---

ПЕРОЗ И ГУРАНДОХТ. Книга 1. Горький вкус победы

Глава тридцать пятая

Ормизд так и не отозвал из приграничных с эфталитами крепостей ни зурванитов, ни армян, о чём затем пожалел. Воины крепостных гарнизонов  хоть и не выступили в поход вместе с Перозом, но и не стали препятствовать ему в дальнейшем продвижении. Узнав, что речь идёт не о вторжении, а о борьбе за корону, аргбады (начальники фортов) предпочли занять выжидательную позицию.

Вторжение эфталитского войска не сулило Ормизду ничего хорошего. Он это понимал. Но и Париса с Перозом забеспокоились. Кушнаваз, видя, что гарнизоны приграничных фортов всего лишь объявили о своём нейтралитете, начал колебаться и принял решение большую часть своей армии оставить на границе. Вперед он пропустил только отряд Тораманы численностью чуть больше 2.000 конников. Итого: 2.000 эфталитов, 500 человек из личной охраны Пероза и 300 армянских всадников. Всего 2.800 воинов.

Зато в войске Ормизда, по данным разведки Пероза, было не менее 20.000 человек. При таком  численном соотношении сил дальнейшее продвижение на территорию Персии представляло собой крайне сомнительную авантюру. Кушнаваз с тяжёлым сердцем отпустил Парису и Тораману, понимая, что без участия жены рассчитывать будет не на что, а в случае потери зятя его трон заколеблется и может рухнуть.

Пероз остался недоволен решением Кушнаваза, но претензии высказал не ему, а Парисе.

- Не много ли он хочет за такую, с позволения сказать, помощь?

- Можешь отказаться, - коротко ответила Париса.

- Отказываться я не стану, но цена, которую он требует, не соответствует его стараниям и степени риска, - заметил Пероз.

- По-моему, главное сейчас - решить проблему, а потом видно будет. К тому же, если я здесь, то считай, что у тебя не 2.800 воинов, а намного больше.

************

- Вологез, ты не ошибся в расчётах? – зайдя поздно вечером в походный шатёр, спросил Пероз своего секретаря.

- По идее, не должен, -  с некоторой долей сомнения ответил Вазген.

- Что значит «по идее»? – решил уточнить Пероз.

- Мои инструменты по сравнению с обсерваторией гуптов – это игрушки для детей, - усмехнулся Вазген.

- Я тебе уже обещал построить для тебя лучшую обсерваторию в мире, - ещё раз заверил своего секретаря и астролога Пероз.

- Это будет потом, а расчёты я должен делать сейчас. Если небесные светила расположены именно так, как я наблюдаю, то ближайшие три дня будут для нас в наивысшей степени благоприятны, а для Ормизда, наоборот, критичны. Однако если за три дня не наступит коренного перелома, то всё изменится.

- В общем, насколько я понял, или сейчас или никогда? – решил уточнить  Пероз.

- Ормизд сидит как бы на большой пустоте, - продолжил описывать свой астрологический расклад Вазген, - но ему необходимо продержаться против нас только три дня. Если мы не успеем, то дальнейшая звёздная картина утратит для нас всякий смысл.

- А если мы за три дня не успеем? – поинтересовался Пероз.

- Тогда придётся отсюда бежать. Любое действие должно совершаться вовремя, в благоприятный день. Наверное, многие из нас наблюдали: бывает, что вроде бы всё против тебя, а ты побеждаешь, а бывает и наоборот – всё за тебя, а ты проигрываешь. У Ормизда большая армия, а на нашей стороне инициатива и решительность. Это называется борьбой разных качеств. Либо мы обратим его силу против него, либо он тупо нас задавит или заставит бежать, поджав хвост.

- Нет. Только вперёд, - высказал намерение идти до конца Пероз.

- А нам деваться некуда. Такого шанса у нас больше не будет, - поддержал его Вазген.

- И Зара нагадала нам победу, - заметил Пероз.

- А мне старая Лусинэ нагадала ещё много-много лет жизни, - вспомнил  Вазген. – Так что судьба благоволит нам. Я верю в победу и пойду с тобой до конца.

- После случая с Сэдой я тебе верю почти также, как и себе, - сказал Пероз и обнял Вазгена.

************

Персидский муж Парисы Бехруз Спандант при Йездигерде II занимал должность Эран Агбарагбада (главного интенданта). Ормизд сместил его с поста, но равноценной замены ему не нашёл.

Бехруз Спандант происходил из благородного, но не очень знатного рода. Его возвысил Михр-Нарсе, оценив его изобретение как бесценное. Будучи ещё очень молодым человеком, Бехруз придумал и сделал установку по добыче воды из воздуха. Когда об этом доложили великому вазургу, он не поверил и сказал: «Предложите этому человеку прожить с его установкой месяц в пустыне. Если выживет, я его озолочу и возвеличу, если помрёт – сам виноват». Юноша принял условие Михра-Нарсе, но попросил месячный запас продовольствия.

Его отвезли в пустыню, помогли закопать установку в землю, дали продуктов на месяц и приставили трёх охранников, чтобы он не мог тайком откуда-нибудь принести себе воду.

Через месяц Бехруз не только был жив и здоров, но и спасался от жары в небольшой ямке, которую он специально выкопал для этой цели.

Михр-Нарсе представил Бехруза Бахраму Гуру, и шаханшах спросил его: «Какую награду ты хотел бы за своё изобретение?»

«Это ваше право определять награду, а не моё» - ответил Бехруз.

«А чего бы ты в жизни для себя больше всего хотел?» - поинтересовался правитель.

«Жениться по большой взаимной любви, потому что без неё никакое счастье невозможно».

«Думаю, что это за пределами моей власти», - покачал головой шаханшах, а затем, немного подумав, добавил: «Но если возлюбленная откажет тебе, то я постараюсь её переубедить».

Едва ли можно было рассчитывать на то, чтобы Бахрам Гур исполнил своё обещание кого-либо убедить в случае отказа. Ведь он пожаловал Бехрузу титул, объявил его пожизненным гостем на всех своих пирах и дал крупный заказ на изготовление таких установок для нужд армии.  

Когда же, спустя непродолжительное время, Бехруз встретил Парису, он влюбился в неё с первого взгляда, но не решился подойти и что-либо сказать.

Вскоре после этого Бехруз был зван на царский пир, где был представлен всем вельможам и полководцам. Но Бахрам Гур обратил внимание на то, что в столь знаменательный час молодой человек ничему не рад.

«В кого ты так безнадёжно влюблён?» - спросил шаханшах, знавший толк в сердечных делах.

«В Парису Базренджи» - честно ответил Бехруз.

«Она не ответила тебе взаимностью?» - задал вопрос шаханшах.

«Боюсь, что не ответит» - высказал свои опасения Бехруз и признался, что не нашёл в себе смелости подойти к ней.

Он не знал, что Париса была любовницей Бахрама Гура.

Шаханшах решил, что может облагодетельствовать своего подданного. Он лично представил Бехруза Парисе, и вскоре убедил её выйти за него замуж.    

Зурваниты самым большим достоинством называли ум. Одарённый умом человек считался угодным богу. Приблизить к себе умного подданного для шаханшаха было богоугодным делом, способствующим укреплению трона, а отогнать его от себя – богомерзким поступком.

Иметь какие-либо дела с заведомыми дураками зурванитам запрещалось вовсе. Общение с ними признавалось вредным и обедняющим душу, тогда как общение с умными людьми признавалось в высшей степени полезным и совершенно необходимым. «Души растут лесом» - гласила зурванитская пословица, непонятная для всех остальных.

Благодаря уму и зурванитскому окружению Бехруз резко пошёл вверх по служебной лестнице. Михру-Нарсе он показался идеальным проводником своих идей и планов. Великий вазург понимал, что Бахрам Гур не вечен, а при новом шаханшахе может произойти резкая смена политики. Чтобы этого не произошло, ему требовались свои люди в армии. Среди воинов Михр-Нарсе авторитетом не пользовался. Они его практически не знали. А вот полностью подчинить себе интендантскую службу – вот это идея!

Интенданты и обслуживающий персонал – это больше половины армии. В походах кто-то должен был ставить, сворачивать и перевозить с места на место шатры, готовить пищу, лечить людей и лошадей, подвозить важные грузы, организовывать переправы и так далее. Успех военного похода во многом зависел от качества подготовки к нему. Однако первоочередная задача интендантской службы состояла в том, чтобы хорошо снабжать армию чистой, пригодной для питья водой.

Без еды или при скудном пайке войско ещё могло как-то держаться, но без воды оно разваливалось не по дням, а по часам.

Первый безводный день – дисциплина и боеспособность падают вдвое.

Второй безводный день – дисциплины уже практически нет, всюду ропот, недовольство и начало паники.

Третий безводный день – армия разбегается, военачальники теряют всякий авторитет.

Четвертый безводный день – армии нет.

Человек выпивает в сутки 2 литра. Если у вас двадцатитысячное войско, то воинам потребуется ежедневно 40 тонн воды!

 Но лошади выпивают значительно больше – от 25 до 50 литров, а на жаре и при большой нагрузке до 80 литров!

Если у вас 20.000 лошадей, то в пустыне на жутком пекле они будут пить достаточно много. 20.000 лошадей умножаем на 50 литров = 1.000 тонн в сутки.

Где вы столько возьмёте и на чём доставите?

Чтобы ежедневно доставлять войску такой объём питьевой воды, вам потребуется несчётное количество гужевого транспорта, погонщиков, бочек и прочих ёмкостей. А в какие затраты это выльется! При этом расстояние от места забора воды до армии должно быть небольшим – один-два дня пути. В противном случае обозная команда по дороге туда и обратно сама выпьет всё, что везёт.

В пустынях персы поступали следующим образом.

Всех, кого можно, пересаживали на верблюдов. Эти животные пьют ещё больше, чем лошади, но могут длительное время не пить совсем, и совершенно непривередливы к качеству воды. Верблюды могут пить такую воду, от которой лошади попросту бы отравились. К тому же лошади не едят солончаковую растительность и колючку, а верблюды жуют их за милую душу. На верблюдах особо не повоюешь, но для маневренной войны в пустыне они незаменимы.

Персы, хорошо зная свою страну, делали всё возможное и невозможное для того, чтобы у их войска было много воды, а у их противников её не было. Несколько обозных команд занимались тем, чтобы находить воду и очищать её.

Если, к примеру, приходилось брать воду из болота, то рядом с ним копали ямки и ждали, пока они наполнятся. В таких ямках вода была уже лучшего качества, поскольку, просочившись через грунт, естественным образом фильтровалась. Затем эту воду разливали по бочкам, и пускали в них змей. Через несколько часов гадов доставали, а кристально чистую воду ставили на огонь кипятить, чтобы не подхватить какую-нибудь заразу. (Примечание. Очистка воды при помощи змей применялась с незапамятных времён. В Армении, например, считалось, что если в колодце живут змеи, тритоны и лягушки, то это хорошо. Тот, кто не верит, что с помощью змей из грязной воды можно получить чистую, может провести эксперимент: наберите в баклажку мутную воду из лужи и на 4-5 часов пустите в неё ужа, оставив ему немного воздуха для дыхания. Чудо очищения воды произойдет само собой).

 Изобретённые Бехрузом установки были, громоздкими, сложными при монтаже и не особо производительными. Как они работали, знал только он, но те, кто их видел, давали следующее описание. Наверху стояла круглая вертушка из тонкого металла. В ней имелись прорези, и эти прорези были сделаны так, что над каждой из них имела выпуклость. Под действием ветра эта вертушка вращалась и затягивала воздух внутрь трубы. Далее труба имела большое расширение, потом сужение, и нижний край трубы уходил глубоко под землю. Там же находился резервуар, в который собиралась вода. Вся наземная часть установки обматывалась тряпками, травой, дёрном и вообще чем придётся. Бехруз объяснял, что чем толще слой обмотки, тем лучше.   

Давала такая установка от 10 до 15 больших вёдер воды в сутки. Вода из неё получалась удивительно чистой и мягкой, но совершенно безвкусной.

В разобранном виде такая установка занимала две обозных телеги. Ставить её приходилось довольно долго, потому что необходимо было копать яму приличной глубины, а сделать это можно было далеко не везде. К тому же в безветренную погоду воду она не давала.

Йездигерд распорядился брать такие установки во все походы, а, кроме того, поставить их там, где нет никаких источников воды, и куда в случае крайней необходимости может отступить иранская армия. Это придало большую уверенность войскам: без воды они не останутся. К тому же водой из этих установок часто разбавляли воду, добытую из других источников. Она «размягчала» любую другую воду.

Через короткое время Бехруз придумал еще одну установку схожей конструкции, только на этот раз она предназначалась не для добывания воды, а для охлаждения помещений в жару. Бахрам Гур пришёл в неописуемый восторг, когда обнаружил, что в его покоях прохладно даже если на улице стояло раскалённое пекло.

Большими организаторскими способностями Бехруз не обладал, но зато ими обладали Михр-Нарсе и Париса Базренджи. Сделав Бехруза главным по интендантству, они взяли под свой контроль снабжение всего персидского войска всем необходимым.  

Присутствие Парисы в военных походах и её участие в принятии военных решений было вполне обоснованным. Мнение главного интенданта всегда учитывалось при принятии тактических и стратегических решений. Ввиду того, что Бехруз скорее числился Эран Агбарагбадом, нежели являлся им, решения за него принимала Париса.

Следует заметить, что замужество за Бехрузом создавало для Парисы немало выгод. В Иране мужчина мог жениться на девушке из менее знатного рода, нежели он сам, а вот девушка этого сделать не могла. Она должна была выходить замуж либо за равного ей, либо за более знатного. Это создавало определённые сложности и проблемы: получался немалый избыток девушек благородного происхождения, особенно в семье шаханшаха и в семьях наиболее влиятельных вельмож. За кого их выдавать? Приходилось навязывать их тем, кого приближали к трону или выдавать за всяких царьков типа Ваче из Албании.

По зурванитским правилам, мужчина являлся мужем только у себя дома или рядом с женой. Выйдя со двора, он мог считать себя неженатым, с кем угодно знакомиться и заводить романы. Мужчина также имел право взять вторую жену.

А вот замужняя женщина везде и всегда считалась замужней, и привести в дом второго мужа не могла. Однако…

В тех случаях, когда муж оказывался из менее знатного рода, чем жена, все мужские права переходили к женщине. Выйдя из дома и, не находясь рядом с мужем, она могла считать себя незамужней, заводить романы и брать ещё одного мужа. Поэтому, с точки зрения ордена, выходя замуж за Кушнаваза и четырёх его братьев, Париса никакие законы не нарушала, а всего лишь реализовывала принадлежавшие ей права.

Для зурванитов право священно. Его никто не может отнять иначе как за серьёзный проступок. Незаконное лишение прав – это, ни много ни мало, повод для войны. По этой причине претензии Ормизда и его мобедов по поводу поведения Парисы воспринимались зурванитами, в том числе, как покушение на собственные права. Как смеют осуждать её за то, что она делает по праву?

В плане представлений о мире и в стиле мышления между зурванитами и всеми остальными персами лежала пропасть. Зурванитов часто не любили не из-за каких-то плохих поступков, а потому, что они рассуждали не так, как все. Люди, выходящие в своих рассуждениях за рамки принятых понятий, почти всегда воспринимаются как «не совсем свои». Ведь людей обычно сближает не только вера, язык, соседство и родственные узы, но и в большей степени общность взглядов. Умные понимают, что разница во взглядах – это благо, а не повод для вражды, но низшим сословиям этого уже не объяснишь. Не поймут.

************

Отстранив Бехруза Спанданта от должности главного интенданта, Ормизд полагал, что любой на его месте справится не хуже, чем он. Дескать, незаменимых людей на свете не бывает. Но оказалось, что такие люди всё-таки бывают. Установки Бехруза собрали, но воду они почему-то упорно не давали. И с очисткой воды начались какие-то немыслимые проблемы, и с гужевым транспортом, и со всем остальным. Маркитанты, которым «для экономии» назначили «твёрдые цены», «почему-то» разбежались и ничего не захотели поставлять.

При Йездигерде II воины в походах ели баранину с лепёшками, пили вино и чистую воду, а первый же поход с Ормиздом выявили проблемы, о которых раньше никто даже и не думал.  

Начался ропот недовольства. С чего это вдруг стало так плохо?

Ормизд, конечно же распорядился немедленно всё наладить. Но можно ли что-то немедленно наладить, если интендантские службы два года почти не работали? Новый шаханшах привык к тому, что, сидя в покоях, можно было стукнуть кулаком по столу, заорать, и тут же всё появлялось. Да ему как-то особо и не приходилось ни стучать, ни орать. Слуги сами всё знали и были приучены предчувствовать желания господина.

На военном совещании высшие командиры выразили протест по поводу безобразного снабжения и призвали Ормизда вернуться в Нишапур, но он отказался.

А утром следующего дня началось то, что и должно было начаться в войске, оставшемся почти без воды. Конники не захотели превращаться в пехоту. Многие командиры приняли решение искать воду собственными силами.

И… О, чудо! Впереди, там, где должны были находиться вторгшиеся в Персию эфталиты, стояли сотни телег с водой. Прямо посреди дороги.

Подскакав поближе, персидские всадники обнаружили у бочек с водой армян, которые предложили им напиться и сказали, что это подарок от Парисы. Дабы развеялись все сомнения, армяне сами выпили по несколько пиал.

- Париса опять с нами?! – вопрошающе закричали воины.

- Конечно, - подтвердили армяне. – Если хотите, мы проводим вас к ней.

Новость о найденных запасах воды быстро облетела всю персидскую армию и всколыхнула её так, как не смогла бы всколыхнуть никакая проповедь самого харизматичного пророка. Войско ринулось к воде.  

Попытки Ормизда и некоторых высших командиров остановить своих подчиненных не увенчались успехом.

Видя полный развал армии и желая сохранить вокруг себя хоть кого-то, Ормизд на ночь глядя отдал приказ отходить к Нишапуру, благо что при полной луне было относительно светло. 5.000 воинов последовали за ним. Остальных уже было не собрать и не вернуть.

А тем временем в лагере эфталитов бежавшие персидские войска объявили законным шаханшахом Пероза и приносили ему клятвы на верность.

************

Нишапур. Две недели спустя.

Армия Пероза вошла в столицу. Никто никакого сопротивления ему не оказывал. Некому было оказывать.

Видя, что происходит, многие из тех, кто отступал с Ормиздом, предпочли унести ноги как можно дальше. Из всех приближённых верным ему остался только Довхч.

Прихватив несколько сундуков с казённым золотом, Ормизд с небольшим конным отрядом побежал на запад. Царство уже было проиграно. Теперь могла быть проиграна и жизнь.

- Я бы предпочёл разделиться, - после двух дней бегства посоветовал Довхч. – Дать бой мы не можем, у нас недостаточно сил. Рассредоточение нам сейчас на руку.

- Но как мы потом соединимся? – спросил Ормизд.

- О «потом» надо было думать вчера, - сквозь зубы процедил Довхч. – Вы никогда меня не слушали, и вот чем всё закончилось. Вернее, ещё не закончилось.

- Но что даст распыление?

- Кого-то воины Пероза догонят, кого-то нет. Легче поймать одного волка, чем двадцать зайцев. Опасность угрожает не только вам, но и вашим детям.

- Я это знаю, - почти безнадёжным голосом ответил Ормизд.

- Их надо отделить. Если будет на то ваша воля, я сам поведу их через Деште-Кевир. Эту пустыню я хорошо знаю.

- Но потом всё-таки как? – не унимался Ормизд.

- «Потом» - это в Константинополе. А уж когда? Этого я не знаю, - тяжело вздохнул Довхч.

- Чем я могу наградить тебя за верность? - после долгой паузы спросил Довхча Ормизд.

- Уже ничем, - улыбнулся Довхч. – Хотя, впрочем, я бы кое-что хотел.

- Что?

- Чтобы вы хотя бы такой ценой поняли, что верность не покупается и не продаётся, потому что верность – это принцип, а не товар.

Ормизд обнял Довхча и обречённым голосом попросил:

- Спаси моих детей. Это моя последняя просьба к тебе. Спаси их. Если они попадут Перозу, он их убьёт.

- Я сделаю всё, что в моих силах, - со слезами на глазах поклялся Довхч.

************

Восточная окраина пустыни Деште-Кевир.

Отряд Вазгена Зангезури преследовал отступавших сторонников Ормизда. Сам Вазген не знал, кто именно так отчаянно от него убегает. Он выполнял приказ догнать беглецов.

По тем сведениям, которые он получал от жителей деревень на станциях смены лошадей и верблюдов, от него убегали женщины, дети и несколько всадников. Самого Ормизда жители в лицо не знали, поэтому ничего не могли сказать по поводу того, кто мимо них проезжал и кто брал у них лошадей. Говорили только то, что это, несомненно, были знатные люди.

- В пустыню Деште-Кевир крупным отрядом на лошадях соваться опасно, -  предупредил Вазгена один из воинов, не понаслышке знавший это опасное и безжизненное место.

- Там есть станции смены лошадей и верблюдов, а у меня имеется грамота от Парисы Базренджи, - ответил Вазген. – Без этой грамоты там сложно получить даже верблюдов, а лошадей просто никто не даст. На верблюдах, если им, конечно, их дадут, они далеко не уйдут, а на конях мы их достанем.

- На этих станциях в лучшем случае 7-8 скакунов. Но обычно меньше. Скакать на конях через  Деште-Кевир – это роскошь. Да что нам дадут 7-8 скакунов? На разведку послать можем, но не более того.

- Что предлагаешь? – спросил Вазген.

- Просто сказал для сведений, - ответил воин.

- Соваться опасно, а не выполнять приказ шаханшаха – это безопасно, - усмехнулся Вазген.

- Надо выяснить, есть ли там Ормизд, - заметил воин.

- А как мы это выясним, пока не догоним?

- Доскачем до первой станции и подробно расспросим смотрителей.

- Что ж, разумно, - принял предложение Вазген и дал знак продолжить погоню.

Когда до станции оставалось уже совсем немного, Вазген на расстоянии в 300 шагов увидел перед собой всадника. Он никуда не убегал и, судя по поведению, ждал, что к нему приблизятся.

Всадник поднял над головой свой меч, а затем опустил его на землю. Это означало, что он готов сдаться и не окажет никакого сопротивления.

Когда отряд догонявших приблизился к нему, Вазген узнал его. Это был Довхч.

- Что это значит, Довхч? – спросил его Вазген.

- Я сдаюсь.

- А все остальные?

- Можно поговорить с тобой один на один? – спросил Довхч. – Видишь, я без оружия.  

- Да о чём говорить? Вы с Ормиздом проиграли. Ты сдаёшься, а мы скачем дальше. У меня приказ всех догнать и задержать, либо порубить, если окажут сопротивление.

- Молю тебя, дай мне сказать тебе наедине всего несколько слов. Ты поймешь, - ещё раз попросил Довхч.

- Ладно, - согласился Вазген и вместе с Довхчем отъехал в сторону.

- Будь человеком, останови погоню. Я спасаю детей Ормизда. Клянусь, его самого нет. Он убегает с другой группой. Здесь только его дети, их матери и шесть «бессмертных». Дай им уйти. Что хочешь для тебя сделаю, только дай уйти.

- А Перозу я что объясню? – спросил Вазген, выслушав просьбу Довхча.

- Не знаю. Придумай. Ты догадливый.

Вазген промолчал, а через минуту крикнул своему помощнику:

- Арсак!

Тот подскакал, и Вазген сказал ему, вытаскивая из походной сумки грамоту с печатью Парисы.

- Скачи вперед и отдай это беглецам. Отдай, возвращайся и ни кому об этом ни слова. Никому и никогда.

Арсак поскакал по пустынной дороге, а Вазген повернулся к Довхчу и глубоко вздохнул:

- Большего я сделать для них не могу. Через пустыню с такой грамотой они пройдут, а что будет дальше – не знаю.

Довхч не знал, как благодарить Вазгена. Он просто в знак одобрения покачал головой и похлопал его по плечу. А Вазген, поднял глаза к небу и произнёс:

- Гайк. Вот моё второе желание: дай жизнь тем, кто убегает от меня.