ЦАРЬ ИОСИФ И ПРИНЦ ЛАВРЕНТИЙ. Часть 1
историческая драма в шекспировском стиле посвящается семидесятой годовщине смерти Сталина
Поздняя осень 1952 года. Иосиф Сталин и Сергей Гоглидзе на Кунцевской даче обсуждают дело врачей.
Сталин, рассматривая фотографии обвиняемых и раскуривая трубку:
Какие омерзительные рожи!
Гоглидзе, подобострастно кивая головой:
Согласен полностью и думаю так тоже.
Сталин:
Внимательней вглядись-ка в эти лица:
Шпионы, диверсанты и убийцы.
Все завербованы английскою разведкой.
Поверь, Сергей, я ошибаюсь редко.
Гоглидзе:
Товарищ Сталин, верю вам безмерно,
Что говорите, безусловно, верно.
Кругом космополиты, сионисты,
Британские агенты и фашисты.
Сталин:
Почистить все структуры б не мешало,
Чтоб с корнем вырвать вражеское жало.
Не пуганных и недобитых много,
А вот чекисты действуют убого.
Вы что, слепцы, незрячие котята?
Везде враги, дерзайте же, ребята.
Гоглидзе:
За пару месяцев работу мы наладим:
Разоблачим, поймаем и посадим.
************
Берия рассуждает вслух в своём кабинете:
Что ж, понимаю, плохо моё дело,
Поручено искать большущего мингрела.
Да вот он я, чего меня искать?
Иосифа мне нужно обскакать.
С врачами кончено. Старик без медицины
Как без воды в Сахаре бедуины.
Коль эскулапов уберу долой,
Так скажется, что вождь немолодой.
Загнется сам, иль мы ему поможем,
Уж если постараемся, то сможем.
Теперь бы нужно этому барану
Приставить верную, надёжную охрану.
Внедрить своих людей к нему на дачу.
Наливает бокал вина, чокается со своим отражением в зеркале и произносит тост:
Давай, Лаврентий, выпьем за удачу.
************
Вечером Сталин входит в мавзолей, садится рядом с телом Владимира Ильича и тяжело вздыхает:
Серёжа рассуждает местечково:
Не видит, где надстройка, где основа.
Он исполнителен, но туго соображает,
Хоть вертится юлой, но не рожает.
У Берии лишь бабы на уме,
Зарвался так, что по уши в дерьме.
Игнатьев – никакой, Хрущёв – дурак.
Какой-то жуткий, непроглядный мрак!
Булганин – червь, Георгий – подкаблучник,
И в жёны подбирают себе сучек.
Нет собеседников с мышлением имперским,
Вот умер Ленин и поговорить-то не с кем.
Тут поднимается вождь пролетарской революции и садится на краешек гроба.
Сталин:
Товарищ Ленин?! Я с ума сойду.
Вы в самом деле живы иль приснились?
Ленин:
Чем возмущаешься, Иосиф? Не пойму.
Каких призвал, такие и явились.
Напрасны и пусты твои слова.
Чего набросился на всех ты с матерями?
Уж на себя-то посмотри сперва:
Пришёл с титанами, остался с холуями.
Сталин:
Когда-то в Греции, а нынче здесь у нас
Богам титаны битву проиграли.
Они – халифы максимум на час,
И созданы, чтоб мы их побеждали.
Ленин:
Иосиф, чувство меры не теряй,
Последствия от этого бывают.
Плащ золотой себе не примеряй,
Одежды бога смертных убивают.
Ты одинок, и немощен, и стар,
И тени собственной порой боишься.
Все ночи для тебя – сплошной кошмар,
Но сам себе признаться не решишься,
Что погубил соратников, друзей,
Пошёл по трупам, как босяк по шпалам.
Жестокий лицемерный фарисей,
Но уж недолго править тебе балом.
Сталин:
Возьмите Нансена. Ел ездовых собак.
Друзья везут, а он их пожирает.
Вот так и здесь: курю себе табак,
А кто-то в Чаунлаге подыхает.
Вся слава Нансену досталась, а не псам.
Их образы во мраке растворились.
В моей стране сидят все по местам,
А те, кто сгинул, уж давно забылись.
Но если кто-то вспомнит, не дай бог,
Жену, отца или родного брата,
Тот больше не преступит свой порог.
Ему кайло, носилки и лопату.
Не придаю значенья пустякам,
Что люди? Знаю их натуру.
Телята руки лижут мясникам,
Когда те заживо снимают шкуру.
Не надо говорить, что я в грехах,
Что где-то там кого-то убивают.
Чтоб кто-то лихо щеголял в мехах,
С другого в муках этот мех сдирают.
Уж показал, что лишь сожрав друзей,
Хоть до какой-то цели доберёшься…
Ленин, перебивая:
И, рассадив у трона упырей,
От них же их повадок наберёшься.
А что даёт стране твоё ярмо?
Ни технологий, ни вещей приличных.
Смотрю, здесь недовинченных полно,
И нет ни одного да Винчи.
Относишься к народу, как к скоту,
И правишь деспотично, безраздельно.
Ты на такую поднят высоту,
С которой вниз падение смертельно.
Сталин:
Да полно уже смертью угрожать,
Пока живой, не буду верить в худо.
Мне на могилу будут грязь таскать,
Но ветер времени сметёт её оттуда.
Ленин:
Туда, где мусор вёдрами несут,
Там кучу навалить большую могут,
И так всё обрыгают-заплюют,
Что лучше бы всё это и не трогать.
На этом Ленин, не прощаясь, снова ложится в гроб, и Сталин под впечатлением выходит на Красную площадь. Садится в машину и потихоньку начинает отходить от увиденного.
«Уж очень сильно что-то сердце гложет.
Такого, знаю, просто быть не может.
Галлюцинация, фантазия, обман.
Американцы подсадили на кукан!
Какую-то машину запустили
И кровоток в мозгу мне загустили.
От этого случаются виденья,
И призраки крадутся чёрной тенью.
************
В декабре 1952 года арестовывают начальника личной охраны Сталина Николая Власика.
Сталин делится своими мыслями с Семёном Игнатьевым и Сергеем Гоглидзе:
Предатель следовал за мною по пятам.
Чай с кофе приносил мне по утрам.
Доверие заботой приобрёл
И заговор коварный тайно плёл.
Врачей-убийц мне начал подсылать,
Яд по бокалам ночью подсыпать.
Андрея Жданова до смерти залечили…
Гоглидзе:
Мы эту банду всю разоблачили.
Сталин:
Я вспоминаю, как товарищ Жданов,
В отличие от нынешних профанов,
Так здорово играл нам на рояле,
Что гости в изумлении стояли.
Был званым гостем у меня в палатах,
Но залечили сволочи в халатах.
Умышленно Андрея загубили:
Не то кололи и не тем кормили.
Товарищ Жданов знал литературу,
Был идеологом, курировал культуру.
Но мы врагам доверили леченье.
Игнатьев:
Зато теперь раскрыто преступленье.
Сталин, отмахиваясь рукой:
Да что теперь? Не по хвостам бить надо.
Как появился гад – хватайте гада.
Хватайте их везде – на улице, в квартире,
А коль в сортир зашёл – хватайте и в сортире.
Торговец – вор, учитель – провокатор,
Сотрудник банка – лжец и махинатор,
И в крупных городах интеллигенты –
В кого не ткни – британские агенты.
Все горничные – шлюхи-проститутки.
Артисты и учёные - ублюдки.
Колхозник с поля урожай таскает,
А бригадир с ним в доле, покрывает.
Рабочий на заводе гонит брак,
Ему за это платит лютый враг.
Но бдительный чекист-то твёрдо знает,
Что невиновных граждан не бывает.
Все саботируют, вредят, воруют,
По хатам самогончиком торгуют.
Без жёстких мер порядок невозможен:
Враг должен быть немедля уничтожен.
Пока вожди страною управляют,
Одни сидят, другие охраняют.
************
Вечером Сталин идёт на кухню и залезает на русскую печь, чтобы прогреть спину. Засыпает, и к нему является Неизвестная святая.
Святая:
Апатия, тревоги, страхи без причин,
А память за руку всё чаще тянет в детство?
И чьи-то образы всплывают из пучин,
И с каждым днём всё чаще домоседство?
Сталин:
Ну, что же, правильно, не стану отрицать:
Всё так и есть. Ты кто? Откуда это знаешь?
И смеешь ли меня ты порицать?
Не кажется ль тебе, с огнём играешь?
Святая, улыбаясь:
Да разве порицала я тебя?
Ты в каждой фразе слышишь осужденье.