Игорь Коломийцев. В когтях Грифона
Часть первая. Ярлыки предков
Глава первая. Притча о ставанах
Многие отечественные историки твёрдо убеждены в том, что наши предки под своим именем существовали чуть ли не в Каменном веке. А как же иначе? Языковеды уверяют всех, что индоевропейское сообщество народов окончательно распалось в IV тысячелетии до нашей эры, меж тем в ту эпоху большинство европейских обывателей ещё охотилось на зверей с каменными и костяными наконечниками стрел и копий. Правда, лингвисты считают, что пращуры не сразу стали самостоятельным племенем. Вначале индоевропейцы породили загадочных балтославян и только к середине II тысячелетия до Рождества Христова из среды последних выделился уже отдельный славянский этнос. Но пятнадцать веков до нашей эры – тоже срок весьма солидный. Прибавьте к нему ещё пять с половиной столетий уже нашей эры, ровно до того момента, как предки появятся на страницах исторических сочинений. Получается, что два тысячелетия по пыльным дорогам планеты Земля, никем не узнанный, бродил народ с уникальным языком и оригинальным самоназванием, происходящим толи от корня "слово", толи от лексемы "слава". Причём эти неуловимые "словники", то есть, "говорящие на понятном языке", или не менее скрытные "славные люди", выбирайте на своё усмотрение любой из двух возможных вариантов, должны были обитать ещё в доисторической Европе.
Представьте себе: племя с именем "славяне"-"словене", по мнению учёных, возникло до падения Трои, много ранее скифо-персидских войн, прежде походов Александра Великого, и почти за тысячелетие до того, как Ромул основал на холме у Тибра город, названный в его честь. Странно лишь, что никаких следов этих европейских долгожителей историкам обнаружить не удаётся. Если прочие народы оставили после себя явные отметины в виде наименований рек, озёр и ручьёв, то древнейшую славянскую топонимику так и не разыскали. Археологи тоже беспомощно разводят руками, когда их просят показать, где же жили наши предки, скажем, в эпоху Александра Македонского. Обиднее всего, что ни один древний писатель не упоминает славян на страницах своих сочинений. Как будто назло учёным, пращуры упорно прячутся во тьме веков. Не иначе, мы имеем дело с народом-невидимкой!
Нельзя сказать, что исследователи не пытались разыскать пропавших предков. Напротив, они делали это настолько усердно, что порой их старание перехлёстывало через край. Возьмите, к примеру, ситуацию с трактатом александрийского географа Клавдия Птолемея. Последний оставил подробное описание обитателей Восточной Европы II века нашей эры: "Заселяют Сарматию очень многочисленные племена: венеды по всему Венедскому заливу; выше Дакии певкины и бастерны; по всему берегу Меотиды язиги и роксоланы; далее за ними внутрь страны гамаксобии и скифы-аланы. Менее значительные племена, населяющие Сарматию, следующие: около реки Вистулы, ниже венедов гитоны, затем финны, далее сулоны, ниже их фругундионы, затем аварины около истоков реки Вистулы; ниже их омброны, далее анартофракты, затем бургионы, далее арсиеты, сабоки, пиенгиты и биессы возле Карпатских гор. Восточнее вышесказанных племен живут: ниже венедов галинды, судины и ставаны до аланов; ниже их игиллионы, затем кистобоки и трансмонтаны (загоры) до Певкинских гор. Затем побережье океана у Венедского залива занимают вельты, выше их оссии, затем самые северные карбоны, восточнее их кареоты, исалы; ниже этих гелоны, гиппоподы и меланхлены, ниже их агафирсы, затем аорсы и пагириты, ниже их савары и боруски до Рипейских гор; затем акибы и наски, ниже их вибионы и идры; ниже вибионов до аланов стурны, а между аланами и гамаксобиями карионы и саргатии; у поворота реки Танаиса – офлоны и танаиты, за ними осилы до роксолан; между гамаксобиями и роксоланами – ревканалы и эксобигиты; затем между певкинами и бастернами карпианы, выше них гевины, далее бодины. Между бастернами и роксоланами живут хуны, а ниже соименных гор амадоки и навары. Возле озера Бики живут тореккады, а по Ахиллову Бегу тавро-скифы; ниже бастернов около Дакии тагры, а ниже их тирагеты".
Карта мира по Клавдию Птолемею
Разумеется, такая богатейшая россыпь племенных имён на любой вкус, что называется – настоящий Клондайк этнонимов – ни могла остаться не замеченной славистами. Учёные тут же бросились ворошить данные списки в поисках подходящего для наших предков названия. Как без обиняков заявил по этому поводу известный российский лингвист, академик Олег Трубачёв: "Было бы необъяснимо и противоестественно, если бы в этом пространстве совершенно отсутствовали славяне". Обидно, понимаете ли, даже далёких северных финнов упомянули, а о пращурах ни полслова! Эту несправедливость срочно надлежало исправить. Надо ли говорить, что при таком решительном настрое подходящие кандидаты на роль предков тут же сыскались. Самого Трубачёва в этом плане вполне устроили птолемеевские "ставаны" ("Σταυανοί", читается по-гречески как "ставаной"). Видный отечественный языковед пишет: "Связь форм *slov
ne и Σταυανοί несомненна, ее нужно лишь объяснить".
Видите, как всё просто! Первый постулат от Трубачёва: славяне в этом списке непременно должны быть! Постулат второй: если название "Σταυανοί"-"ставаной" не слишком похоже на имя "словене", это не повод огорчаться. Главное, правильно расставить акценты. Как это делает сам российский академик: "Сравните др.-инд. sta'v
na- или иран., авест. stavana- 'хвалимый', причастие от глагола др.-инд. *stauti, авест. staoiti 'хвалить, славить'. Трудно не видеть здесь, что индоарийское или – на сей раз – общее индоиранское *stavana-, Σταυανοί явилось передачей славянского *slovne с субституцией st- вместо затруднительной группы sl- (вспомним аналогичную субституцию слав. sl- греческим 
в этом имени), а также с закономерным отражением славянского вокализма (о – ) в виде единственно возможного индоиранского а – а (может быть, с долготой второго а, ср. вокализм древнеиндийской формы, выше, на фоне вероятной долготы слав. в *slovne). Важно другое. Эта передача носила характер осмысленного перевода-кальки, что говорит об определенной степени контактирования, а также как бы подтверждает в наших глазах тут редкий пример единения народной и научной этимологии, которые отличает друг от друга только отсутствие или наличие необходимых ступеней словообразования, почему в одном случае та же самая связь как бы неверна (народная этимология славяне < слава), а в другом – верна (научная этимология *slovne < *slov
, *sluti > *slava)".
В переводе с заумного научного на простой русский язык сказанное академиком Трубачёвым означает, что наши герои на самом деле звали себя "словене", а их соседи, вероятно, это были аланы, догадываясь о значении данного имени, переделали его на свой иранский манер в "ставане", что значит "хвалимые". Только как они смогли уловить глубинный смысл этнонима? Ведь о связи корней "слово" и "слава" через промежуточную форму "слыти" даже в наше просвещённое время знают лишь единицы филологов. Подавляющему большинству современных людей, несмотря на все возможности интернета, этот секрет по-прежнему неведом. Неужели в подобных тонкостях языкознания разбирались племена, обитавшие в Сарматии на рубеже эр? Причём, древние знатоки индоевропейской филологии должны были рассуждать примерно следующим образом: наши соседи называют себя "словене". Они думают, что их самоназвание происходит от корня "слово". Но мы то знаем, что существует ещё более глубинная форма – "слава", от которой, через ряд промежуточных ступеней, происходит данный этноним. Давайте-ка мы переведём его на свой иранский манер, но не в нынешнем варианте, а в исходном виде. Будем звать соседей "хвалимыми", то бишь "ставанами"! Как вы уже наверняка догадались, данная версия бьёт все мировые рекорды по части правдоподобия.
Жаль лишь, что уважаемый академик не привёл ни одного живого примера столь бережного отношения народов к именам своих соседей. Поскольку обычно бывает всё наоборот. И в древности, да и много позже, этносы могли давать себе любые звонкие самоназвания – эндоэтнонимы. Они, как правило, происходили от слов "люди", "народ", "свободные", "гордые", "светлые" и тому подобных возвышенных эпитетов. Но ближнее окружение отчего-то эти порывы души чужаков упорно игнорировало и почти всегда громкие имена соседей заменяло собственными прозвищами, порой откровенно обидными – экзоэтнонимами, то есть, названиями, данными со стороны. Жители Центральной Европы именуют себя "дойч" ("народ"), мы зовём их "немцами" – от "немые", намекая на то обстоятельство, что по-нашему они не говорят. Обитатели страны озёр кличут себя "суомалайсет", мы же называем их финнами (по-древнегермански это имя значило "бродяги"), или даже чухонцами, что ещё более унизительно. Впрочем, соседи подчас платят нам той же монетой. Известно, что византийцы звали северные племена "склавинами" или "склавами", последнее на среднегреческом языке означало ничто иное, как "рабы". Подобных примеров презрительного именования своих соседей-врагов в истории пруд пруди. А вот о том, чтобы некие древние племена величали своих непосредственных соперников на возвышенный манер, мне слышать как-то не приходилось. Иначе говоря, себя "хвалимыми" обитатели Сарматии вполне могли называть, однако, шансы на то, что подобный звучный этноним они бы подарили чужакам, стремятся к нулю. С чего бы аланам, а равно иным кочевникам, помещённым на карту Птолемея по соседству со ставанами, делать столь редкое исключение в отношении наших пращуров? К чему им вообще мучиться с "калько-переводами"? Не много ли проще предположить, что ставаны – это обычное ираноязычное кочевое племя, говорившее на языке Авесты и называвшее себя "хвалимыми" на родном наречии? Никакие "словене" для объяснения этого феномена тогда нам не понадобятся в принципе.
Впрочем, иные отечественные историки, спасая версию родства со ставанами, готовы поставить под сомнение этноним ранних славян с корнем "слово". Известнейший российский археолог Дмитрий Мачинский утверждает буквально следующее: "До недавнего времени общепринятой была реконструкция этого древнейшего имени как *slověne, но в последнее время выдвинута другая аргументированная реконструкция, основанная на формах бытования и транскрипции исходного этнонима в соседствующих иноязычных традициях (греческой, латинской, германской, венгерской), а также на данных топонимики, сопоставляемых со свидетельствами письменных источников и археологии. Согласно с вышеозначенными данными древнейшее самоназвание следует реконструировать для I – середины IX века как *slavēne (*slavēnai), с вероятным вариантом *slavāne (*slavānai), при возможном существовании краткой бессуффиксной формы *slavai (основа *slav-) (Тохтасьев 1998; Кулешов 2008; Мачинский 2008). Лишь примерно с VIII–IX веков огласовка этнонима стала принимать форму *slověne, которая постепенно возобладала после середины IX века и адекватно отражена в ранних памятниках славянской письменности и этнониме "словěне" (ильменские)".
Итак, если верить видному отечественному археологу, наши предки изначально называли себя вовсе не "словене", как можно было подумать, отталкиваясь от их первых летописей, а "славане", "славанай" или даже "славай". В таком случае разница между гипотетическим "славанай" и птолемеевским "ставанай" становится совсем незначительной, что позволило Дмитрию Мачинскому выдвинуть новую версию происхождения странного племенного названия: "К началу раннего периода (суммарно последняя треть I – середина II веков нашей эры) относятся сведения Тацита об этносе venethi и Клавдия Птолемея (восходящие, вероятно, к Марину Тирскому) об этносе Σταυανοί. В этнониме Σταυανοί, после привлечения данных топонимики и археологии, с уверенностью усматривается искажённый выпадением буквы λ этноним *slavēne/slavāne в греческой огласовке и транскрипции со вставным τ между σ и λ (Шафарик 1837; Lowmiański 1964; Иванов, Топоров 1980; Мачинский 1976; 2008; Мачинский, Тиханова 1976). Первоначально он должен был выглядеть как στλαυανοί – форма, близкая к зафиксированным в рукописях, восходящих к текстам VI века, греческим формам вроде Στλαβηνοί, Σθλαυηνοί или латинским формам со вставным "с" во франкских рукописях IX века, восходящих к анналам начала IX века, – sclavani, Sclavania". Оказывается, Птолемей-то должен был записать это имя как "стлаваной", куда только потом буква L запропастилась – неясно.
Заметьте, оба авторитетных историка без тени колебаний выводят славян от пролемеевских ставанов. Но один при этом утверждает, что их самоназванием было "словене", а имя, упомянутое александрийским географом – всего лишь "осмысленный перевод-калька". Другой же настаивает на том, что наши предки звали себя "славане", но один звук при передаче названия вылетел, а другой – добавился, вот и получились пресловутые "ставаны". При этом Дмитрий Мачинский ни прочь признать предками не только последнее племя, но и венедов Тацита. Они, кстати, и у Птолемея присутствуют. Создаётся впечатление, что отечественным историкам вообще не так уж важно, от кого именно выводить славян, и каким образом доказывать это родство, лишь бы только найти неуловимых предков в самой глубокой древности. Ведь как ни крути, разница между птолемеевским "ставаной", византийскими "склавинами", гипотетическими "славанай" Дмитрия Мачинского и "словенами" первых русских летописей по-любому оказывается довольно значительной. С чего бы это древним авторам с пугающим постоянством ошибаться при передаче одного, притом не слишком сложного, племенного имени?
Разобраться в столь запутанной ситуации пробует ещё один отечественный историк – Пётр Шувалов. И начинает он, конечно же, с утверждения, что ставаны, несомненно, являются нашими предками: "Практически общепризнанным является отождествление ставанов со славянами: известно, что греческий язык не терпел звукосочетания sl и стремился разделить эти звуки вставными t или k". Вообще-то уважающие себя учёные вначале проводят основательное научное исследование, оценивают вероятность различных версий, а затем уже делают окончательные выводы. У российских славистов отчего-то всё ставится с ног на голову. Они заранее уже убеждены в том, что ставаны – это и есть славяне, а все их дальнейшие усилия направлены строго на то, чтобы любыми средствами доказать этот безальтернативный тезис. Похоже, что в данном случае, мы вообще имеем дело не с наукой, а с некой разновидностью религии, где вечное существование славян, как величие Бога, сомнению не подвергается.
Впрочем, даже у этих фанатично преданных славянской идее исследователей, типа Шувалова, с доказательствами возможной связи ставанов с нашими предками возникают немалые сложности: "Против этого отождествления, однако, имеются существенные возражения (Шелов-Коведяев, 1991): "труднообъяснимо выпадение корневого *l в (предполагаемой) Птолемеевой форме Stlauano". Действительно, ожидаемая форма (*Stlau£noi<*slavan-) необъяснимо отличается от достоверно засвидетельствованной рукописной птолемеевской (Stau£noi), и разумно обосновать потерю лямбды достаточно трудно". В самом деле, если предки звались "славане", что, замечу, отнюдь никем не доказано, то ожидаемая греческая запись должна выглядеть, как "стлаване", что бесспорно отличается от птолемеевского варианта. Но разве российские историки когда-либо пасовали перед подобными трудностями? Посему Пётр Шувалов отчаянно и лихо вступает в битву за право признать летописный народ нашими пращурами. Для начала он предположил, что александрийский географ пользовался римскими картами, где названия народов были записаны на латыни. Затем обратил внимание на то, что "одна из двух форм латинской буквы L, а именно так называемая "короткая" форма легко могла быть спутана с буквой T". Следовательно, какой-нибудь невнимательный переписчик вполне мог совершить ошибку при копировании карты. Но и это ещё не всё. Необходимо было объяснить, каким образом "могла возникнуть письменная латинская форма *slauani, если латинский язык не терпит звукосочетания sl". Находчивый Шувалов и здесь не сдаётся: "Очевидным ответом на него будет гипотеза о том, что эта форма была записана в Германии, Галлии или в Подунавье кем-то из романизированных провинциалов, для родного языка которого такое сочетание было вполне приемлемо".
Лично мне это объяснение живо напомнило популярный анекдот про то, как в слове "хлеб" сделали четыре ошибки и получилось – "пиво". Судите сами. Для превращения птолемеевских ставанов в наших родных славян надо всего-то ничего: чтобы великий географ из Александрии имел на руках римские карты, а это обстоятельство отнюдь не доказано, далее – чтобы составлял их не уроженец Вечного города, а варвар на римской службе, и, наконец, чтобы переписчик сделал грубую ошибку в названии одного из народов, заменив одну букву на другую. Да, чуть не забыл. Необходимо, чтобы всю эту операцию римляне провернули буквально в одном экземпляре, что называется, специально для Птолемея. Поскольку ни один иной римский историк не слышал о народе ставанов или славанов в Сарматии. Значит, карту с ошибкой, как и исходный экземпляр с правильной записью через L, более никто в Империи в глаза не видел. Странные люди эти римляне, вы не находите? Сначала поручают составлять карты, а по тем временам они имели стратегическое значение, какому-то малограмотному варвару из провинции. Затем ещё более некомпетентные копиисты делают в них явную ошибку. А главная странность в том, что полученная важная информация (хоть с опиской, хоть без неё) не ведома ни одной живой душе в Риме, но доставляется прямиком в египетскую Александрию, в полное распоряжение провинциального географа и астронома греческого происхождения. Как вам кажется, велика ли вероятность подобного стечения обстоятельств?
Клавдий Птолемей в представлении художника 16 века
Конечно, учёным, доказывающим факт существования в древности племени с именем "словене" или "славаны" не позавидуешь. Им приходится пускаться во все тяжкие, выстраивать длинную цепочку всякого рода допущений и предположений, шаткую, как подвесной мостик над пропастью в горах, через который они пытаются аккуратно провести своих читателей, стараясь не раскачивать хлипкую конструкцию, в любую минуту грозящую обвалиться в бездну. Наверное, поэтому слависты на всякий случай, (а вдруг версия ставанов сорвётся?) не прочь подстраховаться. Они пытаются найти в списках Птолемея и других подходящих кандидатов на родство с пращурами. О венедах мы в этом плане уже говорили. С не меньшим азартом историки ухватились за ещё одно имя из трактата александрийского географа – "соуобены" ("Σουοβηνοί"). О последних сказано всего ничего: "всю эту Скифию, по направлению к северу, до почти неизвестной земли, населяют (племена), которые называются общим именем аланов-скифов; и соуобены; и агафирсы; и свевы". Сведений, конечно, мало, зато сочетание звуков в одном из названий уж больно подходящее. Как удержаться от соблазна?! Надо ли говорить, что слависты почти мгновенно "соуобенов" переиначили в "словенов". В этом случае, как видим, о гипотетических "славанах" даже не вспомнили, мигом вернувшись к канонической форме, упомянутой ещё "Повестью временных лет". Ведь от данного птолемеевского этнонима гораздо ближе к корню "слово", чем к "славе". Известный американский археолог Мария Гимбутас полагает: "Первым название "словены" употребил Птолемей, причем написал его как "soubenoi". Поясняя переогласовку, Мощинский (польский лингвист Казимир Мошинский) пишет, что труднопроизносимый для грека твердый звук Л стал звучать как краткое u, в то время как сочетание ou заменяло звук У и b произносилось как v". Как видим, и в этом случае доказательства используются самые простые. Подумаешь, пару звуков выбросить, пару звуков заменить, а кое-что добавить. Главное, что с помощью подобных "пластических операций" из маловразумительного названия можно сотворить вполне привычное уху современника громкое имя наших предков!
Замечу, что кроме венедов, ставанов и соуобенов отечественные историки "находили" предков и в иных племенах из того же трактата: вельтах с побережья Балтики, борусках у подножия Рипейских гор, а также сербах, поселённых александрийским географом далеко на Восток, между отрогами Северного Кавказа и Волгой. Похоже, что дошедшие в поиске народа-невидимки до полного отчаяния, слависты готовы схватиться за любую соломинку. Они ловят в звучании древних имён малейшие зацепки, позволяющие обнаружить в них хоть что-то отдалённо похожее на прозвища наших пращуров. И абсолютно ничем не брезгуют для выстраивания теорий, обосновывающих такое родство. Их не смущает, что Птолемей плохо ориентировался в реальной географии даже тех мест, что давно уже вошли в состав Римской империи, подчас путал местоположение даже хорошо известных городов и провинций. Дело десятое, что в его сочинении использовались явно устаревшие труды греческих писателей, благодаря которым исчезнувшие много веков назад народы восстают из небытия. Всё это неважно. Главное, чтобы совпала пара звуков в названии какого-нибудь племени с одним из имён наших предков.
Стоп, а с чего мы вдруг решили, что последние должны были ещё с глубокой древности именовать себя непременно "славянами" ("словенами"), а равно использовать любой другой этноним, знакомый нам с эпохи Средневековья: венеды, велеты, сербы, русь или нечто подобное? Ведь как показывает пример иных народов, племенные названия обычно недолговечны. Некоторые из них бытуют буквально пару-тройку веков, затем меняются иными, подчас ничего общего с прежними не имеющими. Другие существуют дольше, но переходят с народа на народ. Часто племя, перебираясь в новую для себя область обитания, обретает там не только желанные земли, но и древнее имя, оставшееся от предшественников и передающееся теперь по наследству очередным владельцам страны. Понять, какой народ сохранил свой старинный этноним, а какой стал носителем чужого имени, подчас невозможно.
Мы знаем, к примеру, что к Северу от нижнего Дуная, на территории нынешней Румынии древнегреческий историк Геродот наблюдал агафирсов. К Югу от этой великой реки он поселял уже другой народ – гетов. При этом и те и другие, были, по мнению отца всех историков, фракийцами. Уже вскоре эллины, однако, начинают звать гетами население, в том числе, и задунайских областей, а к Югу от Дуная (Истра), на территории нынешней Болгарии, историки тогда замечают уже иные племена: трибаллов, мёзов, мизов и прочие. Римляне же всех фракийцев по ту сторону Истра звали даками. Были ли это разные народы или просто мы имеем дело с различными именами одного и того же этноса? Послушаем великого географа Страбона: "Греки считали гетов фракийцами. Жили геты по обеим сторонам Истра, как и мисийцы, которые являются также фракийцами и тождественны народности, теперь называемой мезийцами". И далее у него же: "Ведь ещё в наше время Эмилий Кат переселил во Фракию с противоположного берега Истра 50 тысяч человек гетов из племени, говорящего на одном языке с фракийцами. Они живут ещё и теперь там, называясь мезийцами, так ли уже назывались их предки или только в Азии изменили своё имя на "мисийцы" или – что более соответствует истории и высказыванию поэта – в древности их племя во Фракии называлось мисийцами?"
В данном месте Страбон ставит знак вопроса. И не мудрено. Чем отличались геты от мисийцев, если и те и другие были фракийцами, жившими по обеим сторонам Дуная, для него является загадкой. Было ли это отражением реальных переселений, или всё дело в простой перемене племенных названий, переносе их с одного народа на другой, он ответить не может. Как видим, сам чёрт может сломать копыто, разбираясь с происхождением имени того или иного народа. Например, во времена Страбона ещё разграничивали даков и гетов: "Существует и другое деление этой страны, сохранившееся с древних времён: одних жителей её называют дакийцами, а других – гетами; гетами – тех, кто обращён к Понту и на восток, а дакийцами – обращённых в противоположную сторону, к Германии и истокам Истра". В реальности, однако, особых различий меж всеми этими племенами не наблюдалось: "Дакийцы и геты говорят на едином языке. Грекам геты более знакомы из-за постоянных переселений по обеим сторонам Истра и потому, что они смешались с фракийцами и мисийцами. Племя трибаллов (тоже фракийское) также подверглось такому смешению". Фактически, речь идёт о том, что римские авторы предпочитали называть всех задунайских варваров даками, а греческие летописцы именовали этих же людей гетами. Впрочем, некоторые писатели позднейшего периода пользовались и вовсе экзотическим этнонимом "гето-даки". Что касается населения по южную сторону великой реки, то чаще всего применительно к нему использовали обобщённый термин "фракийцы". Хотя античные авторы прекрасно понимали, что задунайские "даки" или "геты" тоже имеют прямое отношение к этому же семейству народов. Похоже, что в реальности перед нами одни и те же племена, в добавок многократно перемешавшиеся друг с другом.
Фракийские племена на карте Европы
Лишь когда римский император Аврелиан в 271 году нашей эры уступил северным варварам территорию Дакии, некогда завоёванной Траяном, путаница в названиях местных племён практически исчезла. Римских подданных перевезли на южную сторону Дуная, где были созданы две новые провинции. Бывшие даки и геты, оказавшиеся внутри Империи, отныне звались "ромеями", то есть, римлянами. Их вчерашние соотечественники по ту сторону реки из числа вчерашних свободных даков и гетов полагались уже готскими племенами, потому что те места вскоре были завоёваны этими восточными германцами.
Заметьте, что вся эта вакханалия с названиями фракийских этносов творилась буквально под самым носом у греков и римлян, на берегах давно обжитого ими Дуная. Но даже здесь разобраться с тем, кто есть кто, порой бывает нелегко. Племенные прозвища подчас не проясняют, а напротив, запутывают этническую картину. Появился некий деятельный вождь, возвысился тот или иной род, или просто меткую кличку дали соседи, а она намертво пристала – все эти обстоятельства зачастую оказывались веской причиной для смены подобного имени. Особенно часто вело к перемене названий вхождение в какое-либо политическое образование. Принадлежность к тому или иному государству почти всегда уничтожала все прежние ярлыки, давая его подданным одно общее имя. Так, в начале нашей эры на Балканах потомки бесчисленных фракийских племён обернулись "римлянами", а их собратья по другую сторону Истра тогда же стали "готами".
Возьмём теперь восточных славян. К X веку нашей эры на берегах Днепра, Волхова и Оки жили поляне, древляне, северяне, дреговичи, кривичи и прочие племена. Именно эти люди чуть позже назовутся Русью. Затем мы сталкиваемся тут же с киевлянами, смолянами, черниговцами, суздальцами, новгородцами и прочими народами, группирующимися вокруг столиц удельных княжеств. Впоследствии, по мере образования Московии, Речи Посполитой и Запорожской Сечи возникают московиты, литвины и козаки. Сейчас мы зовём потомков этих людей русскими, белорусами и украинцами. И прекрасно понимаем, что это наследники прежних обитателей региона. Таким образом, за одну тысячу лет мы имеем, как минимум, четыре полных перемены этнонимов на Востоке Европы. При этом новые названия, как правило, даже близко ничем не напоминают старые имена.
А теперь давайте спросим себя: какова вероятность того, что с XV века до Рождества Христова (время предполагаемого выделения славян из балтославянской общности) до XII столетия нашей эры (эпохи первых русских летописей, где упомянуты "словене"), то есть в течение двадцати семи веков по планете бродило племя, постоянно называющее себя "славяне", все изменения в прозвище которого сводились к замещению звука "а" на "о", или наоборот? Если это имя действительно сохранилось на протяжении двух с половиной тысячелетий, то мы, несомненно, имеем дело с уникальнейшим феноменом. Поскольку на Земле, наверное, не было другого народа, сумевшего повторить подобный подвиг. Не иначе старушка-История специально для наших предков из своих правил сделала приятное исключение.