Игорь Коломийцев.   В когтях Грифона

Глава двадцать третья. Ромул и склавины (продолжение)

– Вероятно, вы правы, друг мой. Следует, однако, помнить, что отнюдь не все части Дакии отошли гепидам сразу после их победы над гуннами. Первоначально, новые владыки варварского мира расположились в глубинах Трансильвании, по верхнему течению Тисы и в долинах Сомеша и Муреша. Чуть позже они освоили Среднее Потисье. В Банате, то есть, в зоне,  непосредственно прилегающей к Дунаю, они объявились уже после того, как Карпатскую котловину оставили герулы, где-то около 512 года. Что касается Сирмийского острова и Олтении, то эти земли и вовсе стали гепидскими лишь когда Византийская империя увязла в войне с остготами в Италии, а значит, не ранее середины 30-х годов VI столетия. Вот и получается, что далеко не все подданные Гепидского царства уверенно могли отнести себя к господствующему этносу. Вспомните, Уотсон, местоположение племён ипотештинской культуры. Они ведь занимали не только Молдову и Мунтению, но и Олтению, юго-восток Трансильвании и немалую часть Баната. Это означает, что после бегства гуннов значительное число склавинов проживало на тех землях, что чуть позже войдут в состав Гепидской державы. Эти люди наверняка находились в состоянии "этнической двусмысленности". Они полагали себя и склавинами, и гепидами одновременно. Точно также разрывались между двумя идентичностями – римской и восточногерманской – обитатели Сирмийского острова. Что касается внутренних областей Дакии, то там действительно процесс сложения единого этноса зашёл намного глубже. Бывшие фракийцы, сарматы, кельты и римляне считали себя "гепидами" наравне с выходцами из Готского царства.

– Если я правильно вас понял, Шерлок, то после падения власти восточных германцев в Гепидии должна была сложиться непростая ситуация. Когда числиться гепидом стало не престижно, за прежнее имя держались лишь те, кто ранее находился поближе к ядру данной цивилизации. Остальные обитатели пост-гепидского пространства скорее всего пребывали в поисках иной идентичности.

– Совершенно верно, друг мой. Послушайте, что пишет по схожему поводу американский историк и политолог Эдвард Люттвак, исследователь Византии: "Как совместный успех создаёт нацию, так неудача её разрушает. При этом группы, выходящие из её состава, либо возвращаются к прежнему самоотождествлению, либо принимают новое, как правило, они присоединяются к более успешным нациям, выходящим на историческую арену. Так, уже в наше время семьи разного происхождения, жившие в Советском Союзе, относили себя к русским, которые были преобладающей национальностью в этой, казалось бы, вечной империи. Но при первых признаках упадка они стали возвращаться к своему прежнему этническому отождествлению, причём ещё до того, как страна действительно распалась".

– Иначе говоря, значительная часть гепидских подданных, как только могущество германских царей ушло в прошлое, получили возможность обернуться "ромеями", "склавинами", "языгами", "вандалами" и прочими уже почти подзабытыми на этой территории племенами?

– Не сбрасывайте со счетов, Уотсон, и то обстоятельство, что многие из обитателей Гепидии почти тотчас были выселены из привычных им мест обитания. Причём, как уверяют нас археологи, добрая половина этих людей оказалась переброшена в Паннонию. Но летописи ничего не ведают о паннонских гепидах. А это означает, что сменив страну, переселенцы тут же лишились старого племенного имени. По сути, они полностью потеряли прежние этнические ориентиры. Вот и получается, что большая часть населения Карпатской котловины во второй половине VI века была представлена не обычными этносами, а населением, утратившим свою идентичность и находящимся по этому вопросу в подвешенном состоянии. Мы назвали их пост-лангобардами и пост-гепидами, поскольку не знаем, кем они себя считали в тот исторический момент. 

– Знаете, Холмс, что мне представляется самым забавным в нашем поиске народа-невидимки? Когда мы только начинали своё расследование, летописные склавины казались мне особым человеческим родом, почти инопланетянами. Без оружия, без украшений, фактически без одежды, живущие в тёмных норах – эти люди мнились дикарями, явившимися откуда-то с края Земли. Теперь же выходит, что вполне цивилизованные гепиды и отсталые во всех отношениях склавины – это две стороны одной и той же медали. Причём, есть и такое население, например, жители Олтении, которых сразу и не разберёшь, куда зачислять – то ли к первым, то ли – ко вторым. В любом случае, все обитатели земель к Северу от Дуная оказались бывшими подданными империи Аттилы. Только "гепиды" – выходцы из ядра степной державы, а "склавины" населяли её периферию. Вот и вся разница!

– Вообще-то ещё до прихода гуннов внутреннюю Карпатскую котловину и внешние склоны данных гор занимали разные племена. В первом случае: языги, вандалы, даки и визиготы, во втором – кроме последних ещё и роксаланы, геты, бастарны. Этносы родственные друг другу, но всё же не совсем одинаковые. Но в главном вы правы, Уотсон: основные различия сложились уже в гуннскую эпоху. Ставка Аттилы находилась где-то в районе Тисы. Туда, поближе к всесильному степному императору, устремлялись лучшие из лучших – германские и сарматские вожди со своими воинственными соплеменниками. Для обслуживания гуннской столицы сотнями тысяч пригоняли умелых римских мастеров. Словом, там собрался цвет варварского мира. С внешней стороны Карпатских гор всё было намного проще. Тут кочевали зависимые от гуннов сателлиты-степняки и располагались невольничьи центры, где трудилось собранное с разных мест население Восточной Европы. Ни пышных царских дворов, ни элитных войск, ни опытных умельцев в этой зоне по определению не было. Когда сыновей Аттилы изгнали из Карпатской котловины, они некоторое время пытались удержаться на берегах Днестра и Днепра. Но потерпев и здесь ряд чувствительных поражений, кочевники отправились ещё далее на Восток – к берегам Волги, на Северный Кавказ или даже в Приаралье. Разумеется, вместе с гуннами ушли и верные им германские и сарматские воины, уведены были и последние из местных мастеров. Восточная Европа окончательно погрузилась в пучину отсталости и дикости.

– По вашему, Холмс, главная причина необычного облика склавинов – это отсутствие у них элиты и ремесленной прослойки?

– Жизнь без вождей, профессиональных воинов и квалифицированных ремесленников – это общая участь всего населения Скифии после ухода гуннов. Так, собственно говоря, появились на Свет те, кого мы назвали "горшечными племенами". Что касается конкретно склавинов, то достаточно лишь мельком взглянуть на карту расположения ипотешти-кындешской культуры, чтобы понять: эти люди обязаны своим происхождением Карпатским горам, они теснейшим образом связаны с данным хребтом. Перед нами, Уотсон, в первую очередь потомки тех, кто в гуннскую эпоху прятался в теснинах и ущельях, кто не признал над собой власть пришлых кочевников. Разумеется, подобный образ жизни ведёт к ещё большему одичанию. Кто мог скрываться в горах, как не разбойники и головорезы? Когда сыновья Аттилы вместе с верным им народом оставили придунайскую низменность, потомки непокорных душегубов спустились с гор в речные долины. Но от привычек прошлого так легко не избавиться, поэтому при первой же возможности эти люди вернулись к прежнему способу существования. Только теперь они стали нападать не на путешественников, пытающихся преодолеть Карпаты, а на византийцев по другую сторону Дуная. Так к Северу от Истра возникло настоящее разбойничье гнездо, эдакая Тортуга раннего Средневековья. Грабёж греческих провинций был настолько доходным промыслом, что в определённые периоды он становился основным занятием местного населения.

– Вы полагаете, Холмс, что склавины – это разбойничье сообщество, обосновавшееся на северных рубежах Византийской империи, паразитирующее на богатствах данной державы? Вы видите в них аналог пиратов Карибского моря, но только сухопутных и действующих в другую эпоху?

– По крайней мере именно так эти люди воспринимались своими южными соседями. Ведь что такое склавины с точки зрения греков? Безродные дикари, лишённые государства и правителей, плохо одетые, не умеющие сражаться по правилам военного искусства, которые, тем не менее, почти постоянно рыщут по Балканам в поисках пленников и добычи. Чем они, по-вашему, принципиально отличаются от классических грабителей или карибских корсаров? Хочу заметить, что когда с приходом аваров к Северу от Дуная были ликвидированы два германских царства: Лангобардия и Гепидия, тамошнее население, по логике греков, тоже подверглось "склавинизации". Бывшие подданные этих государств смешивались между собой, разбавлялись пригнанными сюда склавинами, антами, дулебами и хорватами, теряли прежнюю идентичность. Они, подобно своим восточным соседям, не прочь были при случае обнести византийские провинции. Поставьте себя на место константинопольского полководца или даже простого греческого крестьянина. Как вы теперь сможете отличить варвара, приходящего с внешней стороны Карпатских гор, от его собрата из внутренней котловины? И не проще ли будет вам в этом случае называть их всех одним именем?