Игорь Коломийцев. В когтях Грифона
Глава сорок седьмая. Пёстрые осколки Каганата (продолжение)
– Что ж у нас получается? В лице хорватов, а по всей видимости, и сербов, мы столкнулись с очередными осколками Аварского каганата. В определённый момент времени местные элиты предпочли дистанцироваться от аваров и приняли на себя иные имена. Теперь я, кажется, начинаю понимать василевса Константина Багрянородного, который постоянно путает "склавинов" и "аваров" на страницах своего произведения. Да и как тут не запутаться, если в реальности это были одни и те же люди, только сменившие свою идентичность, по сути, выбравшие новую маску.
Этнополитическая ситуация в Карпатской котловине 9 столетия
– Даже с выбором "масок", как вы, Уотсон, изволили остроумно выразиться, у этих людей возникали серьёзные проблемы. Начнём с того, что общий "суперэтноним" – "склавины", чтобы не думали по этому поводу историки, примерили на себя далеко не все выходцы из степной Империи. Не забудьте, доктор, что значительная часть таковых звалась "булгарами". "Склавы", "склавины" и "Склавинии" существуют лишь на страницах византийских сочинений и франкских хроник. Возможно, что зависимое от королей и василевсов варварское население вынуждено было мириться с подобным досадным ярлыком. Остальные тому упорно сопротивлялись. Ни одно из свободных, избежавших иностранной оккупации, славяноязычных племён никогда не называло себя так. Факт более чем показательный. Даже полузависимые от франков жители Далмации стали "хорватами". Обитатели северо-западного угла бывшего Каганата выбрали для себя прозвище "моравы", в честь здешней реки, которую ещё римляне окрестили Marvus. Хотя, возможно, что это имя так и не перешагнуло пределы Моравии – жители Нитранской области, а тем более обитатели Богемии и ещё более северных земель, хоть они и стали подданными Святополка I, не спешили признавать себя моравами.
– Кем же они в таком случае себя считали?
– В том-то и дело, что собственных имён у них в принципе не нашлось. Послушайте, что пишет по этому поводу Денис Алимов: "Отсутствие племенного названия у жителей Нитранской земли следует связывать не с утратой памяти о нём, а с особенностями "этногенеза" на пространстве бывшего Аварского каганата. Если вынести за скобки Паннонское "княжество" Прибины и Коцела, где по определению не могло сложиться никакого "племени", так как данная политико-административная единица была создана "сверху" – франками, то как минимум заслуживает внимание отсутствие своего "племенного" названия в так называемом Посавском княжестве, существовавшем в южной части Паннонии, и так же, как и Нитранская земля, возникшем в результате дезинтеграции Аварского каганата. Людевит, Ратимир и Браслав, правившие в этом регионе в разные периоды IX столетия, выступают во франкских источниках исключительно как территориальные правители, не имевшие никакой гентильной легитимации. Не стоит ли на этом основании заключить, что в рамках политических организмов, возникших на развалинах Аварского каганата, в отличие от населённых славянами районов к северу, Югу и Востоку от Карпатской котловины стабильные, обладавшие самоназванием "племенные" общности просто отсутствовали?"
– Получается, что когда франки мощным ударом разбили стенки гигантского котла Аварского каганата, из него на просторы Европы вывалились десятки новых народов, отныне независимых, у которых, однако, не нашлось своих имён и они вынуждены были хвататься за первые попавшиеся им под руку названия?
– Очень на то похоже. Впрочем, давайте вспомним, что представляли собой эти люди. Например, жители Паннонии, где франкские летописи замечают как минимум две "склавинские" области, имеющие собственных князей, но начисто лишённые племенных самоназваний. Вспомните, Уотсон, из каких этнических элементов состояли здешние аборигены. Некогда они звались нориками, иллирийцами или паннонцами. Затем стали римлянами. После – готами, герулами, свевами, ругами и, в конце периода Великого переселения – лангобардами. Тут явились авары и потрясения продолжились. Лангобарды ушли в Италию, оставшихся людей перемешали с обитателями Гепидии, которые сами по себе являли не менее пёструю смесь. Если поначалу всем этим бедолагам разрешали селиться по отдельным "племенам", то после Смуты 30-х годов VII столетия их опять тщательно перетасовали внутри Котловины. Кем мог считать себя простой паннонец в момент прихода франков? Он действительно не знал, как ему себя назвать. Ситуация очень походила на ту, что сложилась на северных берегах Дуная после ухода гуннов.
– Помнится, тогда здесь объявились банды грабителей, разбойников, конокрадов и скамаров, в последствии превратившихся в склавинов.
– Нечто подобное мы наблюдаем и после распада Аварского каганата. Например, в Дакии, на границе с Булгарским царством летописи франков наблюдают народ "ободритов" или "преденецентов". По поводу этого прозвища видный лингвист Олег Трубачёв полагает следующее: "Последние ободриты снабжаются в анналах эпитетом Рrаеdenecenti, что недвусмысленно значит по-латыни "грабящие и убивающие, убивающие с грабежом". Снабжается там этот эпитет пояснениями: "Abodriti (в тексте: legates Abodritorum) – qui vulgo Praedencenti vocantur", что можно понять только как "ободриты, называемые в народной речи грабителями". При этом самоназвание данного племени выглядит как производное от славянского слова "ободрать", практически с тем же значением, что и латинский термин. Растерянный Денис Алимов буквально разводит руками: "В случае, если данная общность, действительно, именовала себя (или именовалась другими) подобным образом, это могло бы указывать на особые, не характерные для других славянских этнополитических организмов, обстоятельства ее формирования, скорее всего, объясняемые стремительным подъёмом новых элит в остановке политического вакуума, сложившегося в восточной части Аварского каганата ("Дакии") вследствие падения аварской власти". Но особая прелесть ситуации заключается в том, что народ с точно таким же самоназванием – ободриты – чуть ранее появляется на южном берегу Балтики.
– Как же я о нём запамятовал?! Что же у нас таким образом выходит? В период Великой Смуты 30-х годов VII века с Дуная в низовья Эльбы бежит население, в котором мы заподозрили бывших германцев, ранее перемещённых гуннами на Юг, а затем попавших под власть аваров. Эти люди стали называть себя явно по-славянски "ободритами". Но это прозвище, с учётом сведений франкских анналов, должно расшифровываться как "грабители", производное от глагола "ободрать". Полные тёзки этих людей объявляются на границах с Булгарским царством после крушения Аварского каганата. Получается, что прозвище "ободриты" принесено на Балтику представителями дунайской миграционной волны, не так ли? Итого, у нас на руках появляется несомненное доказательство того, что беглецы из степной Империи периода Смуты уже говорили на славянском наречии. Возможно, именно они, а не пражане или суковцы, распространили данный язык в пространстве между Балтикой и Карпатами. Как жаль, что мы мало знаем о жизни людей, расселившихся к Северу от Карпатской котловины!
– Всё же кое-какими сведениями о положении дел в регионе мы располагаем. По крайней мере, в отношении Восточной Прибалтики. Как вы, наверное, помните, коллега, долина Вислы в гуннский период совсем опустела. Лишь в устье этой реки, по свидетельству Иордана, обитали некие видиварии. Судя по всему, именно в их владениях начинался знаменитый Янтарный путь, по которому кусочки застывшей доисторической смолы попадали к народам, ценившим данные украшения. Известно, что гепиды, разгромившие сыновей Аттилы и обосновавшиеся в Трансильвании, поддерживали тесные связи со здешними аборигенами, поскольку очень любили изделия из балтийского янтаря. Наследниками гепидов в этом плане стали авары. Вот, что пишет известный российский археолог Владимир Кулаков: "Действия Аварского Каганата, направленные на восстановление связей Юга и Севера Европы в рамках функционирования Янтарного пути, в письменных источниках абсолютно не отражены и восстанавливаются исключительно на археологическом материале. На скрещении водных путей, ведущих с северных отрогов Карпатских гор по направлению к устью реки Преголи, расположенном в западной части Мазурского Поозерья (ныне Ольштынское воеводство Польши) около 570 года возникает мазурская культурная группа. Это территориально небольшое объединение, не превышавшее на карте размеров 60 на 60 километров, включавшее в свой состав торговцев, ремесленников и воинов, с новой силой возобновило деятельность южного направления Янтарного пути. Данная группа возникла в результате похода, предпринятого со Среднего Подунавья аварами. Эти конные воины, включившие в свое войско также подвластных им лангобардов и гепидов, заняли окраину западнобалтских земель на Мазурском Поозерье. Обряд мазурской культурной группы, сохраняя частично черты балтской подосновы, характеризуется особенностями (урны с отверстиями и крышками, обожженный инвентарь), обособляющими Мазуры среди балтских археологических культур того времени. Изделия местных мастеров, находимые в погребениях, совмещают балтские традиции и приемы Среднего Подунавья. С югом Европы непосредственно связаны лангобардские пластинчатые бронзовые шпоры и массивные поясные накладки. В 600-650 годах на Мазурах появляются антские миниатюрные пальчатые фибулы, аварские поясные накладки с "жемчужным" орнаментом, боевые ножи со скобами, приспособленными для горизонтального подвешивания к поясу".
– Вы хотите сказать, Холмс, что здесь, неподалёку от устья Вислы, в землях западных балтов, авары создали свой опорный пункт, где проживало население, очень похожее на то, что оставило мартыновские древности на берегах Днепра?
– Совершенно верно, Уотсон. Только судьба была к этим людям чуть более благосклонна. Мартыновцев, как известно, изгнали из их владений соплеменники мятежного Куврата. Обитатели Мазурского района дотянули до заката Каганата. Кулаков свидетельствует: "Прекратившиеся после 622 года победоносные войны авар с Византией, выплата последней дани аварам ухудшили экономическое положение Каганата. Следствием этого явилось изменение деятельности населения Мазур. Для феодализирующейся аварской знати Подунавья стало необходимым наличие зависимого населения в целях освоения пригодной для распашки степи. Это – прочный залог земельной ренты, не зависящий от переменчивой военной удачи. В связи с этим жители Мазур начинают совершать набеги на территорию современной Литвы. Свидетельства этих грабительских походов – аварские трехлопастные стрелы второй половины VII века, обнаруженные в костяках убитых и ограбленных аварами местных жителей, погребенных на могильнике Плинкайгалис и в валу взятого штурмом и сожженного городища Аукштадварис (центральная Литва). Походы свои авары совершали скорее всего, зимой по льду замерзших рек. Так же действовали позднее, в XIII веке, в северо-восточной Руси татаро-монголы. Господство авар, проявлявшееся в явно неэквивалентном обмене бронзовых украшений на янтарное сырье и открытом грабеже, длилось полтораста лет. Политическая обстановка в конце VIII века в связи с усилением государств франков и болгар осложнилась для Каганата, его связи с мазурской культурной группой прервались. Крушение аварского владычества в Прибалтике ускорили победы сембов (балтского племени) над незваными пришельцами".
Отражение войны аваров (мазур) с балтами (по В. Кулакову) на кольце из Штробеньена (окрестности Кенигберга), приблизительно – 8 век. Лучник и поверженный воин изображены с косами
– Выходит, что почти до самой своей гибели Каганат наводил ужас на жителей таких отдалённых краёв, как Пруссия и Литва, имея здесь свой опорный пункт неподалёку от устья Вислы. Что же тогда говорить о тех землях, которые лежали намного ближе к границам степной Империи?
– О том, что творилось по внешнему периметру Карпатских гор в эпоху падения державы Баяна действительно известно немногое. Как вы понимаете, Уотсон, ни византийцев, ни франков, ни лангобардов эти глухие задворки нашего континента абсолютно не интересовали. Мы знаем, что северо-западный угол кочевого царства отпал от него в 623-624 годах в результате восстания аварских бастардов. В начале 30-х годов VII века, когда в Каганате вовсю полыхала Великая смута, на территории Богемии, Северной Баварии, Тюрингии и, возможно, Силезии сложилось вполне самостоятельное государство, сумевшее отразить карательную экспедицию франкского правителя Дагоберта I. Однако, когда в 658 году лидер новоявленной державы, бывший купец Само умер, творение его рук распалось. Но что происходило с населением этих мест после того? Сумели ли авары восстановить свой контроль над землями в долинах Эльбы и Одера, или здешние обитатели, даже разбившись на множество племенных образований, всё же смогли отстоять свою свободу? Аварские артефакты находят по всей территории Чехии, Центральной и Восточной Германии. Но что они значат? Появлялись ли в этих краях царственные всадники в качестве наместников и сборщиков податей? Или перед нами всего лишь последствия стойкой моды на престижные аварские вещи? В любом случае, ничего подобного Мазурскому опорному пункту в долинах Эльбы и Одера пока не обнаружено.
– Зато у нас имеется довольно обширный район на Днепре, где выходцы из Каганата – мартыновцы – господствовали над местными пеньковскими и колочинскими племенами.
– На самом деле, мой дорогой Уотсон, следов аварского присутствия к Востоку от Карпатских гор намного больше. Возьмите, к примеру, знаменитое городище Зимно, на современной границе Украины и Польши, которое многие историки считают столицей дулебского союза племён. Оно было полностью сожжено во второй – третьей четверти VII века. В слоях пожарищ нашли немало характерных трёхлопастных наконечников стрел, отчего гибель "славянского" укрепления списали на кровожадных соплеменников Баяна. Но удивительное дело – в тех же самых пластах найдены фрагменты боевых поясов всадника, а также кавалерийскую пику и чекан – топорик, которым часто пользовались конные воины. Похоже, что именно аварские воины обороняли эту крепость. Возможно, что её разрушение – дело рук подданных мятежного Куврата, отступавших за Днепр. На белорусских землях, в долине реки Горынь (приток Припяти) археологи обнаружили ещё одно укрепление – Хотомель. Вот, что пишет по поводу тамошних находок российский историк Михаил Горелик: "Так, на городище Хотомель в Белоруссии, в слоях VII-IX веков найдены прямоугольные продолговатые железные пластины с отверстиями – остатки панциря ламеллярного типа – доспеха, составлявшегося из таких пластинок, соединенных между собой ремешками или тесьмой. В богатейшем Мартыновском кладе серебряных изделий, найденном в Поросье и датируемым VII веком обнаружены оковки рукояти и ножен палаша – рубище-колющего оружия с длинным прямым клинком. В обоих случаях – перед нами заимствование из арсенала аварских воинов, которые были вооружены ламеллярными панцирями, палашами (а также круглыми щитами, шлемами, мощными луками и так далее), что дружно подтверждают письменные, археологические и изобразительные источники. И это заимствование не случайно: целый ряд славянских племен находился в вассальном подчинении у аварских ханов, поставлял многочисленную пехоту в их войско, где сами авары служили в легкой или тяжелой коннице".
– Какое-то странное объяснение археологических находок, вы не находите, Холмс? Неужели историки думают, что любому славянскому пехотинцу, записавшемуся в армию кагана, кочевники тут же выдавали ламеллярный доспех? Это же защитное вооружение аварского всадника, считай – экипировка рыцаря раннего Средневековья. Один такой панцирь стоил больше, чем всё дулебское или пеньковское поселение в целом!
– Не обижайтесь на историков из стран Восточной Европы, доктор. Им не хватает духу признать, что большинство укреплений в украинских и белорусских землях было создано аварами и использовалось, как опорные пункты степняков на данной территории. Кстати, пластинка от аварского доспеха найдена также на Черниговщине, в слоях городища Мощенка. В соседней Курской области "черные копатели" обнаружили почти целиком сохранившийся ламеллярный шлем того самого типа, что принесён аварами на наш континент. Он, кстати, в тех местах далеко не единственный. Схожие найдены в Крыму (Керченский некрополь на Госпитальной улице) и на Северном Кавказе (Ильическое городище Отрадненского района Краснодарского края). Судя по этим находкам, аварские всадники долго хозяйничали в здешних краях. Впрочем, нас с вами, коллега, ныне интересует иной вопрос – как отразилось падение степной Империи на ситуации в регионе. Полагаю летописи и археологические материалы помогут нам в том разобраться.
– Но вы же сами утверждали, Холмс, что греков, франков и лангобардов сия глушь нисколько не интересовала! Откуда же в таком случае взяться письменным сведениям?!
– Не спешите, Уотсон, давайте сначала разберёмся с археологическими материалами. Послушайте, что пишет по интересующему нас вопросу академик Валентин Седов: "В VIII–IX веках, когда земли Восточной Европы были уже в значительной степени освоены разноплеменным славянским населением, наблюдается широкая инфильтрация новых, сравнительно многочисленных групп славянских переселенцев из Подунавья. Важнейшими показателями этого переселенческого процесса являются прежде всего появление и распространение различных вещевых находок дунайского происхождения". Учёный составил карту на основе найденных артефактов.
Распространение вещей, привнесенных из Дунайского региона (по В. Седову)
– Холмс, но это же широкий поток, который залил почти всю территорию будущей Киевской Руси!
– По всей видимости, мы имеем дело с несколькими волнами, выплеснувшимися из Карпатской котловины. Российский академик утверждает: "Картография находок дунайского происхождения на восточнославянской территории достаточно надежно свидетельствует, что в VII–X веках имели место многократные оттоки славянского населения из Дунайского региона. Продвигаясь в восточных направлениях, группы дунайских переселенцев оседали в различных местностях Восточно-Европейской равнины, уже освоенных славянами. Разнотипность находок (украшения, культовые языческие и христианские предметы, гончарная керамика, предметы конского снаряжения) и их рассеянность на широких пространствах указывают на множественность миграционных групп, вышедших из разных регионов Подунавья. Продолжалась инфильтрация дунайских славян, очевидно, около двух – трёх столетий". Причинами столь мощной миграции Валентин Седов считает процессы, протекавшие в самой Карпатской котловине: "Фиксируемые археологическими данными отливы славянского населения из Дунайского региона находят объяснение в исторических событиях того времени. В VI–VII веках в Среднем и Нижнем Подунавье доминировали славяне. Они составляли значительную часть жителей Аварского каганата. В конце VIII века Аварский каганат был разгромлен Карлом Великим и его сыном Пипином. Франкские войны существенным образом затронули и славян-земледельцев Среднего Подунавья. По-видимому, значительные массы славян в этих условиях отдельными группами оставили Дунайские земли и продвинулись в Восточноевропейские области… Не менее значительное переселение славян в восточных направлениях имело место сразу же после разгрома Великоморавской державы". Причём, заметьте, Уотсон, мы здесь имеем дело с миграцией элитных групп: воинов, мастеров, проповедников, бардов и так далее. Выражаясь языком учёных-конструктивистов -- это же "ядро традиции" в чистом виде! Вокруг таких кристалликов обычно и формируются новые племена. Примечательно, что переселенцы с Дуная шли не только на Днепр и Днестр, но и на Вислу. По крайней мере, на том настаивает российский академик: "Кстати отмечу, что инфильтрация дунайских славян в те же столетия затронула и области Польши. В Восточной Европе славянские переселенцы с Дуная, по-видимому, были более активной массой, среди них могли быть квалифицированные ремесленники, горожане, церковные деятели, владевшие грамотой, христиане и другие. Расселение дунайских славян на Восточно-Европейской равнине стало мощным стимулом консолидации разноплеменного, многодиалектного славянского населения, осевшего в этих землях ранее".
– Холмс, но ведь это буквально новое Переселение народов! Сначала гунны, а затем авары согнали обитателей Восточной Европы внутрь Карпатской котловины, оставив слабозаселёнными или полностью пустынными все остальные земли этой части континента. После крушения Каганата людской поток хлынул обратно – в долины Вислы, Днестра, Днепра и ещё севернее. Историки полагают, что и до прихода "дунайцев" там уже проживало население, говорившее по-славянски, но ведь это всего лишь догадка, у которой нет ровно никаких доказательств. Смотрите, что мы здесь имеем. На территории Польши проживают суковские племена. Они оказались родственниками лесных балтов. В Белоруссии и в западной части России обитают прямые потомки этих отсталых народов. Ещё севернее располагаются земли финноязычных охотников и рыбаков. Спрашивается, кто и когда принёс в эти края славянскую речь? Иных кандидатов, чем передовые и сплочённые выходцы из Аварского каганата у нас по сути и нет. Ведь среди мигрантов из Карпатской котловины, судя по находкам, было немало представителей элиты, включая всадников. Кто ещё мог "консолидировать разноплемённое, многодиалектное" здешнее население, которое, разумеется на тот момент времени ещё не говорило по-славянски, если не эти хорошо организованные и воинственные группы? Да ведь здесь мы сталкиваемся точно с такой же ситуацией, как сложилась чуть раньше в 30-х годах VII столетия к Северо-западу от Карпат, куда достижения цивилизации принесли потомки германских племён, также вышедшие из Карпатской котловины!
– В любом случае, историки не отрицают глубину влияния дунайских переселенцев на жизнь аборигенов Восточной Европы. Белорусский исследователь Вячеслав Носевич свидетельствует: "Археологически возвратному движению славян из владений Аварского каганата на север соответствует перерастание на рубеже VII и VIII веков пражской культуры в культуру типа Луки-Райковецкой, происходившее под отчетливыми импульсами из Подунавья. С подунайским импульсом связано и перерастание тушемлинской культуры в культуру смоленских длинных курганов". На территории Лука-райковецкой культуры сложились волыняне, бужане, древляне, дреговичи, поляне, уличи, и тиверцы. В зоне смоленских длинных курганов – кривичи. Фактически, речь идёт о том, что именно выходцы из Карпатской котловины сформировали этническое ядро будущего Древнерусского государства.
Центральная и Восточная Европа в конце 7-8 веках (по В. Носевичу). Указаны миграции с Дуная
– Боже мой, Холмс, тогда у нас всё сходится! Вспомните, что лингвист Олег Трубачёв обнаружил древнейший пласт славянской топонимики как раз на берегах Среднего Дуная. Я, кстати, догадался на какие летописные сведения вы намекали. Ведь "Повесть временных лет" рассказывает об исходе славян именно из этого региона. Что там писал Нестор? "По мнозехъ же временехъ сели суть Словене на Дунаеви, где есть ныне Угорьская земля и Болгарьска. И от техъ Словен разидошася по земле и прозвашася имены своими, где седше на котором месте". Разве первый из славянских летописцев не подсказывает нам, что его предков не следует искать ранее дунайского периода их истории? Для него в предыдущей мгле веков пращуров просто не существовало…
– Напомню вам, Уотсон, причину, ввиду которой, славяне, по Нестору, разбрелись в разные стороны: "Волхомъ бо нашедшемъ на Словене на Дунайская и седшем в них и насилящем имъ". Теперь послушайте, что пишут по данному поводу историки Петрухин и Раевский, нам хорошо знакомые: "За списком дунайских славян у Нестора следует рассказ о первом историческом событии в славянской истории: нашествии волхов (волохов) на "словен дунайских". Из-за чинимых волхами насилий славяне стали расселяться к северу и северо-востоку – севшие на Висле прозвались ляхами, "и от тех ляхов прозвашася поляне, ляхове друзии лутичи, ини мазовшане, ини поморяне". Так же, пишет Нестор, появились славяне и на Днепре – поляне и древляне, между Припятью и Двиной – дреговичи, на Двине – полочане; славяне же, которые сели у Ильменя, прозвались "своим именем" – словене, севшие на Десне – северяне. В космографической части летописи нет погодных дат, поэтому интерпретация начального события славянской истории зависит от того, кого следует понимать под волхами-волохами. В самом широком смысле в славянской традиции это романоязычные народы, от румын-влахов до итальянцев. Собственно, этот этноним имел ту же историческую судьбу, что и упомянутый этноним венеты и синонимичный ему во многих отношениях этноним галлы (кельты): восходящий к древнему обозначению романизированного кельтского (галльского) племени вольки (volcae), обитавшего на Среднем Дунае, он стал отмечать в целом те же границы расселения галлов-кельтов в пределах Римской империи от Балкан (Валахия) до Франции (Валланд скандинавских средневековых источников) и Британии (Уэльс; ср. сходное германское обозначение романизированных кельтов – *Walhoz, восходящее к тому же этнониму (Иванов, Топоров 2000)".
– Уж не хотите ли вы сказать, Холмс, что под "волохами" в "Повести временных лет" понимаются франки времён Карла Великого?
– На этой версии настаивают упомянутые российские учёные: "Исследователи, прямо соотносившие летописное повествование с древнейшими известиями о натиске славян на Византию в VI веке, считали, что под волохами следует понимать романоязычное население Византии или греков-ромеев в целом (Королюк 1985). Однако греков-ромеев невозможно представить в качестве "находников" или "насильников" над славянами: все было как раз наоборот, и попытку империи перейти в контрнаступление против славян и аваров в конце VI века едва ли можно считать успешной – во всяком случае она не привела к массовому отступлению славян из дунайского бассейна. Для понимания того, кем были волохи русской летописи, необходимо прежде всего обратиться к контексту летописной истории славян на Дунае. Уже в датированной части летописи, а не в космографическом введении, под 898 годом Нестор рассказывает о походе угров-венгров с востока мимо Киева и через Карпатские – Угорские – горы на Дунай: "и почаша воевати живущая ту волохи и словени. Седяху бо ту преже, и волохове прияша землю словеньску. Посем же угри прогнаша волъхи, и наследиша землю ту, и седоша с словены, покоривше я под ся, и оттоле прозвася земля Угорьска". Венгры-угры действительно обрели свою новую родину на Дунае в бывшей римской провинции Паннония на рубеже IX и X веков войнах с Византией и германскими королями – наследниками Франкской империи Карла Великого. Кочевники-венгры подчинили живущих в Паннонии славян, заимствовав у них многие навыки земледельческой культуры и многие слова, среди которых было и слово олас — 'влас, влах, волох', означавшее франков (равно как и титул "король", восходящий к имени Карла Великого). Власами, влахами издревле называли франков оказавшиеся под их властью хорваты и словенцы (Шушарин 1997). Значит, речь в летописи идет о волхах-франках, уничтоживших в конце VIII веке Аварский Каганат и подчинивших славянские племена, ранее попавшие под власть авар (Шахматов 1919)… И хотя Карлу оказались подчинены не все славянские племена, а лишь западная их часть, примыкавшая к границам Франкского королевства, этот период действительно оказался существенной вехой в истории славян. Существенность "франкского влияния" на развитие славянских земель все в большей мере подтверждается данными археологии: распространением франкских погребений с мечами и шпорами, характерных для франкских дружинников не только каролингского, но и меровингского времени. Нашествие "волохов" на славян можно относить, таким образом, к VIII веку". Круг замкнулся, Уотсон: нам с вами убедительно удалось доказать, что это выходцы из Аварского каганата сотворили то удивительное, поражающее воображение языковое единство на пространстве от Балтики до Эгеиды и от Адриатики до Волхова, что всегда смущало умы учёных мужей.