и лишат василевса самой богатой его провинции. Это оказалось цунами, с которым ромеям уже не дано было совладать.

Византийская держава к началу 8 века

К концу своего правления блестящий герой, спаситель Византии от узурпатора Фоки и захватчика Хосрова, василевс Ираклий превратился в собственную бледную тень, временами напоминающую свергнутого им диктатора. По словам Сергея Дашкова, ему "вконец удрученному неудачами, везде стали мерещиться заговорщики и предатели. Он заперся во дворце, где занялся составлением планов на случай своей смерти. Византия вошла в новую фазу кризиса, император же, к тому времени сломленный морально и больной, ничего не предпринимал для обуздания хотя бы внешней агрессии. Окончательно погруженный в меланхолию, Ираклий скончался от водянки 11 февраля 641 года". От его державы к этому времени остались лишь "рожки и ножки" того самого "козла с Запада", что некогда сокрушил "восточного овна".