Игорь Коломийцев.   В когтях Грифона

Глава восьмая. Бросок на Запад

В 561 или 562 году авары объявились в пределах Франкского царства. Так и подмывает назвать эту державу королевством, хотя само слово "король" в русском языке, как известно, происходит от имени Карла Великого, а он родится лишь через парочку столетий. Поэтому не станем применять к той эпохе более позднюю терминологию. Германское племя франков, занявшее богатейшую провинцию Галлия и чуть было не отнявшее у византийцев  Северную Италию, в раннем Средневековье стремительно выдвинулось в число самых могущественных этносов нашего континента. Правда, свою колоссальную Империю, затмившую в глазах современников величие Рима, эти люди отстроят немного позже, когда своё законное место на троне займёт уже упомянутый Карл. Пока же их царство хоть и доминирует в Западной Европе, но не превышает обычные для варварских государств размеры. К тому же по причине дележа наследства оно ещё и распадалось на отдельные владения, крупнейшим из которых была, пожалуй, Австразия. К последней отошли все северо-восточные земли франков, включая значительную часть нынешней Германии. Сюда и вторглись наши беглецы с Востока. Осталось понять, что они забыли так далеко к Западу от тех мест, где мы их оставили ранее? Ведь от низовьев Дуная до берегов Эльбы путь не близкий.

Царства франков в 561 году, Австразия (удел Сигиберта) выделена зелёным цветом

Вообще, если бы мы имели возможность хоть одним глазком с космической высоты окинуть родной континент в середине VI столетия, то, боюсь, первое, что пришло нам в голову, было бы слово "запустение". Железный каток гуннского нашествия, пронесшийся по владениям варваров от Днепра до Рейна, серьёзно опустошил эти края, заставив их обитателей в панике спасаться от свирепых пришельцев за чертою Лимеса. Немногих остававшихся на прежних местах бедолаг безжалостные кочевники в цепях и колодках отогнали поближе к своим становищам: на равнины Венгрии или в лесостепи Украины. Когда гунны исчезли, они оставили после себя в Центре Европы обширную безлюдную страну. Путешественник, пересекая нынешние польские земли от Западного Буга до Одера и даже двигаясь далее к Эльбе, мог не встретить здесь ни единого поселения. Что, собственно, и случилось, по свидетельству Прокопия, с изгнанными герулами, обнаружившими в данных краях "огромную пустыню" на всём протяжении от места жительства склавинов до области обитания варнов.

Иордан на бескрайних просторах к Северу от Карпатских гор тоже заприметил лишь одних видивариев. Эти люди ютились в устье Вислы, "на побережье Океана, там, где через три гирла поглощаются воды реки Вистулы". Со слов готского епископа, они собрались "как бы в одно убежище", изначально состоя "из различных родов", но со временем "образовав одно племя". Видимо, перед нами жалкие осколки восточногерманских и западнобалтских племён, которые укрылись от гнева гуннских всадников на недоступных для степной конницы островах висленской дельты. Почти всё остальное внушительное пространство от Эльбы до Западного Буга оказалось тогда  заброшенным. Между Скифией и Германией пролегла огромная пустошь.

Европа в середине 6 века

Археологи в свою очередь подтверждают правоту древних хроник. В долинах Вислы и Одера им не удаётся обнаружить ни одной культуры в промежутке между серединой V и второй половиной VI века. Более того, польский исследователь Казимеж Годловский с удивлением для себя обнаружил, что в этих местах не найдено ни единой византийской золотой монеты периода 491-565 годов. Новейшие методы исследований со всей очевидностью показывают, что центральная часть континента в данный период времени покрылась густой растительностью. Проще говоря, здесь лежали непроходимые дебри, начинавшиеся ещё в отрогах Северных Карпат. Как заметит по этому поводу академик Валентин Седов: "Вместе с тем, результаты пыльцевых анализов, произведенных на материалах многих пунктов, расположенных в низинных местностях междуречья нижнего течения Эльбы и Одера, достоверно свидетельствуют, что эти обширные области были полностью оставлены германским населением и в V-VI веках плотно заросли лесами. Славяне, заселявшие эти земли с востока, вынуждены были расчищать от леса участки для пахотных угодий. Расселялись славяне здесь небольшими группами, их ранние поселения имели малые размеры". Получается, что земли нынешней Польши и части Восточной Германии являли собой гигантские лесные массивы, которые человечеству руками славян предстояло фактически осваивать заново.

В таком случае становится ещё более резонным прежний вопрос: зачем аварам в 561-562 годах понадобилось пересекать эти заброшенные края и вторгаться на подвластную франкам территорию? Неужели им было мало уже завоеванных областей? К этому времени непостижимые пришельцы успели подчинить себе бесчисленных кочевников Скифии и развязать войны с местными земледельцами. Если учесть, что кампанию против антов они никак не могли начать ранее 560 года, а кроме последних им ещё предстояло покорить дулебов, хорватов и северов, живущих на необъятных пространствах Восточной Европы, получается что для одновременного похода на Запад у степняков совсем не было сил и средств.

Тем не менее, в "Истории франков" епископа города Тура по имени Григорий, виднейшего летописца той эпохи, читаем: "Тут же после смерти короля Хлотаря гунны вторглись в Галлию. Против них выступил Сигиберт (правитель Астразии) и, вступив с ними в бой, победил их и обратил в бегство. Однако позже их царь через послов добился дружбы с Сигибертом". Из дальнейших описаний станет ясно, что речь идёт именно об аварах. Но к чему пришлым кочевникам, продираясь сквозь лесные дебри к Северу от Карпат, вторгаться в пределы сильного германского государства, лежащего на Западе нашего континента, если к этому времени они ещё только-только приступили к покорению Восточной Европы, где полно и плодородных земель, и привольных степных равнин, и потенциальных подданных?

Брак Сигиберта и Брунхильды. Миниатюра 15 века

Быть может, то была элементарная разведка? Беглецы с Востока, вероятно, не слишком ясно осознавали, в какую часть Света занесла их Судьба и пытались прощупать пределы своего возможного влияния. Тогда аварский выпад на Запад нельзя считать широкомасштабной завоевательной экспедицией. Его скорее следует признать ознакомительным рейдом, чем-то вроде "визита вежливости" пришельцев к дальним соседям. Франкский летописец к тому же сообщает не столько о разгроме "гуннов", сколько об "обращении их в бегство". Понятно, что в лице франков авары столкнулись с серьёзным соперником, не собиравшимся уступать им ни пяди своих земель. В таком случае неудача ознакомительной экспедиции должна была надолго отбить у наглых захватчиков охоту соваться в чужие края.

С тем, что это была простая разведывательная вылазка согласен российский историк Сергей Алексеев. Он связывает её с отказом византийцев предоставить коридор для прохода пришельцев в земли Второй Паннонии и поиском последними обходных маршрутов: "Поскольку ромееи не желали пропустить авар через Скифию и Мезию, те начали разведывать другой путь, более долгий, но и более безопасный. С этой целью Баян отправил какую-то часть орды в далёкий рейд на северо-запад. Уже в 561 или в начале 562 года авары появились у восточных границ владений франкского короля Сигиберта, в Тюрингии или Северной Алеманнии. Сигиберт, только что принявший корону восточных франкских земель (Австразии), разбил и прогнал неведомых "гуннов". Но для тех это была лишь разведка боем". Казалось бы, всё логично, спорить не о чем. Византийцы не пропустили аваров через дунайский Лимес, те пошли в обход, огибая внешние склоны Карпатских гор, и где-то на берегах Эльбы, скорее всего, в Тюрингии, потерпели поражение от франков, на чём их разведывательная миссия и завершилась.

Смущает в этом объяснении лишь пара обстоятельств. Первое: с каких это пор Тюрингия, не говоря уже об Алеманнии, стали обходными путями в Паннонию? Не слишком ли глубоко на Северо-запад забрались пришельцы? Второе: турский летописец настаивает – после своего поражения авары поспешили установить дружеские отношения с владыками Западной Европы. Зачем им понадобилось отправлять посланцев и заключать некое соглашение после провала дальней вылазки? А главное, что могло стать предметом договора в таких условиях? Ведь к этому времени кочевники наверняка убедились, что проникнуть в Паннонию, обходя Карпаты, попросту нереально. С восточной и северной стороны этот горный массив являл собой непроходимые для конницы дебри. А ещё западнее, вопреки мнению Алексеева о безопасности обходного маршрута, начинались владения таких могущественных германских держав, как Лангобардия и Австразия. Оба царства входили в число сильнейших государств континента. Под контролем лангобардов находились все перевалы, через которые можно было пробиться внутрь Карпатской котловины с Северо-запада. Они тоже тщательным образом охранялись. Желанная для аваров страна, как видим, обернулась неприступной крепостью, оборону которой держали на Востоке гепиды, на Западе – лангобарды, а на Юге, по Дунаю, византийцы. О чём в таких условиях могли договариваться пришельцы с франками?

Между тем, монах Павел Диакон, летописец племени лангобардов, подтверждает правоту турского епископа относительно заключённого пакта, поскольку пишет: "В это время гунны или авары узнав о смерти короля Лотаря, напали на его сына Сигизберта. Этот столкнулся с ними в Тюрингии и сильно разгромил их на Эльбе и даровал им затем мир, о котором они просили". Обратите внимание – инициаторами мирного соглашения, несмотря на поражение, и здесь выступают пришельцы. Замечу, что в раннем Средневековье подписание международных договоров было делом ещё более хлопотным и дорогостоящим, чем ныне. Надо посылать делегацию, везти богатые дары, убеждать противную сторону в выгодности условий заключаемого мира. Если авары, как думают учёные, продолжали в это время кочевать в Скифии, ради чего им пакт с государством, лежащим от них за тысячи километров к Западу, отрезанным огромной безлюдной пустыней? Только лишь чтобы потешить самолюбие? Но речь идёт о договоре, заключённом после поражения, то есть заведомо не слишком выгодном.

Что ещё более странно – авары сами нарушают выпрошенный ими мир и в 565-566 году начинают повторную войну с франками. Турский епископ свидетельствует: "Гунны же пытались вновь вторгнуться в Галлию. Против них с войском выступил Сигиберт, взяв с собой множество храбрых воинов. Когда они должны были вступить в сражение, гунны, сведущие в искусстве волшебства, явили им различные наваждения и разбили их наголову. А когда войско Сигиберта обратилось в бегство, сам он был задержан гуннами и содержался у них под охраной до тех пор, пока позднее, будучи ловким и проворным, он не подкупил дарами тех, кого не смог одолеть храбростью в сражении. В самом деле, одарив их подарками, он заключил с королем гуннов договор о том, чтобы никогда при жизни не было меж ними никакой войны; и это по праву расценивается скорее как похвала ему, чем бесчестие. Но и король гуннов дал королю Сигиберту много подарков. А самого короля гуннов называли Гаган. Ведь этим именем называли всех королей этого народа".

Об этой же победе, правда, уже без ссылок на колдовство, рассказывает и Павел Диакон, летописец лангобардов: "Сызнова сражались авары с Сигисбертом в той же местности, что и первый раз, и нанесли франкскому войску полное поражение". Судя по всему, разгром кочевниками армии одного из сильнейших европейских царств, да ещё столь безоговорочный, что сам монарх попал в руки врагов, произвёл на современников неизгладимое впечатление. Если до того пришельцы сражались в основном с племенами слабо организованными, то в лице франков они столкнулись с передовой державой своего времени и одолели её. Отзвуки славной победы донеслись даже до стен Константинополя, поскольку Менандр о ней тоже наслышан: "Авары и франки заключили между собой союз. Когда мир был упрочен, Баян дал знать франкскому князю Сигисберту, что аварское войско его томилось голодом и что Сигисберту, как государю и притом туземному, не следовало оставлять без помощи союзников своих. Он объявил притом Сигисберту, что если снабдит аварское войско нужными припасами, то он долее трех дней там не останется, а потом удалится. Получив это известие, Сигисберт отправил немедленно к аварам муки, овощей, овец и быков".

Обычно историки описывают аваров, как диких кочевников, под стать своим предшественникам – гуннам. Те в ранний период дробились на множество орд, каждая из которых гнула собственную линию. До появления Аттилы у них вообще не было единого вождя, а, соответственно, и централизованной державы. Вот почему на первом этапе понять действия того или иного гуннского объединения практически невозможно. Свирепые агрессоры хаотично метались по Европе и походили скорее на никем не управляемые толпы грабителей и разрушителей. Огненным и железным валом они прокатывались повсюду, куда могли ступить копыта их лошадей, грабили и убивали всех, без разбора, включая младенцев и стариков, из алчности к золоту нанимались служить даже тем, кого победили в бою. Сравните это с действиями аваров.

Уже в самых ранних упоминаниях этого народа говорится о верховном предводителе данного племени (кагане или гагане), которого именуют Баяном. Этот царь, несомненно, спас свой народ от неминуемой гибели, поскольку сумел вывести его из Центральной Азии, уйти от погони врагов и обосноваться в Европе. Для этого ему пришлось выиграть столько битв, сколько не снилось ни одному из его современников. Но мало того. Этому человеку приходилось постоянно выстраивать отношения с множеством народов, о которых вчера ещё он ничего не слышал. Без успешной дипломатии спастись аварам вряд ли бы удалось. К примеру, чтобы сделали ранние гунны, если б им довелось разгромить чью-то армию и взять в плен вражеского монарха? Скорее всего, по своему обыкновению разграбили бы страну, а самого правителя убили, либо стали требовать за него непосильный выкуп. В результате – получили бы смертельных врагов на все времена, мечтающих при случае отомстить обидчикам. А что предпринимает аварский вождь? Он неожиданно вступает в дружеские отношения с пленным Сигибертом, помогает тому сохранить лицо в глазах своих подданных, отпускает его на свободу под честное слово, да ещё с подарками, ненавязчивого получив с уже освобождённого правителя отнюдь не дань, а "дружескую помощь союзникам" в виде скота и припасов. Страна осталась не разграбленной, её царь показал себя молодцом, заслужив натужную похвалу от летописца, степняки же приобрели "вечный мир" на своих границах и так необходимое им в это время продовольствие. В итоге все остались довольны. Разве это не высший пилотаж в области международной политики?

Но если действия пришельцев в данном конкретном случае представляются вполне оправданными и логичными, то отчего нам не предположить, что и в целом стратегия, выстраиваемая Баяном в отношении франков, отличалась подобной же разумностью и последовательностью. Почему не допустить, что авары вовсе не заблудились, обходя Карпаты, а сознательно и с конкретной целью вторглись на территорию Австразии в 561-562 годах. Что у них был чёткий план действий и согласно ему, пришельцам чрезвычайно был нужен мир с франками, практически на любых условиях. А затем, когда обстоятельства изменились, кочевники пожелали улучшить для себя  положения договора и вполне осознано развязали повторную войну с Сигибертом, будучи уверенными в её результате. Проще говоря, вопрос стоит так: была ли некая логика в действиях аваров, или перед нами метания в разные стороны беглой орды, не вполне понимающей, где она оказалась, и совершенно случайно добившейся шального успеха?

Попробуем во всём не спеша разобраться. Для исследователей не секрет, что главной пружиной, приводившей в действие аварское племя с момента появления его представителей во дворце Юстиниана, являлась тюркская угроза. Давайте вспомним все этапы их пути по нашему континенту. В 558 году кочевники объявились на Кавказе и при помощи полководца Юстина, сына Германа, добрались до Константинополя. Здесь им пообещали земли по сию сторону Дуная и отправили воевать с ордами гуннов. В следующем году пришельцы покоряют всех кочевников Северного Кавказа, но отнюдь не остаются в регионе, а перемещаются в Причерноморье. Ещё через год они затевают кампанию против антов, а заодно, чтобы не мелочится, против хорватов, дулебов и северов. Но и в этих краях беглецы засиживаться не собираются. В 562 году они просят Юстиниана предоставить им обещанные земли. Василевс, как известно, обманул беглецов, закрыв им проход во Вторую Паннонию. Что происходит после этого? Авары вторгаются в Австразию, терпят там поражение и уговаривают Сигиберта заключить с ними мир. О чём же могли договариваться побеждённые с победителями? Кроме раздела сфер влияния обсуждать было решительно нечего. Но это означает, что кочевники претендовали на некие территории в Центре Европы. Им срочно был нужен запасной плацдарм на случай бегства из Скифии. Посмотрим, что происходит далее.

В ноябре-месяце 565 года в Константинополе умирает великий собиратель Римской империи Юстиниан, под конец жизни превратившийся в главное бедствие для собственных подданных. Поднимая без конца налоги, насаждая повсюду коррупцию, доносительство и религиозную нетерпимость, провоцируя бесчисленные бунты, он покинул сей Свет, по словам одного из летописцев, "после того, как наполнил мир ропотом и смутами". Поскольку детей у престарелого правителя не было, на престол с равным успехом могли претендовать два его племянника, оба Юстины. Один – сын знаменитого полководца Германа и сам удачливый стратег, был тем человеком, кто организовал первое посольство аваров в Константинополь, а после изобличил козни данных варваров, помешав им переправиться через Дунай. В момент смерти своего царственного дяди он с войском охранял северные рубежи Империи. Второй племянник был сыном сестры василевса Вигилации и к моменту кончины монарха занимал должность куропалата – начальника дворцовой стражи. Вдобавок он женился на энергичной и деятельной принцессе Софии, племяннице знаменитой императрицы Феодоры, что добавило ему веса в придворных кругах.

Как бы то не было, смерть самодержца удалось скрыть от всех ровно до того момента пока муж Софии, в присутствии кучки вельмож не был возведён в достоинство василевса. Прибывшему чуть позже с дунайского Лимеса тёзке, сыну Германа, новоиспечённый император Юстин Младший пообещал должность второго человека в государстве, титул официального наследника, и вскорости отправил его наместником в Египет. Там же, в городе некогда основанном Александром Великим, несчастного полководца, предварительно лишённого охраны, убили люди, подосланные из Константинополя. "И не прежде оставили свой гнев и насытились кипящей ненавистью царь и супруга его София, как увидели отрубленную голову Юстина и попрали ее ногами" – с горечью заметит летописец Евагрий. Историк даст новому монарху самую уничижительную характеристику: "Но по жизни своей он был беспорядочен: совершенно утопал в роскоши и постыдных удовольствиях; он был страстный любитель чужого имущества, так что все употреблял, как средство для беззаконной корысти, не боялся Бога даже в раздаче священных степеней (то есть церковных должностей), которые продавал кому случилось, открыто полагая предметом торговли. Будучи одержимым двумя пороками – наглостью и малодушием", далее в таком же духе. Слухи об отвратительном правлении нового василевса просочились и в земли франков. Григорий Турский пишет: "после того, как в городе Константинополе умер император Юстиниан, власть в империи получил Юстин – человек жадный, презиравший бедных и грабивший сенаторов. Он был так скуп, что приказал сделать железные сундуки, куда складывал целые таланты золотых".

Золотой солид императора Юстина II Младшего

По всей видимости, этот правитель был психически не вполне здоров. Ещё в начале своего правления он шокировал окружающих тем, что бродил по дворцу ночами, гавкая и мяукая, в гневе же мог выбросить из окна ценные предметы. Со временем недуг прогрессировал и владыка крупнейшей в мире державы, по словам летописца, "от необузданной гордости и надменности перешёл прямо к болезни сумасшествия и бешенству, и уже не понимал ничего, что происходило". Приход к власти невменяемого Юстина Младшего окончательно испортил византийско-аварские отношения. Данный монарх вообще оказался сторонником жесткого подхода к варварам, если точнее – он был просто одержим манией величия и считал недостойным императора выдачу даже весьма символических даров иноземцам, не говоря уже о денежных суммах. А ведь подобная практика при Юстиниане была фундаментом внешней политики Империи, постоянно приобретавшей себе такими выплатами "союзников" по ту сторону Лимеса.

Послушайте, что пишет Иоанн Эфесский о переговорах с аварами, случившимися сразу после восшествия на престол нового монарха: "Но император Юстин, как один из тех, которые были недовольны на то, что они (варвары) только берут и уносят из государственной казны, сказал им (аварам): "Вы ничего более не получите от государства, чтобы уйти, не принеся нам никакой пользы. От меня вы ничего не получите и уходите". Когда они (аварские послы) стали угрожать ему, он разгневался говоря: "Вы мёртвые псы, смеете угрожать ромейскому царству? Знайте, что я прикажу сбрить вам волосы, а затем сниму вам головы". После таких угроз триста посланников были схвачены и перевезены по ту сторону пролива, в Халкедон, где находились под стражей почти полгода. Только затем их отпустили на волю. В дальнейшем, как сообщает Менандр, "они примкнули к единоплеменникам и отправились в землю франков".

Хуже всего для кочевников в таком развороте событий было даже не глумление над дипломатами с угрозами их обесчестить, отрезав косы, и не отказ от выплат ежегодных премий. Нет, самым страшным для варваров стало то, что Византия установила прямые отношения с их смертельными врагами и заключила с теми военный союз. Как сообщает об этом Феофан Исповедник: "На востоке от Танаида (река Дон) живут турки, в древности называвшиеся массагетами. Персы на своем языке называют их кермихионами. Они отправили в то время к царю Юстину дары и посольство и просили его не принимать к себе аваров. Юстин принял дары, отправил взаимно к туркам подарки и отпустил их посланников. Когда потом пришли авары, прося о мире и о позволении поселиться в Паннонии, то Юстин не принял их предложения по причине данного туркам обещания и заключенного с ними договора".

Именно с восшествием на престол нового василевса складывается весьма необычный военно-политический блок Византийской империи и первого Тюркского каганата, направленный, прежде всего против Персии и аваров. Ромеи мечтали мечами далёких восточных кочевников опрокинуть своих давних недругов – иранцев. Их новоиспечённые союзники желали с помощью Империи добраться до дерзких беглецов. Поставьте себя на место пришельцев. Они лучше всех сознавали, что угрозы тюрков – отнюдь не слова на ветер. Как покажут последующие события, "сыновья волчицы" не скоро прекратят погоню: они вторгнутся в Скифию, подчинят себе алан и утигуров,  покорят поволжских гуннов. Преследователи, по всей видимости, форсируют Дон и временно займут причерноморские степи к Востоку от Днепра, поскольку затем смогут свободно проникать в Крым. Их движение на Запад вслед за аварами прекратиться лишь в 581 году снятием блокады с Херсонеса и будет вызвано отнюдь не военными поражениями, а внутренними распрями в Первом тюркском каганате.

Какую стратегию в этих условиях должны были выстроить степные беглецы и их царь, особенно после того, как они убедились, что Юстиниан не выполнит свои обязательства и не пропустит их за Дунай? Очевидно, что авары не собирались отсиживаться в Скифии, куда могли в любой момент вторгнуться их смертельные враги. Данная страна казалась им ловушкой, куда их заманили коварные византийцы, чтобы затем передать в руки кровожадных тюрков. Значит, во что бы то ни стало, им необходимо было и дальше отступать на Запад. Но Карпатские горы являли собой сплошную неприступную стену, а территории к Северу от них были заняты необъятным лесным массивом. Поселиться там кочевники не могли. Борьба с зелёным морем требует немалого времени, а как раз его в распоряжении беглецов и не имелось. Изыскания археологов показывают, что ближайшей из всех пригодных для житья территорий в эпоху Великого переселения народов являлась долина Эльбы. Значит, туда и должны были пробиваться пришельцы, стремившиеся скрыться от своих преследователей.

В гуннскую пору на берегах этой реки сохранялось некое население, которое историки подчас собирательно именуют эльбо-германцами. Эти люди не были выходцами из Готского царства, они представляли собой западную часть германского мира. Лидерами тут оказались лангобарды, прежде звавшиеся "винилами". Они-то и начали движение на Юг сразу после бегства гуннов. По словам их летописца Павла Диакона, "выйдя из Мауринги, лангобарды двинули в Голанду, где пребывали долгое время и затем как будто владели Антайбом, Бантайбом и Бургундайбом, что мы можем рассматривать как имена областей или каких-нибудь мест". Вот что думают по поводу передвижений данных германцев профессора Ригоберт Гюнтер и Александр Корсунский: "Вероятно, лангобарды шли вверх по Эльбе или между Эльбой и Одером на юго-восток, пересекли область Бранденбурга и Лаузиц, нередко прерывая свой путь. Бантайб как будто лежит в Богемии, где археологами обнаружены остатки материальной культуры конца V века, которую продолжала культура лангобардов в Паннонии, датируемая VI веком". Бургундайб, в свою очередь, скорее всего являлся прозвищем Силезии – области, где ранее обитали бургунды. Методом исключения Антайб, видимо, следует связать с нынешней германской землёй Саксония, лежащей на границе с чешской Богемией и непосредственно примыкающей к Силезии.

Горные массивы и исторические области Европы. Выделена предполагаемая страна лангобардов накануне их ухода на Юг

Наиболее густо, как показывают археологические раскопки, были заселены здесь неким германским населением богемские земли, а также территории к Западу от Средней Эльбы, в междуречье Эльбы и Заале. Напротив, Силезия и районы к Востоку от Эльбы почти лишились жителей в то время. В начале VI столетия (ориентировочно – в 508 году) лангобарды громят герулов и присоединяют их королевство, расположенное преимущественно в Моравии, к своей державе. После смерти остготского правителя Теодориха Великого в 526 году это племя переходит Дунай и захватывает римские крепости в Норике по другому берегу великой реки. Наконец, в 546-547 годах лангобарды, по договору с Византией, занимают большую часть Паннонии, за исключением "Сирмийского острова", принадлежавшего тогда гепидам.

По мере движения лангобардов на Юг, внутрь Карпатской котловины, вероятно, поэтапно освобождались ранее занятые ими владения в Саксонии, Богемии и Силезии, в летописных "Антайбе, Бантайбе и Бургундайбе". Можно предположить, что сначала германцы оставили Силезию и Саксонию, а Богемию, как более ценную часть своей прежней державы они покинули не ранее середины VI века, только после окончательного ухода в Паннонию. Неясно, продолжали ли они удерживать за собой долину Моравы, или окончательно переправились на другую сторону Дуная. Но если данные края и освободились, то в самую последнюю очередь. С уходом лангобардов в Центре нашего континента образовался своего рода вакуум – появилось значительное количество бесхозных, но при том вполне благоустроенных территорий. Кому могла отойти оставленная германцами страна? Известно, что в первой половине VI столетия в данном регионе резко усилились тюринги, попытавшиеся создать тут собственное царство и даже вступившие в борьбу с франками за гегемонию над этой частью нашего континента.

Тюрингия 5-6 века, возникшая на освободившихся землях

Будущим хозяевам Западной Европы, впрочем, при помощи соседних саксов, удалось с дерзкими выскочками справиться. В 534 году король тюрингов был убит и его владения преимущественно вошли в состав Австразии. Трудно сказать, где именно проходила граница царства лангобардов и державы франков, но, вероятнее всего, области, оставляемые одними, тут же переходили в руки других. Возделанная земля в самом сердце нашего континента была слишком ценной, чтобы долго пребывать без владельцев. В любом случае оба берега Средней Эльбы и значительная часть Богемии однозначно отходят от лангобардов сначала тюрингам, а после разгрома последних попадают под покровительство  франков.

Западная Европа в конце 5 - начале 6 века. Обратите внимание на местоположение королевства тюрингов на Средней Эльбе

Поэтому, когда здесь объявились беглецы с Востока, считалось, что они вторглись уже во владения последних. При этом летописцы прямо указывают, что сам конфликт случился на территории древней Тюрингии, однозначно на берегах реки Эльбы. Скорее всего, речь идёт о нынешней Саксонии и о проникновении кочевников в междуречье Эльбы и Заале. Первый набег, надо полагать, случился сразу после отказа Юстиниана предоставить аварам земли по другую сторону Дуная. Стороннему наблюдателю может показаться, что степняки как-то странно вели эту войну. Совершили вылазку небольшими силами, основная армия их в это время занималась покорением антов, хорватов, дулебов и северов. После поражения тут же поспешили заключить мирный договор. Затем, через четыре года сами его нарушили. Резонный вопрос – что же здесь на самом деле происходило? Мы отдаём себе в отчёт, что пришельцы хотели убраться подальше к Западу от ужасных тюрков. Но к чему все эти дёрганья? Навалились бы разом на франкское войско ещё в 562 году, глядишь и отвоевали бы для себя место под солнцем намного раньше.

На самом деле так могут рассуждать лишь люди, ничего не сведущие в военных стратегиях раннего Средневековья. Ни одна армия, тем более состоящая преимущественно из кавалерии, не способна решать боевые задачи, будучи заброшенной за сотни и тысячи километров от своих основных баз. Авары к этому времени безусловно господствовали на равнинах Скифии. Но с долиной Эльбы те края разделяли безлюдные пространства нынешней Польши, густо заросшие лесом. Даже перекинуть значительное войско с территории Галиции или Волыни на Эльбу было тогда проблематично. Не говоря уже о том, что любой армии необходимо место для отдыха, перегруппировки сил, лечения раненых, нужны припасы, корм для лошадей, кузнецы, ремонтирующие оружие и доспехи. Как всё это хозяйство тащить по горным тропкам или через лесные массивы, а главное, где его размещать, чтобы оно не попало в руки врагов? Вот почему захват земель в центре Европы сходу, без подготовки, был для любых завоевателей непосильной задачей. Но, похоже, авары таковую перед собой поначалу и не ставили.

Вторжение ограниченным контингентом в 562 году имело целью всего лишь продемонстрировать франкам серьёзность намерений пришельцев и заставить хозяев Западной Европы сесть за стол переговоров с ними. Потерпев запланированное поражение, степняки заключили договор, по которому им отошли, вероятнее всего, те наделы, на которые ни тюринги, ни франки всерьёз никогда не претендовали. Это могли быть земли к Востоку от Эльбы, в худшем для кочевников случае – территории давно заброшенной всеми Силезии. Степнякам нужен был хотя бы краешек относительно благоустроенной земли, чтобы зацепиться за него своим острым когтем. Договор, видимо, предоставил кочевникам некий небольшой по размерам плацдарм по ту сторону сплошного зелёного моря. Кроме того, он дал агрессорам передышку сроком в четыре года, которой они, несомненно, воспользовались по полной программе. Ибо пока франки пребывали в благодушном заблуждении по поводу того, что навсегда пресекли поползновения "гуннов" на Запад, кочевники неустанно покоряли земледельцев Скифии, обращая тех в своих рабов, руками которых рубился тракт, соединивший Восточную и Центральную Европу, расчищались от леса участки земли в захваченной зоне, там возводились поселения, распахивались поля, строились амбары, кузни и литейные печи. Авары лихорадочно создавали здесь базу для будущей войны с франками. К тому моменту когда они убедились, что Юстин для них ничуть не лучше Юстиниана, всё уже было подготовлено к началу новой кампании, которую пришельцы неожиданно для всех блестяще выигрывают. Впрочем, мы с вами догадываемся, что степняки сумели перебросить свои основные силы в Тюрингию только потому, что им было где их разместить. Без опорной области в непосредственной близости к долине Эльбы победить могущественных франков не представлялось возможным.