Игорь Коломийцев.   Народ-невидимка

Глава тридцатая. Замкнутая Гунния

Евнапий поместил в начале своей работы вымышленный рассказ, чтобы объяснить первое появление гуннов. Нет нужды говорить, что эта легенда не дает ответа на вопрос, почему гунны напали на Крым, и непонятно, почему некоторые ученые сделали вывод, что кочевники пересекли Керченский пролив зимой по льду залива. На этот счет у Павла Оросия было собственное мнение. Он упоминает гуннов как живших недалеко от Кавказа и считает, что нет ничего таинственного в их нападении на готов и римлян. Гунны были долго заперты в неприступных горах, но Бог выпустил их как наказание за наши грехи.   Эдвард Артур Томпсон, британский историк,   "Гунны: грозные воины степей", 1996 год.

Утром после завтрака наши герои расположились в гостиной у камина и разговор возобновился сам собой, как будто никакого перерыва на ночь не было.

– Вот скажите мне, Холмс, как это вообще возможно, чтобы готы, чьи владения распространялись, как минимум, до берегов Дона, ничего не знали о племенах, обитающих по ту сторону этой реки. А ведь антропологи уверяют нас, что предки гуннов жили где-то в волго-донской степи. Как мы знаем, великий Германарих принудил к выплате даней массу далёких северных народов: чудь, весь, мордву и прочих. А что делается у него под носом, выходит, он не ведал? И почему все древние писатели, как сговорившись, рассказывают о том, что Гунния долгое время была отрезана от остального мира, и о том, что свирепые кочевники смогли пробраться в Европейскую Скифию только вброд через Меотиду – нынешнее Азовское море?

– Ну, что ж, Уотсон, будем разбираться со всеми вашими вопросами по порядку. Если я вас правильно понял, вы уже не сомневаетесь в том, что предки монголоидных гуннов обитали где-то в пространстве между Волгой и Доном? И поэтому вас удивляет неведение готских царей, оказавшихся неготовыми к встрече с этими свирепыми и дикими кочевниками.

– Именно это обстоятельство и кажется мне странным.

– Тогда, друг мой, начнём поиски правильных ответов с анализа той ситуации, что возникла в Европейской Сарматии ещё накануне появления гуннов. Вот как описывает сложившуюся там обстановку археолог и этнограф Сергей Яценко: "Примерно в середине III века нашей эры в степях Восточной Европы и Северного Кавказа от Урала до Дуная разразилась настоящая катастрофа, приведшая к полной перекройке этнополитической карты огромного региона. Благодаря археологическим исследованиям последних десятилетий ее картина становится все более и более впечатляющей. Аргументированного объяснения этим переменам в литературе пока не дано. Запустели многие ранее наиболее заселенные кочевниками регионы – верховье и правобережье низовьев Дона, Прикубанье, Центральная Украина, Молдавская Лесостепь". Об удивительном опустошении многих степных регионов рассказывает и археолог Сергей Трибунский: "С середины III века происходит значительное сокращение позднесарматских курганов в междуречье Волги и Дона, а также полное их исчезновение в Днепро-Донском междуречье... Сарматские могильники этого времени очень бедны, что отражает прекращение контактов с центрами античной цивилизации". Перед нами, Уотсон, огромная пустыня – от Днепра и до Урала. Вот чем стала Сарматия в предшествующий возвышению гуннов период.


– Ничего удивительного во всём этом не вижу. Нам с вами, Холмс, известно, что готы и прочие германцы устремились в это время в Северное Причерноморье и вытеснили оттуда несчастных кочевников.

– Всё верно, Уотсон, но вы упустили из виду пару деталей. Если вы, доктор, соблаговолите взглянуть на карту распространения черняховских памятников, то с первого взгляда обнаружите, что готы не заинтересовались широкой полосой степных пространств между низовьями Днепра и Дона. Эта территория осталась ими не освоенной. Там обитали союзные готам аланы-танаиты. Если кто-то из германцев и проникает к Дону, то, вероятней, это были герулы. Самым восточным районом, где археологам попадаются германские элементы, стала зона памятников Каширки-Седелок, о странной судьбе которой мы с вами говорили. Но и она, как нам известно, вскоре прекратила своё существование. Никаких следов пребывания за Доном, а тем более на Северном Кавказе каких-либо германских племён у нас нет. Тем не менее, и прикубанские и волго-донские степи вдруг приходят в полное запустение. И это ещё не всё. Практически одновременно переживает упадок азиатская часть Боспорского царства. Собственно, боспорские владения в этот период свелись к острову Фанагория (ныне полуостров Тамань). Такие города как Горгипия (район Анапы) или Раевское городище (под Новороссийском) были разрушены и оставлены. И обвинять в данных злодеяниях готов или их германских союзников не приходится, поскольку они в те края просто не добрались.

– И кто же, по вашему, мог свирепствовать в это время в степях Восточной Европы и на черноморском побережье Кавказа?

– Кто свирепствовал – не скажу, а вот господствовали здесь в то время аланы – те самые потомки среднеазиатских массагетов, которые где-то в середине I века нашей эры появились сначала на Кавказе, а позже стали распространяться по разным направлениям. Именно о них говорил Аммиан Марцеллин, указывая на "бесконечные степи Скифии, населённые аланами, они мало-помалу изнурили соседние народы и распространили на них своё название". Учёные связывают с аланами особый вид погребений – катакомбы в виде буквы "Т" под курганами. Вот, что сообщает об их распространении археолог Михаил Кривошеев: Рассматривая катакомбы позднесарматского времени, наибольшее распространение которых приходится на вторую половину III-IV веков в западных районах Азиатской Сарматии, и на Нижнем Дону в частности, исследователи связывают их появление с политическим укреплением и распространением на указанной территории некой этнической группы, сложившейся в районах Центрального Кавказа на основе местного населения, носителя погребального обряда Т-образных катакомб и степного населения среднесарматского времени. После событий середины III века, результатом которых стали разгром Танаиса, резкое уменьшение сарматского населения в донских степях и прекращение функционирования памятников Прикубанья, новая этническая группа северокавказского происхождения начинает доминировать в степях Нижнего Дона. Следствием чего становится массовое распространение погребальных комплексов центрально-кавказского типа на данной территории. Авторы также отмечают, что прежнее сарматское население Нижнего Дона не было вытеснено полностью, о чём свидетельствуют синхронные погребальные сооружения (подбои и узкие ямы), встречающиеся с Т-образными катакомбами в одних могильниках".

– Господство аланов над остальными народами Сарматии доказывают не только общие кладбища, где наряду с кавказскими катакомбами встречаются и иные типы захоронений. Как вам хорошо известно, Холмс, о том же самом сообщают и древние хроники. Армянские летописцы, кроме того, наблюдают среди подданных маскутов – кавказских аланов – не только прочие сарматские племена, но и непосредственно уннов. Так что сведения летописей вполне совпадают с данными археологов. Но меня интересует другое: отчего вдруг запустели степи? Неужели пришлые аланы истребили всех здешних обитателей?

– Полагаю, Уотсон, на то есть более прозаические причины. В первую очередь – климатические. Как уверяют нас климатологи и почвоведы – во второй половине II - первой половине III веков в широкую полосу степей от Днепра до Урала пришла невероятная засуха. Многие ранее благодатные места превратились в солончаки и песчаные пустыни. Степные равнины становятся почти безлюдными, а кочевники либо уходят на Север, в сторону Башкирии, либо бегут на Восток, за Урал, либо жмутся к предгорьям. Жизнь теплилась только в Лесостепи. Не случайно самым сильным этносом Сарматии того периода оказались аланы Северного Кавказа. Описывая нашествие 336 года алано-маскутского царя Санесана, которому подчинялось "несметное множество других разношёрстных кочевых племён" армянский историк Фавстос Бузанд употребляет следующие выражения: "Не было числа множеству его конных полков и счёта пешему войску, вооружённому палицами, так что и сами они не могли сосчитать своё войско. Но когда они прибывали на какое-нибудь значительное место, устраивали смотр по полкам, знамёнам и отрядам на видных местах, приказывали, чтобы каждый человек нёс по одному камню и бросал в одно место в кругу, чтобы по тому, сколько окажется камней, можно было определить количество людей и чтобы остался на будущие времена этот грозный знак прошедших событий". Как видим, это было мощное объединение немалого числа кочевых народов, широко рассеянных по просторам Сарматии, во главе которого стояли аланы кавказских предгорий. Но они в ходе этого похода терпят обидное поражение, их предводитель гибнет.

– Вы думаете, Холмс, что именно это фиаско ослабило власть маскутов среди прочих кочевников Восточной Европы и стало причиной возвышения другого племени – гуннов?

– Если поражение от армянских войск и стало неким основанием для перемен в Степи, то далеко не главным. Кочевые армии того времени, как нам уже ведомо, состояли, не считая пехоты, из ударной тяжеловооружённой конницы и лёгкой лучной кавалерии. Последняя долгое время играла роль вспомогательного рода войск. Однако, с распространением хуннского оружия и сёдел с деревянными вставками значение стреляющих всадников резко возросло. Отныне они оказываются сильнее броненосной аланской лавины. Да и климат в Степи изменился. С конца III столетия уровень увлажнённости сначала восстанавливается до современного, а затем, уже к середине IV века и превосходит его. Долины зазеленели, низовья рек разлились и превратились в болотистые плавни. Бывшие пустыни снова стали сочными лугами. Население степных равнин Северного Кавказа и междуречья Дона и Волги вслед за травой и скотом начинает обильно множиться. Стеснённые в кавказские предгорья племена уже не могли диктовать свою волю более многочисленным равнинным кочевникам. Среди последних и возвысились гунны. Отныне уже они навязывают свою власть аланам и прочим соседям. Мы с вами, Уотсон, подробно разбирали поход маскутского царя Санесана в Армению. Его традиционно датируют 336 годом. Но ровно через 35 лет (время жизни одного поколения), точнее – в 371 году, кочевники появляются в Закавказье вновь, во главе уже с иным предводителем. Как сообщает родословная армянского просветителя святого Григория, ордами отныне повелевает "царь хонов Урнайр", который "открыл Врата Алан", то есть именно он взял под свой контроль проход сквозь Кавказские горы. И в его армии "собрались войска хунов, маскутов, алан, лбинов, тавматаков, купуров, джмахов, гугаров, узов" и других северокавказских народов. Как видим, бывшие властители Сарматии – маскуты и аланы теперь упоминаются после гуннов, ставших новыми лидерами Степи.

– Так вы, Холмс, полагаете, что хоны (хуны), упоминаемые в армянских летописях начиная со II века нашей эры – это и есть потерянные учёными предки свирепых кочевников, устроивших грандиозный переполох в Европе? Отчего же современные историки не обнаружили это родство?

– Дело в том, что западные специалисты с древними армянскими хрониками почти не знакомы. Российские исследователи хотя ими пользуются, но оказались в плену теории северокитайского происхождения гуннов. Поэтому связь будущих "потрясателей Вселенной" со скромными обитателями кавказских предгорий они с ходу с негодованием отвергают. Востоковед Камилла Тревер, на чьё мнение до сих пор они при этом ссылаются, приводит "против" следующий "железный" довод: "Армянские историки, начиная с Фастоса Бузанда, говоря о хонах, никак не выделяют их, а называют в одной связи и наравне, не отмечая особенностей их внешнего вида и быта, с племенами несомненно кавказского происхождения, как таваспары, хетчематаки, гугары, чилбы, баласичи и другие". То есть раз армянские "хоны" до поры до времени ничем не отличаются от прочих народов Северного Кавказа, то на родство с грозными гуннами они претендовать не могут. Такая вот у учёных логика. Видите ли, Уотсон, современным историкам гунны показались племенем настолько необычным, что они в упор не хотят видеть их местных, в первую очередь, северокавказских корней, полагая, что народ подобного ужасного вида мог явиться лишь откуда-то из дальних глубин Азии. Но мы то с вами, уже убедились, что странности облика европейских агрессоров объясняются не столько их природой, сколько попыткой её изменить.

– Вы хотите сказать , Холмс, что о кавказских хонах учёные прекрасно осведомлены, но они показались историкам современности слишком скромными и неприметными, чтобы признать их прародителями ужасных кентавров, сокрушивших готов и перепугавших Рим?

– Всё верно, Уотсон. Но обратите внимание, друг мой, на следующее обстоятельство: армянские летописцы, упоминавшие "хонов", творили в то время, когда европейские гунны уже достигли своего наивысшего могущества и не слышать об их грозной славе здесь никак не могли. Агафангел писал свои сочинения в начале IV столетия, а значит, уже после разгрома державы готов и "вселенского переполоха", Фавстос Бузанд и Мовсес Хоренаци трудились в V веке, то есть вообще в эпоху Аттилы. Мовсес Каганкатваци и вовсе корпел над пергаментами в VII столетии, когда значительная часть гуннов, после разгрома при Недао, вернулась на Северный Кавказ. Если тамошние летописцы под "хонами" разумели некое вполне безобидное местное племя, отчего у них нет иного этнонима для обозначения могучих европейских агрессоров и их потомков? Почему абсолютно одинаково зовутся на Кавказе как те племена, что до поры до времени служили местным аланам, так и те победоносные народы, что позже заправляют всеми делами в Степи? Заметьте, у армянских историков V века, таких как Егише и Лазарь Парпеци, система крепостных сооружений, сдерживающих проходы через Кавказские горы в районе Дарьяла и Дербента, именуется не иначе, чем "пахак хонов", то есть дословно "оборона от гуннов"? Известно, что мощные укрепления строят здесь как раз в середине этого столетия, при Аттиле, причём финансируют создание новых стен сразу два государства, ранее постоянно враждовавших друг с другом: Персия при Иезигерде II и Византия при императоре Маркиане. От кого пытались укрыться цивилизованные народы за мощными цитаделями, если не от свирепых европейских кочевников?


– То есть, вы, Холмс, полагаете, что армянские авторы, современники Аттилы, должны были знать о его подвигах? И перепутать грозных гуннов с одним из местных северокавказских народов они никак не могли?

– Вы забываете, Уотсон, что ещё до возвышения Аттилы эти чудовищные кентавры уже совершили как минимум два набега на восточные земли через Кавказские горы. Первый поход упомянут в письме блаженного Иеронима от 395 года. И в нём сказано: "Весь Восток задрожал при внезапно разнёсшихся вестях, что от крайних пределов Меотиды, где запоры Александра сдерживают дикие племена Кавказа, вырвались орды гуннов, которые летая туда и сюда на быстрых конях, всё наполнили резнёй и ужасом". Агрессоры могли проникнуть в цветущие долины Леванта и Месопотамии только двумя путями: либо через Аланские Ворота (Дарьял) или по Каспийскому проходу (Дербент). Однако, Армянское царство тогда контролировало всю территорию Закавказья: от Иберии на Чёрном море до Албании на Каспии, так что миновать его пределы захватчики никак не могли. Тем более, что по сведениям Иеронима, целью гуннов был грабёж восточноримских провинций: "Было точно известно, что они направились к Иерусалиму из-за безумной жадности к золоту. Стены Антиохии (город в Сирии), о которых не заботились в мирное время спешно приводили в порядок". Путь в Святую землю однозначно лежал через армянские владения, другой дороги туда просто не было. Второй набег, как сообщает Приск Панийский, гунны совершили где-то около 420 года уже на территорию Ирана. Под руководством вождей Курсиха и Васиха огромное войско свирепых кочевников, пройдя, вероятно, Аланскими Воротами – через нынешний Дарьял – попало во владения персов. Поход оказался не слишком удачным, бросив большую часть добычи, незадачливые грабители вернулись домой другим маршрутом, по берегу Каспийского моря, поскольку гунны наблюдали "пламя, поднимающееся из подводной скалы". Таким образом, гунны были хорошо известны в Закавказье. Тем не менее, никакого другого этнонима, кроме "хоны" для них здесь не придумали и это имя ещё долгое время распространяли на все могущественные северные и восточные кочевые племена, включая эфталитов, кушан и хазар, а позже и тюрков. Разве это не есть лучшее доказательство того, что "хоны" не какой-нибудь малый местный народец, а великие и ужасные гунны?

– Отчего же тогда на Кавказе их никто не боялся? Почему появление свирепых кочевников не вызывало здесь таких приступов паники, как у населения Европы?

– Всё дело, мой дорогой Уотсон, в особенностях тактики гуннов. Она была чрезвычайно эффективна в войнах против алан и готов, подчас приносила успех и в борьбе с римлянами и византийцами, но персы и армяне имели от неё "противоядие". Поэтому конфликты с ними для кочевников всегда заканчивались плачевно. Послушайте, друг мой, что об этом сообщал Приск Панийский в своём повествовании о походе Васиха и Курсиха в Иран: "Пока они опустошали страну своими набегами, выступившие против них полчища персов наполняли стрелами разлитое над ними воздушное пространство, так что унны из страха перед наступившей опасностью обратились вспять". Персы, как и армяне, имели на вооружении большие парфянские луки, они почти не уступали хуннским в дальнобойности, и не намного отставали в пробивной мощи. Лучники традиционно составляли в армии персов и других восточных народов самую массовую часть армии. В столкновении с таким войском легковооружённые гуннские всадники несли значительные потери. Кроме того, одним из главных преимуществ кочевников всегда была манёвренность, а в горных долинах Закавказья, они данное качество начисто утрачивали. Армянский историк Мовсес Хоренаци поведал нам о причинах поражения армии маскутского царя Санесана, значительную часть которой составляли, как известно, гунны: "Наши восточные и южные войска внезапно напали на них, оттеснив их оттуда к скалам Ошакана, а искусные конники в стремительном преследовании (загнали их) в труднопроходимую каменистую местность и не дали расположиться для стрельбы из лука привычным для них способом". Вот почему опасные для Запада гунны, в свою очередь, оказались столь беспомощны перед Востоком и терпели там поражение за поражением. Здесь их сначала разбивают в 336 году, когда они ещё служат аланскому вождю Санесану, затем армяне чувствительно потрепали их войско в 371 году, когда во главе его уже стоял "царь хонов Урнайр". Но стоило кочевникам повернуть свои стопы в другую сторону, против донских аланов и днепровских готов, как к ним пришёл небывалый успех. На равнинах Скифии лёгкая и манёвренная конница гуннов без труда сокрушала панцирную аланскую кавалерию и копьеносную германскую пехоту.

– Если я вас правильно понял, Холмс, вы полагаете, что возвышение гуннов произошло в период между 336 и 371 годами нашей эры. И что они под именем "хоны" давно были известны на Кавказе как один из народов, находившихся в подчинении у местных алан (маскутов). Совсем нестрашные на Востоке, где воины были вооружены дальнобойными луками, они оказались подобны смертоносному урагану на Западе, поскольку тамошние обитатели не сумели найти противоядие от их выпадов. И всё же мне непонятно, отчего могучие ратники Германариха не приспособились к войнам с гуннами в ходе пограничных конфликтов, ведь последние оказались не пришельцами издалека, а ближними соседями германцев?

– Вероятно, потому, что никаких пограничных конфликтов между этими народами не было и нападение свирепых кентавров действительно оказалось для готов неожиданным.

– Но как это возможно, Холмс, если иметь ввиду, что влияние державы Германариха распространялось до берегов Дона, а монголоидные скифы – предки гуннов, как уверяют нас антропологи издавна кочевали в степях между Доном и Волгой, то есть совсем рядом?

– Рядом – это не всегда означает в досягаемости.

– Что вы имеете ввиду, коллега?

– Всего лишь поправку на климат. В III столетии, как мы знаем, степи превратились в пустыню. Напротив, в середине следующего века был избыток увлажнения, а значит множество мест, особенно низины и русла крупных рек, обернулись болотами и плавнями. Вспомните, Уотсон, что писал Иордан о местожительстве герулов на Дону накануне их покорения готами: "По сообщению историка Аблавия, вышеуказанное племя жило близ Меотийского болота, в топком месте, которое греки называют "ele", и поэтому и именовались элурами". А ведь район Каширки-Седелок расположен на значительном удалении от Азовского моря. Полагаю, это означает, что в период перед нападением гуннов огромные территории Подонья были заболочены, то есть стали непроходимыми топями, продолжением Меотиды. Поэтому кочевники действительно долгое время были отрезаны от своих германских соседей и последние могли ничего не знать о тех переменах, что случились в Степи в середине IV столетия. Готы жили в дружбе с аланами-танаитами, кочевавшими между Днестром и Доном и были уверены, что по ту сторону Танаиса всем заправляют также хорошо знакомые им длинноголовые аланы-маскуты, с которыми они, вероятно, держали союзные отношения ещё со времени войны против спалов. И вдруг из-за казалось бы непроходимых меотийских трясин появляются люди со страшными, уродливыми лицами, практически не слезающие со своих коней, воюющие новым непривычным способом. Было отчего впасть в отчаяние престарелому Германариху!

– Древние историки, начиная с Иордана, утверждают, что гунны пробрались в Скифию по дну Азовского моря. Большинство современные исследователей полагают, что переход состоялся в районе Керченского пролива. Но это означает, что гунны должны были вначале захватить азиатскую часть Боспора – остров Фанагорию, ныне Таманский полуостров, а затем обрушиться на боспорские города в Крыму. Опять-таки, у Германариха и его воинов была возможность прийти на помощь своим крымским союзникам, по крайней мере, попытаться запереть свирепых гуннов на этом полуострове. Отчего же они этого не сделали?

– По той простой причине, что гунны через Крым не проходили.

– Но как же так, Холмс? Ведь многие современные исследователи прямо указывают на Крым, как место, через которое гунны вторглись в Европу. Эдвард Томпсон, к примеру, ссылаясь на мнение древних авторов, сообщает: "готы и гунны долгое время жили рядом, ничего не зная о существовании друг друга. Их разделял Керченский пролив: и те и другие считали, что за горизонтом нет земли". Российская исследовательница Ирина Засецкая, виднейший специалист по истории кочевых народов, пишет буквально следующее: "Пройдя в самом узком месте Керченский пролив, гунны вступили на территорию Европейского Боспора". Она, правда, при этом считает, что кочевники двигались сразу двумя маршрутами: одни шли по топкой грязи Керченского пролива, другие двигались донскими степями, и только в Северном Приазовье обе орды воссоединились. Ей вторит украинский археолог Дмитрий Козак: «Одна группа шла на запад степными пространствами, а вторая - через Керченский пролив… Пройдя Крым, гунны вышли в степи Причерноморья и в Поднепровье, где соединились с той частью племён, которая прошла степями».

–Как вы думаете, друг мой, могли ли античные авторы, такие, к примеру, как Аммиан Марцеллин перепутать цивилизованных боспоритов с кочевниками-аланами или варварами-готами?

– Вряд ли это возможно, Шерлок. Жители Боспорского царства считали себя потомками греческих колонистов, говорили на языке эллинов и всегда поддерживали самые тесные отношения с Римской империей, особенно с её восточной частью – Византией, где жили их сородичи. Для Аммиана и его современников и аланы и готы – это всего лишь варвары, пусть и не столь дикие, как гунны, а боспориты – это эллины, пусть и смешавшиеся с сарматами, но практически соотечественники.

– Всё верно, Уотсон. Замечу, что ещё в начале IV столетия Боспор формально считался провинцией Рима и даже на самых последних местных статерах, выпущенных пантикапейским монетным двором в 332 году, ещё красовался лик императора Константина. В сочинении Аммиана Марцеллина есть известия об этом регионе в канун нашествия гуннов. Учёный грек рассказал нам о событиях 362 года, когда к римлянам прибыло посольство "боспориан" а также тех народов, о которых раньше ничего не слышали, "с мольбой, чтобы за внесение ежегодной дани им было позволено жить мирно в пределах родной земли". Как видим, в преддверие гуннской агрессии обитатели Крыма пытались заручиться покровительством Империи. А вот, что тот же самый Марцеллин пишет о самом вторжении: "Гунны, пройдя через земли алан, которые граничат с грейтунгами и обыкновенно называются танаитами, произвели у них страшное истребление и опустошение, а с уцелевшими заключили союз и присоединили их к себе. При их содействии они смело прорвались внезапным нападением в обширные и плодородные земли Эрманариха (Германариха)". Грейтунги – это другое название остготов, так звались готские племена, поселившиеся на Днепре. Танаитами именовали алан, живших в степях от Дона (Танаиса) до Днепра. Ну, и где же здесь хоть малейший намёк на Крым? Не верите Аммиану, послушайте, что рассказывает Иордан: "Лишь только они перешли громадное озеро, то – подобные некому урагану племён – захватили там алпидзуров, алцилдзуров, итимаров, тункарсов и боисков, сидевших на побережье этой самой Скифии. Аланов, хотя и равных им в бою, но отличных от них (общей) человечностью, образом жизни и наружным видом, они также подчинили себе, обессилив частыми стычками". Обратите внимание, Уотсон: готский писатель перечислил целый букет "скифских" племён, правда, известны из них учёным лишь аланы. Но в этом перечне нет ни эллинов, ни боспоритов, ни даже тавров или тавроскифов, словом, никого из традиционных обитателей Крыма. Два самых информированных писателя той эпохи, рассказывая о вторжении гуннов, даже словом не обмолвились ни о Керченском проливе, ни о Крымском полуострове с Боспорским царством, там расположенном.

– Так вы полагаете, что гунны пробирались в Европу другим маршрутом?

– Видите ли, Уотсон, упомянутый вами Керченский пролив – пожалуй, самое глубокое место Азовского моря. Если сама Меотида довольно мелководна, глубины там, в основном, колеблются от двух до девяти метров, имеется большое количество отмелей и мелководных банок, то Керченский пролив, напротив, более глубокое место, минимальная глубина там никогда не опускалась ниже параметров в пять-семь метров. Кроме того, здесь почти всё время дуют сильные ветра и морскую поверхность бороздят крупные волны. Идея о том, что с азиатского берега на европейский можно перейти вброд через пролив могла придти в голову только человеку, явно не знакомому с местными реалиями. Кроме того, как оказалось, никаких следов гуннского погрома в Крыму просто не обнаружено, а те повреждения, что некогда археологи приписывали кочевникам, после уточнения датировок, отнесены к предыдущему периоду германских завоеваний. Столкнувшись с тем, что никаких доказательств прочно укоренившейся на страницах современных исторических сочинений легенде о походе гуннов в Европу через Керченский пролив ни в древних летописях, ни в археологических материалах нет, наиболее честные исследователи стали маневрировать. "Следы разрушения ряда городов и крепостей Тамани и Керченского полуострова во время гуннского нашествия 375 года, при ближайшем рассмотрении оказались относящимися совсем к другой эпохе и не имеющими прямого отношения к гуннам. Нашествие гуннов затронуло Крым лишь стороной" – пишут Марк Щукин и Олег Шаров, не уточняя, правда, в чём же эта самая "сторона" выразилась. Профессор из Белгорода Николай Болгов, отбросив, наконец, недоговорки и реверансы в сторону предшественников, вынужден подтвердить очевидное: "Вслед за вполне конкретными указаниями современников мы должны признать, что гуннского вторжения на Боспор в 370-х годах просто не было. Ни одного сообщения в источниках по этому поводу нет".

– То есть в древних хрониках про крымский маршрут свирепых кочевников ничего не сказано? И следов разрушений в Крыму, относящихся к эпохе гуннского вторжения в Европу, археологи тоже не обнаружили? Отчего же тогда упорствуют в данном вопросе современные историки?

– Вы не представляете, Уотсон, до чего устойчивы легенды и мифы в профессиональной научной среде. И как нелегко их разрушать. Стоит какому-нибудь авторитетному историку сморозить пусть даже явный вздор, как он начинает кочевать по страницам учёных трудов, подкрепляясь всё новыми и новыми именами последователей. И неважно, что в обосновании нет никаких фактов, зато об этом писало столько видных специалистов! Оторвавшись от реальности, научный миф начинает жить своей собственной жизнью. Так было с происхождением гуннов от хуннов, точно так же обстоят дела и с маршем этих кочевников по дну Керченского пролива. Откровенная глупость, но обладающая колоссальной живучестью! Послушайте, Уотсон, что пишет историк Николай Болгов, ссылаясь на труды другого видного специалиста по античному Боспору: "Гунны же, как показал Александр Айбабин, вошли в Крым с севера лишь на рубеже IV-V веков или в начале V века. Их могильники группируются в степной Таврике, а на Боспоре до Узунларского вала, исключая одиночные находки в Керчи".

– Но откуда же тогда возник миф о крымском походе?

– Видите ли, Уотсон, исследователям надо было как-то объяснить феномен замкнутости гуннов, на который обратили внимание практически все древние авторы, начиная с Иордана. При этом историки рассматривают нынешнюю карту Приазовья и им невдомёк, почему будущие "потрясатели Вселенной" вынуждены были пробираться в Европу по дну Меотиды. "Если кочевники жили на Севере, в районе донского устья, отчего им просто не форсировать реку, как это без труда проделывали скифы, сарматы и прочие предшественники гуннов?" – недоумевают наши современники. Мысль о том, что климат, а вместе с ним и контуры берегов Азовского моря в ту эпоху могли быть совсем иными, даже в голову им не приходит. Меж тем, в условиях увлажнения приазовские плавни вполне могли доходить до широты Волгограда и в этом случае европейская часть Скифии действительно оказывалась отрезана от остальной Степи непроходимыми топями. Но к 375 году возвысившиеся в Азиатской Сарматии гунны сумели отыскать тропку сквозь трясины Нижнего Подонья и прорвались на просторы Северного Причерноморья, где о них никто не слышал. Однако, случилось это, конечно, не в районе Керченского пролива, а намного севернее, вероятно невдалеке от нынешнего устья Дона. Церковный историк Зосима, полагал, кстати, что помог в этом кочевникам "снесённый Танаисом ил". До того гунны, скорее всего, уже подчинили себе ту мощную миграционную волну, что зародилась на Южном Урале. Поздние сарматы возвращались в зазеленевшие степи волго-донского междуречья, а там их уже поджидали свирепые монголоидные скифы, покорившие окрестные народы.Внезапность, манёвренность, новая тактика дистанционного боя принесли отсталым и диким племенам нежданный успех. Поверженными оказались аланы-танаиты, а затем и блестящие готы. Накануне решительного сражения на Каталаунских полях, победа в котором могла принести кочевникам мировое господство, великий Аттила напомнил своим воинам о той славной странице истории пращуров: "К чему фортуна утвердила гуннов победителями стольких племён, если не для того, чтобы приготовить к ликованию после этого боя? Кто же, наконец, открыл предкам нашим путь к Меотидам, столько веков пребывавший замкнутым и сокровенным? Кто же заставил тогда перед безоружными отступить вооружённых?"


<<Назад   Вперёд>>