ПЕРОЗ И ГУРАНДОХТ. Книга 1. Горький вкус победы
Глава четвертая
Пероза нельзя было беспокоить до полудня. Он поздно ложился и поздно вставал. Конечно, если того требовали обстоятельства, шах кушан мог и вовсе не спать, работая сутками напролёт. Вместе с отцом ему доводилось бывать в военных походах, в которых нужно было переносить все тяготы и лишения, которые выпадали на долю воинов. Но, если ситуация к тому располагала, Пероз считал необходимым себя побаловать.
Он не был склонен проводить ночь с какой-нибудь одной наложницей из своего гарема. Наследный принц обычно вызывал к себе в спальню дюжину молодых девушек, и те, периодически меняясь, делали ему массаж.
Вазген как-то удивился тому, что Пероз засыпал в обществе двенадцати обнажённых красавиц, которые постоянно его постукивали, похлопывали, поглаживали и переворачивали с бока на бок, со спины на живот и с живота на спину. Но однажды правитель Систана отправил к нему в спальню целую компанию массажисток, которые так его заласкали и загладили, что он погрузился в состояние, близкое к тому, которое индусы называли нирваной.
Для вельмож высокого ранга обладание гаремом являлось не только привилегией, но и обязанностью. Для каждого сословия имелись свои законы и правила. На службе важный сановник обязан был думать исключительно о делах государства, а не о женщинах. Но для этого ночью и после обеда вельможа должен был нежиться в объятиях прелестных девушек. Считалось, что тот, кто этого не делал, нарушал принципы самого Ахурамазды. Дело доходило до того, что шаханшахи возили с собой гаремы даже на войну. Супруга же тем временем, оставалась во дворце. Её нельзя было подвергать опасности.
Во всём этом был заложен глубокий смысл. Самое действенное оружие против мужчин – это коварная женщина-соблазнительница. Она могла сделать то, что было не под силу ни армиям, ни караванам золота. Однако против персидских вельмож такой приём практически не действовал. Постоянно пресыщаясь девичьими ласками, они не были падки на уловки обольстительниц.
Наложницам же, в свою очередь, предписывалось придумывать и делать что угодно, лишь бы господин пребывал на вершине блаженства. За это им полагалось достойное содержание до самой смерти.
************
То, что для других было временем обеда, то для Пероза было временем завтрака. Пока накрывался стол, слуга позвал Вазгена.
Он вошёл в покои кушанского шаха и положил перед ним грамоту о переводе Захарии в сословие писцов.
- Честно говоря, не думал, что ты к означенному сроку выполнишь это поручение, - прочитав текст, похвалил своего секретаря Пероз.
- Служба есть служба, - разведя руками, ответил Вазген.
- А вы все меня вчера так развеселили, что я полночи не мог заснуть. Это был вечер изысканных откровений. Что Захария, что Нерсес, что ты: все выдали от души. Меня даже посетило вдохновение. Вот послушай короткое стихотворение:
Мы замечательный народ,
У нас изысканные нравы,
И точно знаем наперёд:
Весь мир не прав, армяне правы.
Вазген от души рассмеялся.
- Года два назад Ражден (придворный поэт Йездигерда Второго) подметил у нашего народа другую черту – склонность зачислять в армяне знаменитых людей неармянского происхождения. Он тоже в точку попал:
До чего же армяне народ многоликий,
Будь то римлянин, перс, арамеец, еврей,
Все, кто был, все, кто есть, и кто будет великий –
Благородные люди армянских кровей.
У всех тех, что блестящих побед добивались,
Были предки армяне в роду. Хоть один.
Если всё же армяне в роду не встречались,
Значит, тайным любовником был армянин.
- Да-да, помню такое стихотворение, - улыбаясь, подтвердил Пероз. – Удивительно, что, армяне, приняв христианскую веру, самого Иисуса не зачислили в свой народ.
- Зато как выкрутились! – подметил Вазген. – Раз не удалось доказать его армянское происхождение, то его объявили только богом, но никак не евреем, греком, римлянином или ещё кем-нибудь.
Вот, к примеру, враци (так армяне называют грузин), прочитав евангелие от Иоанна, взяли и объявили, что один из четырёх воинов, присутствовавших при распятии Христа, якобы, являлся их земляком. Как враци попал в римскую армию – непонятно. Попал и всё. Одежды Иисуса были разделены между воинами поровну, а поскольку хитон был тканным и несшитым, то делить его было нельзя. Он бы расползся по ниткам. Поэтому воины его разыграли по жребию, и жребий, конечно же, выиграл враци. Он вроде бы привёз хитон в Иберию, и так тщательно его спрятал, что сам Дьявол его теперь не найдёт.
А отцам армянской остаётся разве что покопаться в родословной матери Иисуса.
Если дева земная понравилась богу,
Значит, явно армянкой та дева была.
- Как хорошо, что персы в этом деле не участвовали, - вздохнул Пероз.
- Я зашёл сказать, что вчера вечером сделал Сэде предложение выйти за меня замуж, и она согласилась, - резко переменил тему разговора Вазген.
- И когда свадьба?
- Да хоть сегодня.
- Хорошо, тогда так тому и быть, - поддержал Пероз. – Сэда христианка?
- Да... Пока ещё да. Я говорил с ней, и она согласилась принять нашу веру.
- Отлично, я всегда рад поддерживать тех, кто ступает на путь истинный! – воскликнул Пероз и тут же вызвал мобеда.
Через несколько минут явился мобед и выслушал поручение от Пероза. Перед священнослужителем ставились две задачи: совершить обряд седре-пуши и провести свадебную церемонию.
От предвкушения щедрой награды мобед засветился от счастья, но на всякий случай растерянно усомнился:
- Не знаю, хватит ли мне двух-трёх часов, чтобы объяснить ей основы нашей веры. Ведь она должна принимать её сознательно.
- У нас все крестьяне и городская беднота принимают веру сознательно, и никто ничего не осознаёт, - махнул рукой Пероз. – Если молодая красивая девушка хочет отойти от нелепого учения и познать свет настоящего знания, то это надо приветствовать, а не думать о времени.
После этих слов мобед удалился просвещать Сэду, а Пероз и Вазген снова остались одни.
- Ты знаешь, Вазген, - после некоторых раздумий продолжил разговор Пероз. – Я был знаком с «пророками», которые верили в свои пророчества, но эти пророчества не сбывались. Ещё я видел прорицателей, которым люди не верили, но то, что они говорили, оказывалось правдой. А вот в твоём лице я вижу ясновидца, который сказал то, во что сам не поверил, но всё произошло именно так, как было сказано. Это признак высочайшего мастерства. Поздравляю!
- Благодарю, - ответил Вазген.
- А не смотрел ли ты по звёздам, что нас ждёт в ближайшее время? – поинтересовался Пероз.
- Часто гадать не рекомендуется, – предупредил Вазген. – Это отнимает жизненные силы.
- Мне это известно. Однако зрячий Одиссей оказался сильнее слепого циклопа, - сославшись на мифологию греков, ответил Пероз.
- Боюсь, что гороскоп тебя не впечатлит.
- И всё же.
- Нас ждут пустые хлопоты и необходимость не столько менять планы, сколько способы их осуществления. Звёзды рекомендуют воздержаться от спешки в любых делах.
- Странно, - после короткой паузы, пожал плечами Пероз. – У меня пока и планы-то не созрели. Есть только направление мысли.
- Ещё нас ждёт какая-то неприятность, но, так сказать, местного значения, - предупредил Вазген.
- Что за неприятность? – засуетился Пероз.
- Не могу сказать ничего конкретного. Для нас последствий не будет, но придётся о чём-то пожалеть.
- Пожалеть придётся мне или тебе? – попросил уточнить Пероз.
- Нам обоим.
- Как жаль, что астрологам и прорицателям не хватает конкретности в том, что они говорят.
Вазген улыбнулся и, глубоко вздохнув, ответил стихами:
- О том, что было, ведать нетерпимо,
А о грядущем знать невыносимо.
- Знаю, - шутя, подхватил Пероз: -
Пророкам лгать приходится подчас,
Что завтра будет лучше, чем сейчас.
Что чёрная минует полоса,
И спустятся на Землю Небеса.
- В основном процветают те «прорицатели», которые имеют особый талант красиво и удивительно правдоподобно лгать, - согласился Вазген.
- Только мне лгать не нужно никогда, - попросил Пероз. – Всегда говори, как есть, а там видно будет.
- Я так и делал, - кивнул головой Вазген, после чего Пероз отпустил его готовиться к свадьбе.
************
После завтрака-обеда Пероз пригласил к себе Захарию. Он вручил ему грамоту, написанную Вазгеном, и поздравил с переходом в более высокое сословие.
Захария умел держать страсти в узде, но, прочитав грамоту, едва не прослезился от счастья.
Никаких реальных выгод переход в сословие писцов не давал, но это был некий акт признания и бальзам для истосковавшегося честолюбия.
Конечно же, в перспективе Захария хотел бы большего, но понимал, что пока ещё не время. У представителей сословия писцов было, пожалуй, лишь одно реальное преимущество над простолюдинами: для них открывался путь на государственную службу. Вернее, им разрешалось занимать низшие и, если повезёт, средние должности. Захария отнюдь не собирался бросать свои дела и становиться чиновником, но он многое в своей жизни видел и хорошо понимал преимущества статуса. При всех прочих равных обстоятельствах предпочтение всегда отдавалось тем, кто им обладал. Много раз важные и значимые для него вопросы разрешались не в его пользу по одним и тем же причинам: кто-то оказывался выше по положению или более «свой».
Переход в сословие воинов давал бы ему ещё большие преимущества. Он бы тогда смог покупать землю и претендовать на титул, но получать такую привилегию в ситуации, когда ожидалась борьба за трон, было бы с его стороны опрометчиво. В случае победы не того принца, от которого он получил грамоту, можно было ожидать крупных неприятностей. Еврея-воина тут же заподозрили бы в оказании помощи проигравшей стороне. А еврей-писец вряд ли станет интересен не то что шаханшаху, великому вазургу или какому-нибудь марзпану, но и бюрократам рангом ниже.
- Моя признательность, - поцеловав только что вручённую грамоту, поклонился Захария.
- Евреи – это империя, которой нет на карте, но которая имеет немалый вес, - сделал комплимент Захарии Пероз. – От Рима до Китая все могут враждовать со всеми, но, в то же время, все от всех зависят. Цивилизации существуют только там, где есть караванные тропы. И почти везде, где есть торговля и деньги, есть евреи.
Захария заулыбался.
- Я много раз говорил сыновьям, что наш Господь не зря сделал нас народом малым и рассеянным. Теперь наши конторы есть даже в Китае.
- Да, кстати, я бы очень хотел подробней разузнать об этой стране, - проявил интерес к этой теме Пероз.
- К сожалению, я там не был, - развёл руками Захария. – От других евреев слышал, что от Сакастана до столицы Китая идти ещё дальше, чем от Рима до Заренга. Правит Китаем император, у которого в подчинении много других царей. Письмо там до того сложное, что его никому, кроме самих китайцев, нельзя разобрать. И этим письмом владеет только очень узкий круг писцов. Китайцы - народ шустрый, работящий, между собой приветливый, но к чужеземцам нелюдимый. А в целом Китай страна хоть и большая, но очень бедная.
- Бедная? – удивился Пероз. – Такие мастера, такие товары, и бедная?
- В Индии тоже и мастера, и товары, а достатка нет. Процветают те страны, правители которых имеют талант управлять и извлекать выгоду из всего, чего только можно. По стилю управления Персия – самая совершенная страна из всех, где мне доводилось бывать.
- И я думаю, что евреи могут сослужить Ирану большую пользу, - сделал ответный комплимент Захарии Пероз.
- Я много раз повторял самым разным людям, что мы, евреи, никогда не забудем ту милость и то благородство, которые проявил к нашему народу Кир Великий, освободивший нас из вавилонского плена и позволивший нам вновь обрести землю обетованную, - склонил голову Захария.
- А почему бы Ирану вновь не попытаться вернуть еврейскому народу то, что принадлежит ему по праву? – как бы невзначай спросил Пероз.
Этот простой вопрос оказался очень сильным ходом со стороны Пероза. Он возник вроде бы сам собой. Случайно. До воплощения такой идеи было очень и очень далеко. Но надежда блеснула, как первый луч солнца после долгой тёмной ночи. Захария ожидал услышать что угодно, но только не это. «Неужели в кушанском шахе заговорила родная кровь? - подумал он. – Да, неисповедимы пути Господни. По какой-то никому неведомой причине те, в чьих жилах текла половина или четверть еврейской крови, часто отрекались от своего еврейства и даже становились гонителями евреев, а те, у кого была только одна восьмая часть еврейской крови, возвращались или намеревались вернуться к своим корням. Вот она мудрость веков: притча о блудном сыне. Только у Господа свои измерения. Вернуться хочет не сын, а правнук».
Захария до такой степени растерялся, что не смог ответить что-либо вразумительное. Он готов был упасть на колени. Пероз это почувствовал и вспомнил слова Вазгена:
«И в мудреце скрывается невежда,
Слаба перед соблазнами надежда».
Почувствовав замешательство Захарии, Пероз полностью взял инициативу в свои руки.
- Я высоко ценю интуицию, - продолжил он. – С её помощью можно почувствовать и понять то, что не схвачено рациональным умом. Бывает интуиция опыта, а бывает интуиция пророка. Опытный человек ощущает перспективы того, в чём он разбирается. Таким человеком являешься ты. Но есть ещё интуиция пророка. Она проникает за стены будущего и видит то, что находится за этими стенами.
- Увы, мне это не дано, - признался Захария.
- Зато это дано моему секретарю Вологезу, - открыл тайну Пероз. – Он видит то, что нельзя просчитать никак. Даже сам не верит в то, что ему открывается.
- Очень ценное качество, – заметил Захария.
- Искусство управления состоит в том, чтобы всех расставить по своим местам. Каждый должен заниматься своим делом. Тогда будет порядок и процветание. Вот, к примеру, вы, евреи, хорошо торгуете и умеете считать деньги. Этого не оценил Вавилон. И нет Вавилона. Этого не оценил Рим. И звезда его истории закатилась. А Иран оценил, и с ним ничего не случилось. Он как был, так и есть. Поэтому я заинтересован в возвращении евреям земли обетованной не меньше, чем наиболее влиятельные лица из вашей диаспоры. Иудея под покровительством Ирана – залог величия и могущества наших народов.
- Полностью согласен, - сделал вежливый поклон Захария.
- Именно для этого ты мне и нужен, - сказал Пероз. – Мне известны твои связи и твоё влияние среди персидских евреев. К тому же в моих жилах тоже течёт еврейская кровь…
Захария никак не ждал, что кушанский шах затронет столь больную для каждого еврея тему. Он привык к тому, что все вельможи пеклись лишь о собственных интересах. А Пероза как будто не заинтересовали ни деньги, ни связи.
************
Придя к себе, Захария рассказал Беруку и Лазарю о своём коротком разговоре с Перозом.
- Да, - после долгой паузы покачал головой Лазарь. – Еврейская кровь и в самом деле в нём заиграла, но, скорее всего, не в направлении возвращения земли обетованной, а в попытке надуть старого еврея.
- Лазарь, что ты такое говоришь?! – резко осёк его Захария.
- Пероз – зурванит, а зурваниты, в отличие от нас, поняли, что не так уж и хитры те люди, которые славятся своей хитростью. В одиннадцати случаях из двенадцати зурванит скажет правду. Но затем он так ловко расставит капканы, что в них угодит даже самый осторожный зверь.
- В том-то и дело, что я не уловил в его душе фальшивых нот, - поведал Захария о своих впечатлениях. – Меня провести сложно.
- Его бы его слова да Господу в уши, - заметил Лазарь. – Но ведь он ничего не обещал и даже не говорил чего-то конкретного.
- Такие вопросы с первого разговора не решаются, - ответил Захария.
- Я наслышан о Перозе, но чтоб он являлся заступником еврейского народа…
- При Йездигерде он таких слов говорить не мог, да и много ли евреев в Сакастане?
- Тогда зачем ему всё это? – удивился Лазарь.
- Пероз умён. Он знает о моих связях и влиянии в еврейской общине. Судя по разговору, он явно не намерен долго здесь засиживаться. Он мыслит, как шахашшах, а не как наместник провинции.
- И всё же ему сначала придётся стать шаханшахом.
- Лазарь, каждый еврей живёт ради своих детей и внуков, но прежде всего он живёт во славу и ради целей Господа. И если выпадает шанс, хотя бы призрачный, то нельзя его упускать.
В своей семье Захария был непререкаемым авторитетом, но в то же время каждый домочадец был обязан иметь собственное мнение. «Учение – это не слепое повторение, а творческое восприятие того, что было услышано от старших» - говорил он.
- Мне хотелось бы поверить в искренность слов Пероза, - немного подумав, ответил Лазарь, - но мне кажется, что он просто сделал хитрый тактический ход: для затравки подбросил идею, к которой неравнодушен ни один еврей, а теперь ждёт инициативы от нас.
- Возможно, - не стал подвергать сомнению слова сына Захария, - однако попытаться стоит. Вполне вероятно, что Пероз просто желает расположить меня к себе. Пусть так. Главное, что он во мне заинтересован. Не получится то, что он говорит, так хоть свою выгоду иметь будем.
- Дай Бог! – покачал головой Лазарь.
************
В Иране коммерция и власть очень тесно переплелись друг с другом, а евреев хоть официально и не жаловали, но имели с ними много дел.
Торговля на пути от Рима до Индии и Китая была делом важным, выгодным, но, в то же время, чрезвычайно рискованным. Можно было сравнительно быстро обогатиться и ещё быстрее остаться ни с чем.
Главные риски исходили отнюдь не от разбойников и не от чиновников. В самой Персии караваны не грабили, да и риски последствий ограбления нёс отнюдь не купец.
Чтобы привезти, скажем, чай или пряности вовсе необязательно было отправляться в Индию или на Цейлон. И уж совсем не нужно было везти на верблюдах золото и серебро.
Деньги купец мог сдать в любой зурванитской торговой конторе, где ему выдавали вексель на ту сумму, которую он внёс за вычетом двух процентов комиссионных. Этот вексель принимался к оплате любой другой конторой в пределах владений шаханшаха.
Грабить безденежного купца было бессмысленно. Если бы разбойники вздумали отобрать у купца вексель, они бы не только не смогли его обналичить или отоварить, но и сами бы немедленно попались. А для купца потеря векселя не означала утрату возможности получить деньги или товар. Просто ему пришлось бы какое-то время подождать.
Прибыв с векселем в любую из контор, купец мог как купить, так и продать свой товар по текущим ценам. А эти цены колебались, причём, временами, весьма существенно.
Суть любой коммерции заключается в том, чтобы дёшево купить и дорого продать. Но ценовые скачки часто носили непредсказуемый характер. Для непосвящённых…
Товары из Индии были более стабильны в цене, чем товары из Китая. В Индии не бывало крупных народных восстаний, и там было мало грабителей. Зато в Китае бунты или вторжения каких-нибудь диких орд могли на год или даже на несколько лет прервать торговлю в обоих направлениях. К тому же дорога была и дольше, и значительно трудней. На Тибете орудовали банды разбойников. Защищаться от них было непросто, откупаться - ненадёжно. Поэтому, дабы обойти эту страну, караванщики выбирали маршрут через Памир. Население в том крае было крайне редкое, мирное и дружелюбное. Но там караванщиков поджидали трудности иного рода. В долине реки Маркансу нашли покой сотни купцов и погонщиков. Даже посреди лета ночью там случались такие заморозки, что под утро коченел весь караван. Ледяной ветер и полное отсутствие дров почти не оставляли шансов тем, кто попал туда в недобрый час. В сухом климате трупы превращались в мумии и могли, не разлагаясь, лежать сотни лет. Маркансу так и прозвали – «река Смерти».
Далее, двигаясь с Востока на Запад, можно было избрать два основных пути – через Эфталитское царство, а далее через Иран, или же идти через Устюрт.
Первый маршрут был безопасным в плане сохранения жизни и товаров, но рискованным в плане коммерции. Эфталиты брали пошлины за проход и сопровождение грузов, а в Иране вообще ни о чём особо не надо было беспокоиться. В зурванитских конторах заключалось охранное соглашение, согласно которому купец платил определённую цену, а орден брал на себя все риски, связанные с доставкой товара в тот или иной город. Ещё проще было оптом всё продать и идти за новой партией. Но такие варианты могли оказаться невыгодным: не окупались все предшествовавшие расходы и риски.
Что же касается пути через Устюрт, то, ввиду необитаемости этого плато, там нельзя было нарваться на грабителей, и не нужно было платить пошлин, но пересечь эту каменисто-солончаковую пустыню протяжённостью более 600 вёрст было чрезвычайно сложно. На Устюрте не было воды. Летом там стоял нестерпимый зной. Ни о какой тени там нельзя было даже мечтать. Палящее солнце убивало за несколько часов. Зимой там свирепствовали лютые морозы, сопровождаемые ураганными ветрами. Проскочить этот суровый край (и то не наверняка) можно было только в конце весны или начале осени при условии найма опытных проводников и хорошей подготовки. Но и в эти короткие периоды там приходилось туго. Днём жарко, под утро заморозки, постоянные закручивающиеся ветры и необходимость, по меньшей мере, две недели терпеть жажду и голод. Взять с собой достаточное количество еды и воды было нельзя, потому что верблюды тоже должны были есть и пить. Эти животные хоть и могли долго обходиться без воды, но напиться впрок на столь длительный и тяжёлый переход не могли.
Кое-где на Устюрте встречались колодцы. На большой глубине можно было достать воду с неприятным горьким привкусом, но колодцы часто пересыхали, и это могло погубить весь караван.
Зато удачный переход гарантировал хорошую прибыль. Весь северный маршрут держали под своим контролем согды. Только они умели преодолевать Устюрт.
Почти во всех зурванитских торговых конторах сидели не зурваниты, а евреи, которые платили ордену деньги за право там сидеть. Евреи, как правило, не смешивались с другими народами, но с зурванитами у них было немало совместных браков. При этом во всех случаях зурваниты женились на еврейках, но никак не наоборот.
Почти все евреи (независимо от влиятельности и богатства) относились к сословию простолюдинов, тогда как зурваниты были писцами или воинами. Писцу или воину не возбранялось жениться на простолюдинке, а вот девушка из сословия писцов или воинов не должна была выходить замуж за простолюдина. Конечно, теоретически было возможно и такое, но только теоретически.
Сын еврейки от мужчины, принадлежащего к любому другому народу, считался евреем. Дети от таких браков были своими как для персов, так и для евреев. Они могли окончить как еврейскую, так и зурванитскую школу (или и ту, и другую, что чаще всего и происходило).
Иметь родственников из числа зурванитов – это хороший шанс для любого еврея получить нужные связи и входить в заветные двери во власти. А для зурванитов быть вхожими в еврейскую среду – это возможность проникать в торговые точки едва ли не по всему миру.
Интересы Персии, ордена зурванитов и еврейства отчасти совпадали, отчасти расходились. Совпадали они в том, чтобы зарабатывать деньги и распространять своё торговое влияние, а расходились в способах заработка. Государство было заинтересовано в стабильных ценах, зурваниты и евреи – в их скачках. Государство пыталось поставить цены под свой контроль, а зурваниты и евреи – придать ценовым скачкам управляемый характер. Стороны, как правило, добивались компромисса, но каждый всё время норовил «потащить одеяло на себя».
На цены влияло всё. Любой повод или слух мог быть использован как для повышения цен, так и для их понижения. Персия занимала очень выгодное географическое положение. Поэтому Иран с помощью зурванитов и евреев мог диктовать свои условия кому угодно. Правда, иранский диктат был отнюдь не всеобъемлющим. Шаханшах был заинтересован в большом торговом обороте, поэтому закрытие границ для пропуска товаров в любых направлениях не применялось. В Персии ясно понимали, что могущество Византии в немалой степени основывалось на торговле теми самыми товарами, которые доставлялись из Индии и Китая через Иран. Закрыть бы границы на несколько лет, и Константинополь сразу оказался бы в тяжёлом положении. Но вот ведь незадача: в ещё худшем положении оказалась бы и сама Персия, потому что на торговые пошлины содержалась армия. Иссякнет торговля – весь мир пойдёт на тебя войной и до смерти заедят кочевники.
Захария стал очень важным человеком во всей торговой системе Ирана (и не только Ирана). Йездигерд благоволил ему, потому что он перекрывал Византии последнюю маленькую лазейку для торговли морем.
Китайские купцы доставляли свои товары на Цейлон. Дальше на Запад они не проникали. На Цейлоне бывали греческие купцы, которые выменивали шёлк на слоновую кость, благовония и драгоценные камни, добываемые в Эфиопии. Но Захария сумел повлиять на корабельные маршруты, сначала зафрахтовав индийские корабли вместе с командами, а затем и начав строить свои. Грекам стало выгодно сгружать свои товары не на Цейлоне, а в Сакастане, и там же брать шёлк. Конечно, слоновая кость, благовония и драгоценные камни в Сакастане стоили дешевле, чем на Цейлоне, а шёлк дороже, но зато экономилось время и расстояние, а также снижался риск и увеличивался оборот.
Из Сакастана корабли Захарии могли плыть как в Персидский залив, так и в Красное море. При Йездигерде он не решался направлять свои суда вокруг Аравийского полуострова. Шаханшах мог узнать об этом, лишить всего и посадить в тюрьму. Но вариант прямой торговли с Византией прямо из Сакастана вполне мог устроить Пероза. Часть денег от такой контрабанды пошла бы прямиком в его карманы, а Ормизд не смог бы получать те доходы, на которые он рассчитывал.
Пустить товарно-денежный поток мимо шаханшаха!!! Какая идея!!! Какой план!!! И какой момент!!!
Перспективы оправдывали риск возможных потерь. К тому же Захария положил глаз на ту коммерцию, которой занимались армяне. Он в шутку говорил: «Ничто не задевает еврейского купца так сильно, как преуспевание армянских торговцев». И в этой шутке была изрядная доля истины.
Орден зурванитов получал деньги как с евреев, так и с армян. И хотя вроде бы интересы армянских и еврейских купцов не пересекались, одни косились на других.
У многих зурванитов и знатных армян были общие парфянские корни, схожие или вообще одинаковые имена, много общего в стиле мышления. Но армяне в силу разных причин лучше организовывали контрабанду.
К примеру, Нерсес возил из Индии только вутц и готовое оружие. Он не мог его сдать в зурванитскую контору, потому что это был стратегический товар. Он обязан был сопровождать караван от места покупки до места сдачи на казённые кузницы, и обязан был отчитаться за каждый слиток вутца и за каждый клинок.
От такой торговли он толком ничего не выгадывал, поскольку вутц приходилось сдавать по государственной цене, а не по той, какой хотелось. Выход был только один: любыми способами часть груза продавать на сторону. Однако без покровительства высоких вельмож сделать это было крайне сложно и чрезвычайно опасно. Необходимо был личное знакомство с Перозом, потому что он мог засвидетельствовать, что Нерсес абсолютно чист. Пероз никак не мог попасть под подозрение. Он сын шаханшаха и шах кушан. Его подпись – это охранная грамота и подтверждение «честности». Покровительство такой особы стоило дорого, но оно того стоило. Все подношения с лихвой окупались сумасшедшими ценами на булатные клинки и особо прочные доспехи.
На пути в Исфахан Нерсесу приходилось ещё дважды подтверждать отсутствие контрабанды. Другие вельможи тоже хотели иметь свою долю. Им также полагались «подарки», но уже в меньших размерах. Сановники знали, что Нерсес продаёт часть вутца и готового оружия на сторону, но закрывали на это глаза. А вутц, предназначенный для продажи на сторону, оформлялся как «дипломатическая почта» от самого шаха кушан.
Михр-Нарсе, конечно же, знал обо всех этих проделках, но делал вид, что ничего не замечает. Он знал, что если начать наводить строгие порядки, то вутц никто возить не станет, а вельможи останутся недовольны. К тому же, когда все сыты и у всех «рыльце в пушку», у аристократии и связанных с ней коммерсантов будут самые «верноподданнические» настроения.
Великий вазург Михр-Нарсе за то и был любим, что каждому давал возможность что-нибудь украсть «на законных основаниях».
В самой Армении некоторым нахарарам за проперсидскую ориентацию полагались квоты на беспошлинный вывоз в Византию любых товаров, которыми только разрешалось с ней торговать.
Власть никогда никому не раздавала денег, но могла наделить правами, обладая которыми, можно было сказочно обогащаться.
Еврейские коммерсанты видели, какие доходы уплывают мимо них в армянские сундуки, но ничего не могли поделать. А Михр-Нарсе постоянно поддерживал разногласия между еврейскими и армянскими купцами, но при этом непременно выступал главным арбитром в их спорах. Он – отец родной для всех.
В целом евреи были богаче и влиятельнее, но армяне изворотливее и проворнее. На примере торговли Византии с Индией и Цейлоном они поняли, что если в какой-то стране что-либо производится, то это вовсе не значит, что там не будут брать привозной товар подобного рода. В Индии водились слоны, и слоновая кость там была, но бивни из Африки ценились выше. В Индии было много разных благовоний, но благовония из Эфиопии и Аравии шли нарасхват. Точно также драгоценных и поделочных камней в Индии и на Цейлоне было вроде бы сколько угодно, а привозные камни на прилавках не залёживались, особенно рубины из Бадахшана.
Из Индии вывозилось много косметики. Персиянки, гречанки, римлянки, армянки и еврейки её очень ценили. А в Индии высокую цену имели точно такие же румяна и белила, но только произведённые в Иране и Византии. Особым спросом пользовалась редкая глина из Армении. Женщины обычно мыли головы кислым молоком. Средство хорошее и полезное, но от представительниц прекрасного пола разило овчиной или козлятиной. А армянская глина запаха не имела, волосы приобретали большой объём и изумительный блеск. В самой Армении такая глина не стоила нисколько, а в других местах за неё платили хорошие деньги.
Каждый приспосабливался к торговле, как мог, И хотя внутренних противоречий было предостаточно, при Михре-Нарсе грех было жаловаться на жизнь. Всем всего хватало.
************
Через час после ухода Захарии, Перозу доложили, что прибыла Нунэ Григорян – посол Персии в Эфталитском царстве. Она была единственной женщиной, назначенной на столь высокий пост.
Войдя в покои Пероза в пыльных сапогах и дорожной одежде, она выразила ему соболезнования по поводу кончины его отца.
- Тебе ли горевать о его смерти? – выслушав её речь, вздохнул Пероз.
- Долгое время я считала Его врагом всех армян, но потом поняла, что всё обстояло так сложно, что, будь я на его месте, не знаю, как бы поступила. Как говорят в Армении: «Бог рассудит: кто прав, кто виноват».
- Я понимаю, что правила этикета обязывают тебя так говорить, но ты ведь знаешь: я не люблю лесть. И мой отец не любил. Бывало, они с Михром-Нарсе сильно не соглашались, спорили, ругались, а уважали друг друга и очень доверяли, потому что всё было от души. И когда год назад Михр-Нарсе оставил наш мир, отец не мог сдержать слёз.
- Его оплакивала вся Персия, - подтвердила Нунэ. – А я на самом деле не держу зла на Йездигерда. Это был великий человек.
- Ладно, поговорили о грустном, теперь поговорим о весёлом, - перевёл тему разговора Пероз. – Сегодня Вологез женится. Приглашаю тебя и твоих мужей на свадьбу.
- И на ком же он женится? – поинтересовалась Нунэ.
- На танцовщице, с которой познакомился вчера вечером.
Нунэ оторопела. Она чувствовала, что Пероз не шутит, но не могла переварить такую новость.
- Как на танцовщице?.. – переспросила она.
- Вот так! – развёл руками Пероз. – Вчера она исполняла для нас зажигательный танец с полным обнажением, голая упала к его ногам, и он не устоял против её чар. Привёл к себе и сделал предложение.
- Да как же можно жениться на танцовщице? Он что, сумасшедший?
- Конечно. После того танца, который исполнила Сэда, любой мужчина мог повредиться рассудком. Если бы не Вологез, я бы сам сошёл с ума и женился на ней. Он меня спас. Его сумасшествие оказалось сильнее моего.
- Ничего не понимаю, - недоумённо пожала плечами Нунэ. – Умный рассудительный парень, и вдруг…
Пероз в ответ рассмеялся:
- С каких это пор любовь и разум ходят парой и в ногу? Такого никогда не было и не будет. А вообще любовь – это дар видеть божественное.
Нунэ не входила в окружение Пероза. Он относился к ней без всякой симпатии, но считал, что она может ему зачем-нибудь пригодиться, хотя бы затем, чтобы улаживать дела с эфталитами. У неё это хорошо получалось.
Шах кушан знал, что Нунэ была не просто подругой Вазгена, а тайно (и не совсем тайно) симпатизировала ему. Их отношения не могли перерасти в бурный роман, но так уж устроены женщины: пока мужчина не занят, есть надежда на невероятное стечение обстоятельств и право на мечту, а когда он выбирает другую, то приходится расставаться с иллюзиями.
************