Игорь Коломийцев.   Народ-невидимка

Глава двадцать девятая. Парад уродов

Однако, теперь эти нации распространяют страх среди нас, пересекая Дунай и Евфрат, принимая другие имена и некоторые из них фальсифицируя искусственно даже выражения своих лиц, так, чтобы создать впечатление, что земля могла родить другую расу и другого чужестранца.   Синезий из Кирен, философ и богослов,   "О царской власти", около 400 года нашей эры.

– Видите ли, Уотсон, человеческое сознание – штука чрезвычайно консервативная. Есть ряд предубеждений, которые мы впитываем чуть ли не в раннем детстве, и от которых потом не могут избавиться даже целые поколения учёных, не то что простые люди. Обыватель, к примеру, уверен, что если ему взбредёт в голову путешествовать по просторам Евразии, то чем далее к Востоку он продвинется, тем более монголоидные народы повстречаются ему на этом пути. Средняя Азия определённо кажется нам более плосколицей и узкоглазой, чем Восточная Европа, а уж Монголия и Северный Китай представляются эдакими эпицентрами распространения "жёлтой" расы.

– А разве это не так?

– На сегодняшний день в общем и целом это может и верно, хотя и сейчас из этого правила существует множество исключений. Калмыки, живущие к западу от Каспийского моря, к примеру, более монголоидны, чем туркмены, обитающие на его восточных берегах. И так далее. Но если бы мы с вами, Уотсон, сели на машину Времени сэра Герберта Уэллса и отправились в далёкое прошлое, то без труда бы убедились, что в те времена расовая картина Великой степи была совершенно иной. И в скифскую эпоху, да и позже, накануне возвышения гуннов, всадник мог спокойно пересечь просторы Евразии с Запада на Восток, вплоть до Центральной Монголии, не увидев ни одного монголоида, или засвидетельствовав лишь лёгкую монголоидность на лицах некоторых женщин. Все эти необъятные территории: от берегов Дуная до холмов Северного Китая почти безраздельно принадлежали европеоидным племенам. Люди с плоскими лицами и узкими глазами, то есть с ярко выраженными чертами "жёлтой" расы, были здесь большой редкостью. А если и встречались, то в самых неожиданных местах. Однако, в основном, и не только на Востоке Европе, но и на бескрайних азиатских равнинах, господствовали высокие блондины с резко выступающими носами и широким разрезом глаз. Вспомните, Уотсон, как Аммиан Марцеллин описал внешность гуннских предшественников: "Почти все аланы высоки ростом и красивы, с умеренно белокурыми волосами; они страшны сдержанно-грозным взглядом своих очей". А ведь разговор идёт о потомках массагетов, которые сравнительно недавно переселились из Средней Азии. Ташкентский антрополог профессор Тельман Ходжайов, много лет изучавший древние среднеазиатские черепа, утверждает, что регион был преимущественно европеоидным вплоть до IX столетия. Волна монголоидного населения хлынула сюда много позже, начиная лишь с X - XII веков. Многие исследователи представляют себе эпоху гуннов как сплошной поток монголоидов, устремившийся с Востока на Запад, и достигший пределов Центральной Европы. Но антропологи доказывают, что это миф. Никакого глобального нашествия монголоидов в гуннский период не было. Более того, даже общее число монголоидных кочевников в степях Евразии за это время не увеличилось.

– Холмс, вы сказали, что Великая степь вплоть до Центральной Монголии почти безраздельно принадлежала европеоидным племенам. А как же в таком случае быть с хунну? Известно ведь, что этот степной народ издревле поселился на северокитайских равнинах и в монгольских краях, проникал он и в Среднюю Азию.

– А кто вам внушил, Уотсон, что хунну или, точнее, сюнну были монголоидами? Конечно, они жили на крайнем востоке Великой степи и среди покорённых этим союзом племён наверняка были народы самые разные по расовому типу, но если брать господствующее племя, то оно, безусловно, европеоидное по своему происхождению. Современный китайский историк Юй Тайшань, изучив практически всё, что написано в древних летописях его страны о представителях данного народа, сообщает: "Из этих записей можно видеть, что сюнну (аристократы) были высокие, белокожие, с красивыми усами и бородой. А это явно не отличительные черты монголоидной внешности". Он же замечает, что сами хунну, если в их племени рождался черноволосый или темноглазый ребёнок, полагали его потомком ранее покорённых народов: "Они считали чёрные волосы не к добру". Археолог Сергей Боталов так описывает изображение на вышивке из знаменитых курганов Ноил-Ула, эталонных для хуннской культуры: "Антропологический облик мужчины с пышными усами, густыми бровями, широким разрезом, возможно, светлых глаз, высоким прямым выступающим в верхней части и слегка приплюснутым с середины переносицы носом не вызывает сомнений в своей европеоидности (вероятно, европеодности с налётом монголоидности)". Он же, со ссылкой на известного археолога Руденко, отмечает на другой драпировке рисунки "длинноголовых человеческих фигур. Особо выделялись большие носы и широкие глаза". Историк и востоковед Лев Гумилёв признаёт, что "китайцы внешним отличительным признаком хуннов считали высокие носы. Когда Ши Минь (китайский националист) в 350 году приказал перебить всех хуннов до единого, "погибло много китайцев с возвышенными носами".

 

 

– Вы хотите сказать, Холмс, что изначально хунну были европеоидами, и лишь постепенно, через брачные союзы с теми монголоидными племенами, что их окружали, превратились в метисов?

– Если уж выражаться проще, без всяких научных выкрутасов, то, несмотря на свой экзотический этноним, звучащий на китайский манер, хунну – это ближайшие родственники тех самых прославленных европейских скифов, что так подробно были описаны Геродотом. Их родные братья, восточная ветвь одного и того же древа. У них схожее оружие, тот же внешний облик, те же привычки, единый Звериный стиль, только на Западе в вещах и украшениях чувствуется рука греческих мастеров, а на Востоке ощутима дань китайским традициям. У хунну и скифов даже единый религиозный центр. Помните, Уотсон, мы с вами пришли к выводу о том, что "царские" кочевники Северного Причерноморья отвозили тела своих вождей на Алтай и хоронили их там? Так вот, в тех же самых Пазырыкских курганах, рядом со скифами, часто находили последнее пристанище и хуннские предводители. Так что пусть вас не смущает китайское имя – перед нами типичные выходцы из скифского кочевого мира, наследники причудливой окуневской культуры. Чтобы не быть голословным, приведу мнение Сергея Миняева, одного из ведущих российских историков по данной проблематике: "Такой подход позволяет сейчас, несмотря на крайний недостаток данных, наметить район, где могли первоначально обитать сюнну. Это лесостепные районы юго-западной Маньчжурии, где в долинах рек Ляохэ и Ляохахэ обнаружены в последнее время несколько особых погребальных памятников скифской культуры VIII-IV веков до нашей эры. Эти памятники обладают как раз теми признаками, которые в III-I веках до нашей эры проявляются именно в памятниках рядового населения сюнну: тело погребенных вытянуто на спине, деревянные гробы в неглубокой яме, небольшая каменная кладка на поверхности. Возможно, именно в намеченном районе сформировалось ядро племенного союза сюнну". Как видим, перед нами ближайшие родственники скифов, только расселившиеся на территории Монголии и Северного Китая, а не в Причерноморье, как их западные собратья. Здесь, на Востоке степи они, конечно, вступали в брачные союзы с монголоидами. Однако, надо иметь ввиду, что монголоидность также бывает различной. Китайцы ведь тоже обладают узкими глазами и пониженным переносьем. Но у них длинные головы и узкие лица, в отличие от круглоголовых и широколицых сибирских монголоидов. Хунну вступали в союзы и с теми и с другими: в их шатры попадали и принцессы из Поднебесной и дочери таёжных забайкальских охотников и девушки с Тибета. Поэтому со временем здесь, на востоке Евразии, сложилась уникальная метисная раса. Возник народ, не похожий на прочие европеоидно-монголоидные племена Великой степи.

 

 

 

 

– Если я вас правильно понял, Холмс, вы клоните к тому, что такой сложный исходный состав позволяет учёным выявить хуннские черепа в могильниках Восточной Европы, если они там, конечно, окажутся и отличить их от прочих смешанных по происхождению степных кочевников?

– Вы мыслите в правильном направлении, Уотсон. Но для начала хотел бы в двух словах обрисовать расовую историю Сарматии. Итак, в ранний период, после ухода царских скифов, в степях преобладали средне- и короткоголовые широколицые европеоиды с выступающими носами, но несколько ослабленным профилем лица на уровне глазниц. Эту расу условно можно назвать "уралоидной", поскольку, как мы знаем, сложилась она на Южном Урале. Европеоидные черты здесь оказались слегка сглажены за счёт контактов с западносибирскими племенами. Однако в целом это было рослое белокожее население с широким разрезом глаз и выступающими "европейскими" носами. Позже, приблизительно на рубеже эр, состав кочевников основательно обновился. В степи Евразии, потеснив "уралоидов" пришли выходцы из Средней Азии массагеты-аланы, отличавшиеся длинными головами и резко профилированными, то есть, выступающими, европейского типа лицами. Тогда же добавились, вероятно, и выходцы с востока Степи – потомки хунну. Потому что появились люди с более плоскими лицами, хотя с длинными головами, но чуть менее выступающими носами. По свидетельству видного антрополога Марии Балабановой: "в некоторых локальных группах (Волго-Донское междуречье) такая профилировка лица с углом выступание носа менее 27 градусов указывает на появление нового компонента явно восточного происхождения. Кроме того, именно в это время в сарматских сериях фиксируются единичные черепа с монголоидно-европеоидным комплексом".

– Вы хотите сказать, Холмс, что отдельные немногочисленные группы монголоидных кочевников появились на нашем континенте задолго до гуннов, ещё в среднесарматский период (I век до нашей эры - I век нашей эры)?

– Видите ли, Уотсон, на самом деле монголоиды в Европе оказались намного ранее. Не оглядываясь на совсем уж доисторические времена, достаточно сказать, что хорошо вам известный скифский поток переселенцев с Алтая, наряду с ведущими европеоидными народами, принёс с собой ряд племён с ярко выраженными монголоидными признаками. И те продолжали встречаться в этих краях и после ухода царских скифов. Откройте, к примеру, книгу "Антропология античного и средневекового населения Восточной Европы", написанную коллективом авторов (Герасимова, Рудь и Яблонский) и вы прочтёте там буквально следующее: "В метрических характеристиках краниологических серий из некрополей Боспорского царства отмечается значительная изменчивость признаков, наиболее существенных для разграничения монголоидов и европеоидов. Индивидуальные значения этих признаков, характерные для монголоидных групп, а также отдельные черепа монголоидного облика, датируемые рубежом нашей эры, встречаются во многих некрополях Боспора, но для азиатской его части выраженность монголоидных признаков более отчетлива. Таким образом, проникновение отдельных представителей монголоидной расы в южнорусские степи наблюдается задолго до гуннского нашествия". Как видите, Уотсон, в окрестностях Крыма, а также в низовьях Волги и на Северном Кавказе носители монголоидных признаков появились уже очень давно.

– А что же поздние сарматы, которых учёные иногда именуют ранними гуннами? Они где сложились и на какой основе? Вероятно, у них монголоидные начала проявили себя ярче, чем у их предшественников?

– Ошибаетесь, Уотсон! Как пишет антрополог Балабанова: "Усреднённый тип населения позднесарматского времени определяется как длинноголовые европеоиды". Иначе говоря, такой существенный европеоидный признак, как длинноголовость, у поздних сарматов намного выше, чем у всех их предшественников. Да и носы у них зачастую выступают резче. Антрополог Леонид Яблонский попытался на материалах могильника Покровка-10 из Оренбуржья установить происхождение классических поздних сарматских племён и обнаружил целых три исходных компонента. Первый возник здесь же, в Южном Приуралье, в предшествующее время. Это тот, что мы с вами назвали "уралоидной" расой: более короткие головы, широкие лица и некоторое уплощения лица на уровне глазниц. Но теперь к нему добавились два новых варианта внешности. Второй комплекс пришёл с территории Казахстана и Средней Азии, для него характерны длинные головы, резкая профилировка лица и выступающий нос. Как пишет Леонид Яблонский: "Черепа "среднеазиатско-казахстанского типа" из Покровки-10 характеризуются отсутствием каких бы то ни было проявлений монголоидной примеси". Но самым любопытным оказался третий вариант, тоже длинноголовый, с узким лицом и даже более выступающим носом, который, по словам исследователя, "находит аналогии только на территории Закавказья, где он проявляется ещё с эпохи бронзы и представляет, в частности, автохтонов Армянского нагорья", проще говоря, нынешних жителей Армении.

– Не хотите ли вы сказать, Холмс, что те племена, которые Европа узнала под именем гуннов – это ранние сарматы, к которым добавилась изрядная доля длинноголовых массагетов из Средней Азии и типичных арменоидов с гор Кавказа?

– Именно это я вам и втолковываю, Уотсон.

– Вы шутите? Как же так?! Ведь мы с вами сами, изучая летописи, пришли к выводу о том, что гунны должны быть монголоидами, ну, или, по крайней мере, смешанным монголоидно-европеоидным племенем?

– Давайте различать, друг мой, правящий род, с одной стороны, и основную массу племён, с другой. Как показывает археология, они у гуннов оказались совершенно различны. Ядро гуннских орд было вполне европеоидным, оно сложилось в Южном Приуралье, на базе местных ранних сарматов и пришлых аланов. Последние из Средней Азии, где их знали как массагетов, сначала оказались на Кавказе, тут их будут звать маскутами. Помните, Уотсон, историю про маскутского царя Санесана, который в начале IV совершил поход в Армению, в войске которого отметились ранние гунны? Меж тем, знаете, как она заканчивается? Когда полководец Ваче Мамиконян на свой страх и риск разбил агрессоров и убил их предводителя, из отдалённой крепости показался трусливый армянский царь Хосров, который стал рыдать прямо на поле битвы. Но оплакивал он не своих павших героев, а захватчика Санесана, который приходился ему близким родственником. Это к вопросу об алано-армянских связях.

– Но откуда тогда взялся тот народ или, если вы так настаиваете, пусть даже род с явно выраженными монголоидными признаками, который возглавил данный миграционный поток? Благодаря каким предкам Аттила вышел низкого роста, курносый, "с отвратительным цветом кожи", да ещё и маленькими глазками?!

– Если говорить о гуннах как родоначальниках династии Аттилы, то таковые в материалах Приуралья не просматриваются. Зато племена с похожими признаками ещё в предыдущую эпоху археологи наблюдают в Нижнем Поволжье, точнее, между Волгой и Доном, а также и на Северном Кавказе, неподалёку от азиатской части Боспорского царства. Антрополог Мария Балабанова утверждает, что тот массив кочевых племён, что чуть позже хлынул в Европу, сложился, по сути из двух неравных частей. Первая – малая – "сарматы локальной группы Волго-Донского междуречья и Калмыкии". Вторая – массовая – то самое ядро поздних сарматов, что созрело на Южном Урале. При этом, по словам исследовательницы, "если в первом варианте видна отчётливая тенденция к наличию низколицего монголоидного комплекса, то второй вариант, без сомнения, диагностируется как тип длинноголовых европеоидов". Иначе говоря, гуннский миграционный поток возник на Южном Урале. Но там он состоял из трёх компонентов: ранние сарматы, аланы и кавказцы. И только в междуречье Волги и Дона эта европеоидная волна с Востока наткнулась на племена, где среди европейского вида кочевников присутствовали люди с яркими монголоидными чертами. Обратите внимание, Уотсон, как причудливо тасуется карточная колода человеческих рас! Кто бы мог подумать, что на монголоидов этот миграционный поток наткнётся уже у самых границ Европы, а армениоды придут с ним издалека, с самого Приуралья, а не будут подхвачены здесь же на Кавказе?!

– Но быть может, монголоиды Волго-Донского междуречья – это и есть потомки хунну, которые в предыдущую эпоху могли придти сюда из Монголии или Северного Китая?

– Конечно, Уотсон, истории знает миграции и более дальние, но в их подтверждение надо предоставлять хоть какие-то факты. Да и зачем искать монголоидную примесь за тридевять земель, если она зачастую располагалась гораздо ближе? Ещё в скифское время на Средней Волге обитали кочевые племена ананьинской культуры с ярко выраженными монголоидными признаками. Да и среди самих скифов встречались отдельные племена с монголоидной примесью. Спуститься вниз по Волге или перебраться через Танаис, чтобы оказаться в донских степях, где встречаются плосколицые племена в сарматскую эпоху, согласитесь, Уотсон, это много проще, чем добираться сюда из Монголии. Но воля ваша, хотите прощупать версию до конца – проверяйте. Тем более, это за вас уже сделала антрополог Мария Балабанова. Она сравнила все черепа из поздних сарматских могильников (включая волго-донские) с синхронными им с территории Великой степи, в том числе из погребений хунну.

 

 

 

 

На схеме, которую она выстроила на основании целого ряда антропологических параметров, будущие гунны и их тёзки из северокитайских степей расположились в противоположных углах, отдельными пятнами, они нигде не пересекаются. По мужским линиям у них вообще нет ни одного совпадения. Женские серии у всех народов более общи, но даже там стыковки единичны. Исследовательница оказывается в недоумении: "Участвовали ли сами хунны в формировании позднесарматских групп? На этот вопрос сложно найти ответ. Если иметь в виду хуннский компонент, характеризующийся довольно весомой монголоидной примесью, то при любых сопоставлениях он обособляется от позднесарматского. Если же предположить, что на Северном Кавказе, где гунны (уны) впервые упоминаются в письменных источниках, и в Восточной Европе они смешались с местными европеоидными группами, то и тогда монголоидная примесь должна была иметь больший вес на позднесарматском материале, особенно на мужском". Иначе говоря, та монголоидная примесь, что была у поздних хунну не просматривается ни на Южном Урале, ни в волго-донских степях. Ни в чистом виде, ни в смеси. Так что, вероятнее всего, по мнению антрополога Балабановой, монголоидные племена этого региона сложились на иной основе: "наиболее перспективной выглядит концепция южно-сибирского происхождения населения позднесарматского времени Нижнего Поволжья и сопредельных территорий". Если верить исследовательнице, "данный антропологический комплекс сочетается с рядом культурных признаков, указывающих на возрождение атрибутов, характеризующих скифо-сибирский мир". В любом случае, как видите, Уотсон, хунну в Европе растаяли, подобно миражу в пустыне.

– Это я уже понял, Шерлок. Но меня всё же интересует царский род гуннов. По версии Балабановой, он обязан своим происхождением скифо-сибирскому миру. А вы что думаете на этот счёт, Холмс?

– О том, что гунны как-то повязаны со скифами, я догадался после рассказа византийца Приска про эффект, который произвела на Аттилу находка скифского ритуального меча. Ни один народ не сохранял бы более шести столетий в своей памяти предания о чужих подвигах. Шесть веков – это двадцать с лишним поколений. Такую бездну времени деды не станут рассказывать внукам о неком неведомом народе, след которого давно простыл, но который когда-то был знаменит и славен. Но легенда о том, что "мы в древности были сильнее всех" способна жить и тысячелетиями. Поэтому я для себя тут же сделал вывод: гунны считали себя потомками "царских" скифов, наследниками их громкой славы.

– И вас, Холмс, не смутила очевидная несхожесть бородатых и длинноволосых кочевников Геродота с явно монголоидной внешностью Аттилы и его рода?

– Признаюсь, Уотсон, поначалу для меня это стало главной загадкой. Но затем я вспомнил, что Алтай, где формировались ранние доевропейские скифы, был зоной контакта двух больших рас. Окуневская культура – родоначальница скифо-сибирского мира – отличалась тем, что её создавали как европеоиды, так и ярко выраженные монголоиды. Тогда я копнул основательней. И обнаружил, что среди степных скифских серий черепов, изученных антропологом Александром Козинцевым, это он, как мы помним, поставил точку в споре о прародине этих кочевников, оказались и такие, которые несли в себе монголоидные черты. Речь идёт всего лишь о нескольких периферийных группах степняков, таких как скифы Северо-Западного Причерноморья, то есть с берегов Днестра и Прута, а также скифы Присивашья. Они, по словам Козинцева, "имеют явную монголоидную примесь и довольно похожи на людей скифской эпохи из Центральной и Западной Тувы". По основным параметрам черепа "монголоидных скифов" походили на своих царственных собратьев, но имели изрядную долю примеси ярко выраженных обитателей южно-сибирской тайги. Внешне эти метисы вероятно были похожи на многих нынешних обитателей алтайского региона: тувинцев, шорцев или алтайцев, являя собой промежуточный вариант двух рас с такими признаками одной из них, как тёмная кожа, более узкие глаза, приплюснутые носы, небольшой рост.

– Вы полагаете, что эти метисы остались в регионе после ухода "царских" племён, а не появились с какой-нибудь очередным притоком степного населения?

– Тому свидетельством черепа с признаками монголоидности с некрополей Боспора. Некоторые из них попали туда ещё до нашей эры, в то время как вторая сарматская волна, в составе которой отметились некоторые народы восточного происхождения, такие как спалы, проникла в Северное Причерноморье только в середине I столетия. Значит, наши герои никуда отсюда не исчезали. Только вели себя очень скромно. Поскольку с уходом основной массы скифов эти племена утратили лидирующие позиции в Северном Причерноморье, они вынуждены были подчиниться хлынувшим сюда сарматам, а затем и аланам. Но при этом сохранили некоторые характерные черты скифского образа жизни. К примеру, приверженность к стрельбе из лука вместо ближнего боя, столь любимого иными кочевниками Великой степи. Прекрасные наездники и стрелки, они дождались своего шанса, когда на востоке Европы появились новые сёдла и длинные, более мощные луки, благодаря которым "монголоидные скифы", которых человечество вскоре узнало под именем "гунны", смогли возвысится сначала над окрестными племенами, а затем и оседлать ту миграционную волну, что пришла с Южного Урала.

– И всё же, Холмс, я решительно не понимаю, отчего большинству современников свирепые агрессоры показались настолько уродливыми? Ведь, как выясняется, основное ядро гуннов было преимущественно европеоидным, да и правящий род, как теперь стало ясно, не являлся монголоидным в чистом виде.

– Полагаю, Уотсон, дело не столько в том, кем они были на самом деле, сколько - кем они хотели казаться.

– Вы думаете, Шерлок, что уродливость гуннов – не столько следствие их природы, сколь дело рук самого человека?

– Видите ли, коллега, я с самого начала был глубоко убеждён, что нет таких народов, чья натуральная внешность могла бы произвести такое отталкивающее впечатление, какое вызывали наши герои. То есть им пришлось над собой основательно поработать.

– Но Холмс, если вы намекаете, в первую очередь, на деформацию головы, то насколько мне известно, её практиковали народы Сарматии с незапамятных времён. Псевдо-Гипократ пишет о кочевниках: "Они считают самыми благородными тех, у кого наиболее длинная голова". Этот греческий целитель рассказывает, что кочевники искусственно вытягивали черепа своих детей ещё в самом раннем возрасте. Ему вторит философ-стоик Зенон, сообщающий об обычаях обитателей Северного Кавказа следующее: "Сираки дают царский венец самому рослому или по словам некоторых имеющему самую длинную голову". Тем не менее, этих длинноголовых всадников никто из их современников не считал страшными или уродливыми, как гуннов.

 

 

 

 

– Видите ли, любезный доктор, вы упомянули тот способ деформации головы, который вытягивает череп в длину. В науке он носит название "кругового" или "кольцевого". Достигается при помощи мягких повязок, которыми тесно бинтуют голову ребёнка. Тогда она начинает расти вверх. При этом лицо практически не страдает. Подобный обряд бытовал в степи ещё при аланах. Последние как бы подчёркивали тем самым свою европеоидность. Длинноголовость, как известно, один из её основных признаков. Совсем другую картину мы имеем в позднесарматское время. Деформация головы, ранее весьма эпизодическая, становится массовой – до 80% всех имеющихся в распоряжении учёных черепов того периода несут следы искусственных изменений. Кроме того, начинают применяться методы куда более изуверские. Вот как описывает Мария Балабанова, к примеру, "лобно-затылочный" вариант этого странного ритуала: "Более жесткая деформация достигалась, видимо, круговой повязкой, закрепляющей маленькие дощечки на лобную и чешую затылочной кости. В результате такого давления черепная коробка слегка укорачивалась и сузилась, компенсируя эти лишения повышением черепного свода и удлинением основания... Лобная кость расширилась (расплющилась) в своей самой узкой части и стала покатой – "убегающий" назад лоб. Очевидно с последними изменениями связаны и лишения в области переносья. Переносье и носовые кости стали шире и ниже. Изменились и параметры лицевого скелета". Проще говоря, лицо становится более плоским и широким, нос приплюснутым и низко посаженным, глазницы разбегались в стороны и располагались выше, чем принято. Происходило некоторое усиление монголоидных признаков, но достигалось оно ценой искажения физиономических черт, проще говоря, за счёт уродования лица. А ведь в это время применялась ещё и "затылочно-теменная" деформация. Дощечки прикладывались таким образом, чтобы череп округлялся, лоб выдвигался вперёд и по бокам, нависая над лицом бесформенной глыбой, глаза утопали в глубокой складке, как на дне колодца. По видимому, именно на этот способ намекал античный географ Страбон, когда писал: "Другие племена, говорят, стараются делать так, чтобы лбы выдвигались вперёд над подбородком". Обладатель эдакой физиономии действительно выглядел настоящим монстром, подлинным пещерным человеком.

– Так вот, оказывается, отчего ужасался римский поэт Сидоний, описывая гуннскую внешность: "Круглой массой возвышается его сдавленная голова. Подо лбом, в двух впадинах, как бы лишённых глаз, виднеются взоры"! Иордану такое лицо казалось "безобразным комком с дырами вместо глаз". А я ломал голову, размышляя над тем, к какому антропологическому типу можно применить подобные характеристики. Меж тем всё оказалось проще некуда. Стало быть, сарматы, к власти у которых пришёл монголоидный род гуннов, просто пытались последним подражать, а сами гунны с помощью деформации головы ещё более подчёркивали свою непохожесть на остальных?

– Совершенно верно, Уотсон! По большому счёту, какая разница – длинная голова у человека или короткая, узкое лицо или широкое. Но в предыдущую аланскую эпоху признаками благородства считались европеоидные параметры черепа, а с возвышением гуннского рода у кочевников, напротив, символом престижа стала их полная противоположность. Но поскольку к недостижимой монголоидности стремились люди с европейским или даже кавказским типом внешности, выходило это всё самым нелепым и безобразным образом. Однако, таковы были требования того жестокого века. Знаете, Уотсон, когда знаменитый арабский географ Абу аль-Масуди в середине X столетия посетил среднеазиатский город Хорезм, он спросил у местных жителей, отчего у них такие странные головы. Ему ответили: "Наши древние делали три вещи, с помощью которых они одолевали жителей иных стран. Одна из них – это то, что они делали набеги на тюрок (древние тюрки отличались ярко выраженной монголоидностью) брали их в плен, поэтому у них сходство с тюрками и их не узнавали. Иногда они попадали к мусульманам, а их обращали в рабство. Тогда они велели женщинам, чтобы они, когда родят, привязывали мешки с песком с обеих сторон к головам детей, чтобы головы уширялись, а после этого их не обращали в рабство". Как видите, Уотсон, форма черепа в древности выступала своеобразным паролем "свой-чужой". И появились народы, готовые подстроиться под других.

 

 

 

 

 

 

– Как я понимаю, формой черепа всё не ограничилось?

– Подражать – так подражать! Псевдо-гунны, а точнее аланы и сарматы, стремившиеся внешне походить на новых лидеров степи, принялись активно бороться с растительностью на лицах у мужчин методом надрезов кожи младенцев. А поскольку у части из них волосатость от природы была повышенной, на лицо проходилось наносить так много шрамов, что оно полностью обезображивалось. Вдобавок, они, видимо, пытались укротить и свои выступающие носы, которым придавали иные формы при помощи тугих повязок. По крайней мере, именно об этом пишет Сидоний. А теперь представьте, Уотсон, как должен был выглядеть такой "гунн", если изначально он, к примеру, принадлежал к арменоидному антропологическому типу. Это ведь была ходячая карикатура на настоящего монголоида. Жертва средневековой пластической хирургии!

– Теперь я, наконец, понял, отчего эти степные кентавры показались европейцам столь безобразными. Природу обмануть нельзя! Она мстит за насилие над собой самым жестоким образом. Основная масса поздних сарматов, несмотря на все потуги и ухищрения, настоящими монголоидами так и не стала. Зато превратилась в подлинных уродов. И в таком виде хлынула в ошалевшую Европу. Но отчего тогда современникам показались нелепыми фигуры кочевников, если, как выясняется, подавляющая часть их происходила из числа местных племён, давно знакомых обитателям нашего континента?

– А вы послушайте, Уотсон, что пишет антрополог Балабанова о состоянии скелетов у кочевников гуннской эпохи: "На позднесарматских костяках фиксируется в массовом количестве дегенеративно-дистрофические изменения, по которым хорошо регистрируется высокий уровень физической изношенности мужских скелетов... Характерно, что у ранних сарматов нижний пояс поражается с такой же частотой, что и у поздних сарматов, а вот верхний пояс у поздних сарматов в два раза сильнее изношен... Таким образом, наибольшие физические нагрузки у поздних сарматов выпадали на пояс и свободную верхнюю конечность. Ещё один факт специфичен: у поздних сарматов с деформированными головами в одинаковой степени разрабатывались суставы левой и правой руки, а вот у недеформированных сильнее разрабатывалась правая рука".

– Я всё понял. Гуннам, то есть обладателям деформированных черепов, приходилось часто стрелять из тугих луков и махать тяжеленными двуручными мечами, вот почему у них в два раза сильнее изношен верхний пояс скелета, чем у их предшественников или даже современников – сарматов и аланов, которые сражались при помощи пик, а значит развивали только одну руку.

– Начнём с того, Уотсон, что ни одному народу на Свете до того не приходилось так много ездить верхом, как гуннам. Вспомните, что пишут об этом античные авторы, в частности, Сидиний: "Едва ребёнок покидает лоно матери, он уже на спине коня. Можно подумать, что это члены одного тела, ибо всадник как бы прикован к лошади; другие народы ездят на конском хребте, а этот живёт на нём".Вам наверняка, мой милый доктор, доводилось наблюдать, как однообразный физический труд уродует фигуры рабочих у станка, шахтёров в тесных забоях, крестьян у плуга. Но все перечисленные бедолаги проводят в однообразных и утомительных занятиях лишь часть своей жизни. А теперь представьте людей которые с младенчества знают лишь одну позу - быть в седле, которые не ходят пешком, не встают с хребта лошади, не разминают свои затекшие члены. Во что их тела превратятся к 20-30 годам? Бесконечные травмы и переломы вследствие падений, неизбежная дистрофия целого ряда мышц и связок, многочисленные искривления позвоночника – весь этот букет прелестей был гарантированно обеспечен кочевникам, не спускающимся вниз со спин своих верных коней. Однако, невероятная нагрузка на позвоночник ещё и сочеталась у них с переразвитостью плечевого пояса. Тугие длинные луки требовали недюжинной силы и сноровки от конного стрелка. Двуручные мечи гуннов, как мы знаем, ввиду отвратительного качества железа были у них ещё тяжелее, чем у предшественников, а пускать это оружие в ход им приходилось намного чаще. Сарматы, аланы и спалы уповали на свои копья. Наши герои все надежды возлагали на луки и мечи. Отсюда у них мощные и толстые шеи, широкие плечи, переразвитая грудь. Все эти особенности строения кочевников не ускользнули от внимания их современников. Гунны действительно превратили себя в безобразных кентавров, стали обладателями чудовищных, непропорциональных на взгляд остальных европейцев тел. И виною тому вовсе не пресловутая монголоидность, а всего лишь очень специфический образ жизни наших свирепых агрессоров.

– Холмс, вы почти убедили меня в том, что гунны – вовсе не пришельцы издалека, а народ, издавна живший в скифских пределах. Но объясните мне тогда, ради Бога, почему их появление на территории Готской державы оказалось столь внезапным и неожиданным? Почему германцы и римляне восприняли их как практически неизвестное им племя, отчего не сумели заблаговременно подготовиться к обороне?

– А вот об этом, Уотсон, мы с вами поговорим с утра, на свежую голову. Спокойной ночи, коллега!


<<Назад   Вперёд>>