Игорь Коломийцев.   В когтях Грифона

Глава двадцать четвертая. Народ или ярлык?

– На данный момент у нас с вами, Шерлок, есть, по крайней мере, три версии, объясняющие широкое распространение "склавинов" по просторам Восточной Европы. Первая, на которой настаивает подавляющее большинство современных славистов, предполагает, что мы имеем дело со слегка искажённым самоназванием выходцев из недр пражской (праго-корчакской) культуры. В последующем эти люди потеснили всех своих соседей и расселились повсюду от Балтики до Эгеиды. Смягчённый вариант той же самой гипотезы предполагает, что ядром необычного феномена выступил целый букет "горшечных" сообществ Восточной Европы: пражане, пеньковцы и колочинцы, вместе взятые. Несомненно, от указанных древностей нетрудно протянуть нить к более поздним, достоверно славянским народам. Смущает, однако, то обстоятельство, как далеко от рубежей Византийской империи располагались области обитания "потенциальных предков". Многие из этих племён не могли быть знакомы грекам. А ведь почти всё, что нам известно о склавинах, мы почерпнули со страниц ромейских хроник.

Три археологических культуры: Праго-корчак, Пеньковка и Колочин, как исток славянского мира

Лично мне, впрочем, наиболее простой и логичной представляется другая догадка – византийцы окрестили "склавинами" население ипотешти-кындешской культуры. Эти люди жили непосредственно на границах с державой ромеев, и были прекрасно знакомы последним, как отъявленные грабители, частенько опустошавшие балканские провинции. В дальнейшем разбойники с берегов Истра распространились повсюду и, соответственно, вместе с ними заветное имя расползлось по всему континенту. Наконец, имеется третья версия, которой отдаёте предпочтение вы, Холмс. Разговор идёт о так называемом "скольжении этнонимов". Вам, как и мне, очевидно, что изначально греки звали "склавинами" смешанное по своему происхождению население Валахии и Молдовы. Но вы при этом полагаете, что чуть позже византийцы перенесли привычное им прозвище северных грабителей на огромное множество восточноевропейских варваров, в том числе ранее никак не связанных с придунайскими аборигенами. По-вашему, данный этноним средневековыми летописцами использовался в таком же широком значении, как у античных авторов применялись имена "скифов", "сарматов" или "готов". То есть, перед нами термин, полностью утративший конкретную этническую окраску.

– Совершенно верно, Уотсон. Должен отметить, вам удалось предельно точно изложить мои взгляды.

– Но если мнения решительно разделились, как нам установить истину и разрешить принципиальный спор?

– Элементарно, Уотсон. Мы изучили основные исторические вехи для Востока Европы в промежутке между походом Баяна I в нижнедунайские земли и поражением его преемника под стенами Константинополя в 626 году. Летописцев, писавших об этом периоде, можно пересчитать по пальцам двух рук. "Склавины" на страницах их сочинений тоже появляются не так уж часто. Я предлагаю вам, Уотсон, разобрать каждое из таких упоминаний на предмет того, о каком народе в реальности могла идти там речь. Думаю, после такого тщательного разбора отпадут любые вопросы.

– Извольте, Холмс. Принимаю ваш вызов. Уверен, что большинство средневековых склавинов является выходцами из ареала ипотештинской культуры.

– Боюсь, что с точки зрения науки демографии такой разворот решительно невозможен!

– Но отчего, Шерлок?!

– Я взываю к вашему здравому смыслу, Уотсон. Как вам кажется, коллега, сколько изначальных склавинов могло проживать на территории Валахии и Молдовы?

– Честно говоря, никогда не задумывался над этим вопросом.

– Учёные считают, что на рубеже VI-VII столетий наш континент приютил приблизительно 25 миллионов человек. Однако, вне всякого сомнения, большая часть этих людей населяла южные страны, с их благоустроенными городами и ухоженной сельской округой, наследством цветущей античной цивилизации, но вовсе не лесные и болотистые дебри неприветливого европейского Севера. Надеюсь, с этим положением вы спорить не станете?

– Согласен с вами. Это вполне очевидно.

Европа к середине 6 века

– Балканы, с учётом полумиллионного Константинополя, в это время вмещали в себя около 4 миллионов жителей. В Италии жило примерно 5 миллионов. Не менее 3 миллионов должно было обитать на территории Пиренейского полуострова, и  до 5 миллионов в той зоне, которую контролировали франки. Таким образом, на вторую половину континента пришлось народа поменьше, от силы 10 миллионов. Учтите, доктор, сюда входят довольно обширные области: Британские острова, низовья Эльбы, Скандинавия, Среднее Подунавье, Прибалтика и тот регион, что мы прозвали Скифией – необъятные просторы к Северу от Чёрного моря. Признаем также, что эти края не были заселены равномерно. На Висле, к примеру, совсем не найдено следов человеческого жилья, а внутри Карпатской котловины, напротив, сохранялись даже римские города, в том числе, такие знаменитые, как Сирмий. Учитывая, что значительная часть Среднего Подунавья некогда принадлежала Империи, что в гуннскую эпоху именно сюда направлялись основные миграционные потоки варваров, согласимся с тем, что население двух тамошних царств  – Гепидии и Лангобардии – никак не могло в совокупности дать меньше 3 миллионов человек. Условно будем считать по полтора миллиона на каждое из германских государств. Имейте в виду, доктор, я называю самые минимальные цифры, в реальности людей здесь могло быть и больше.

– Но, Холмс, не забывайте, что гепиды потерпели серьёзное военное поражение, многие из них были убиты или обращены в рабство, а их победители – лангобарды, в свою очередь, вскорости оставили Среднее Подунавье ради Северной Италии.

– Спасибо, что напомнили, Уотсон. Сделаем необходимые поправки. Предположим, что Лангобардию покинуло две трети её жителей, потери гепидов в кровопролитной войне с соседями примем за десять процентов. Поверьте, это гигантские цифры, в данном случае я, напротив, считаю по максимуму. Итого, после всех демографических вычетов внутри Карпатской котловины должно было остаться порядка 1 миллиона 850 тысяч жителей. Поскольку наши данные весьма приблизительны, согласимся с тем, что там сохранилось от полутора до двух миллионов человек. Теперь вернёмся к склавинам. Как вы считаете, доктор, сколько людей проживало в области распространения ипотешти-кындешской культуры?

– Честно говоря, затрудняюсь с оценкой. Быть может, около миллиона?

– Сомневаюсь, что такое количество народа смогло бы прокормиться на территории раннесредневековых Валахии и Молдовы. Не забудьте, Уотсон, какую характеристику дал данной области Иордан: "место городов занимают у них болота и леса". В свою очередь Прокопий обратил внимание на следующие особенности быта аборигенов: "живут они в жалких хижинах, располагаясь далеко друг от друга и каждый меняя насколько можно часто место поселения". С его же слов, склавины и анты "жили, занимая страну спораден (что значит – рассеяно). Потому-то им и земли надо занимать много". Действительно, археологи замечают, что поселки "горшечных" племён по размерам намного уступают деревням гепидов и лангобардов, и располагаются они не так кучно, как селения тех же дунайских германцев. Получается, что склавины и прочие их собратья из Скифии, обладая обширной территорией, были не так многочисленны, как их соседи. Сравнив область ипотештинцев с прочими варварскими землями, учтя их образ жизни, приходим к выводу, что изначального склавинского населения никак не могло быть больше полумиллиона. Причём в этом случае я называю самую верхнюю цифру. А теперь объясните мне, Уотсон, по каким демографическим законам потомки сего не слишком значительного племени должны были вытеснить правнуков германцев из внутренней Карпатской котловины и сменить наследников ромеев на просторах Балканского полуострова?

Археологическая ситуация во второй половине 6 - начале 7 века на территории современной Румынии. Оцените плотность поселений во внутренней части Трансильвании, с той, что имелась по внешним склонам Карпатских гор

– Погодите, Шерлок! Менандр сообщает нам, что в масштабном набеге склавинов на византийские земли 576-578 годов, том самом, что заставил греков обратиться за помощью к Баяну, приняло участие "около ста тысяч" варваров. Разве это не доказательство того, что придунайских аборигенов могло быть намного больше?

– Ни в малейшей степени. Во-первых, у отсталых племён практически каждый физически здоровый мужчина был воином. Историки полагают, что такие народы могли выставить армию размером в одну четвёртую - одну пятую от всего населения. Несложный подсчёт даёт все те же 400-500 тысяч человек, если прямо отталкиваться от численности грабителей, обрушившихся на Балканы. Во-вторых, не мешает вспомнить ситуацию, сложившуюся вокруг данного набега. Начнём с того, что двадцать лет до этого придунайские аборигены были лишены возможности заниматься традиционным промыслом – разорять византийские земли. Гепиды стали союзниками Империи и свято блюли её интересы. Когда совместными усилиями лангобардов и авар царство восточных германцев оказалось разгромлено, для склавинов, наконец, открылся долгожданный проход на Юг. Вполне можно ожидать, что при подобных обстоятельствах участие в набеге приняли почти все, кто мог носить оружие. Вдобавок, склавинская область тогда оставалась единственной страной в Скифии, ещё не разорённой аварами. Скорее всего, именно туда хлынули беженцы из тех краёв, где кочевники уже побывали. Да и родственное население Олтении и Баната, ранее подчинявшееся гепидам, в тот момент, вероятно, примкнуло к склавинам. На короткий период численность ипотештинцев достигла своего пика. Но, как видите, всё, что смогли эти люди выставить в самых благоприятных для себя обстоятельствах – это сто тысяч плохо вооружённых грабителей.

– Вы, Шерлок, как я понял, твёрдо убеждены в немногочисленности "горшечных" племён, обитавших по другую сторону Карпатских гор. Но что мешало им размножиться хотя бы до тех размеров, которыми отличались подданные германских царств Среднего Подунавья?

– Железо, Уотсон, банальное железо.   

– Вы изъясняетесь сплошными загадками, Холмс. Какая может быть связь между металлом, который, кстати, склавинам и антам был прекрасно известен, и малочисленностью восточноевропейцев?

– Самая прямая. Скажите, друг мой, как вам кажется, отчего эти варвары селились далеко друг от друга и всё время меняли места своего проживания? Почему им, как свидетельствует о том Прокопий, постоянно требовалось земли больше, чем иным народам?

– В начале нашего расследования мы уже ломали головы над этим вопросом. Вероятно, всё дело в том, что "горшечные" племена занимались подсечно-огневым земледелием. Им приходилось постоянно бороться с лесными зарослями, вырубая деревья и сжигая сушняк. Какое-то время земля, удобренная золой, давала неплохой урожай, затем она оскудевала и пахарям приходилось перебираться на новое место.

– На самом деле, это только часть правды. Подсечное земледелие далеко не всегда превращает народ, им занимающийся, в постоянно кочующих по планете бродяг. Ничего подобного. Есть множество примеров обратного. Ранние германцы в Центральной Европе точно также активно вырубали и сжигали окружающие их леса. Однако, тамошние посёлки при том веками стояли на одних и тех же местах. Истощалось одно поле, земледельцы расчищали следующее, рядом. Им и в голову не приходило оставить своё жильё по причине скудости урожая. К тому же брошенные нивы тут же становились лугами и выпасами, посему вскоре восстанавливали утраченное плодородие. Таким образом, борьба человека с лесом в центральной части нашего континента приводила к тому, что дремучих чащоб здесь становилось с каждым веком всё меньше, а лугов, полей и садов – всё больше. Вы можете мне возразить, указав, что на Востоке Европы лесные дебри всегда оказывались гуще и бороться с ними было сложнее. Но этот вывод справедлив далеко не для всех эпох. В конце концов, восточные германцы: остготы, гепиды, визиготы в IV столетии располагались именно там, где в начале VI века объявились склавины и анты. Тем не менее, никто из летописцев не сообщал о "рассеянном" проживании прежних хозяев Скифии или о том, что им для жизни надо больше земли, чем остальным народам. Если вы взгляните на археологические памятники готского периода, Уотсон, то убедитесь, что эти люди густо и плотно заселили всё Поднепровье и Поднестровье. Их деревни располагались рядом друг с другом, занимая любые пригодные для пахоты угодья. Совсем иначе обстояло дело с посёлками склавинов, антов, хорватов и дулебов. "Горшечные" племена предпочитали жаться поближе к речным поймам и держать меж собой внушительную дистанцию. Их совсем не интересовали тучные чернозёмы междуречий, так привлекавшие готское население. Иначе говоря, ипотештинцы, пеньковцы и пражане использовали в лучшем случае одну десятую тех земель, что освоили их предшественники.

– Ничего удивительного. Ведь готы пахали при помощи пары могучих волов, а славяне запрягали слабосильных лошадок. Те, конечно, не могли поднять целину, и тянули соху лишь по лёгким почвам – песчаникам или зольникам.

– Если склавины и анты проживали в тех же областях, что и готские пахари, кто же мешал им разводить быков и волов, словом, заниматься земледелием по примеру восточных германцев? В реальности, Уотсон, всё упиралось не в различие в стаде домашних животных – препятствием для развития хлебопашества оказывалось катастрофическое падение уровня металлургии. Мы с вами уже говорили о том, какой трагедией обернулось для Востока Европы исчезновение ремесленников после бегства из региона гуннов. Но всё же историки, похоже, не до конца отдают себе отчёт в масштабах данного упадка. Археологи говорят о том, что железо, выплавляемое "горшечными" племенами, было отвратительного качества, мягкое, с большим количеством шлаков, немногим превосходящее обычную крицу. А теперь расскажите мне, Уотсон, как из такого материала можно выковать топор или сделать сошник, чтобы рубить лес или вздымать тугой пласт почвы?

– Но ведь некоторое количество топоров исследователи всё же выявили в археологических слоях тех народов, которые мы с вами отнесли к "горшечным".

– Это так. Но если вы не забыли, Уотсон, львиная доля их обнаружилась в Карпатах, то есть в регионе, пограничном с Гепидским царством. Вполне вероятно, что туда они попали непосредственно от восточногерманских соседей, металлургия которых находилась на высоком уровне. Если же мы возьмём область распространения пеньковцев, то обнаружим, что в стране антов обычные топоры оказываются великой редкостью, а на Волыни и на Припяти, где жили дулебы, они и вовсе ни разу не встретились археологам. Друг мой, чтобы искоренить вековые дубравы необходимо железо самого отменного качества, а его у аборигенов Скифии как раз и не оказалось. А те изделия, что тут встречались, позволяли бороться в лучшем случае с кустарником и молодой порослью. Меж тем, доктор, нам с вами хорошо известно, что в древности как только человек переставал противодействовать лесам, те подымались повсюду. Можно не сомневаться в том, что бывшее Готское царство после ухода основной массы населения стало быстро превращаться в дебри. Лишённые качественного металла племена не могли остановить разлив зелёного моря. Поэтому они приспособились жить среди чащ и болот, используя небольшие участки речных пойм, заливаемых в половодье, где по определению не росли вековые деревья. Вырубив по берегам кустарник и свежие побеги, эти люди быстро истощали узкие пахотные участки и вскоре перебирались по той же реке на новое место жительства. Поскольку такие скудные поля не могли накормить их досыта, для аборигенов Восточной Европы было важно, чтобы рядом с их селениями водился зверь, ловилась рыба, встречались грибы, орехи и ягоды, имелись луга, где можно пасти скотину. Эти племена, Уотсон, не были земледельцами в привычном нам виде, скорее, они вели комплексное хозяйство, выживая всеми возможными способами. Как только пустели окрестные леса и падал улов в прилегающих речных заводях, они собирали свой нехитрый скарб и отправлялись в поисках счастья далее. При таком образе жизни "горшечники" в принципе не могли быть многочисленны. Вот почему я полагаю, что население Скифии, несмотря на обширность данных краёв, в целом, включая склавинов, не превышало и пары миллионов.

– Вы хотите сказать, что в совокупности склавинов, антов, хорватов, дулебов и северов было немногим больше, чем обитателей Карпатской котловины, после ухода оттуда лангобардов, и примерно вдвое меньше, чем жителей Балканского полуострова?

– Совершенно верно, коллега. Численность того или иного племени в раннем Средневековье жестко сдерживалась наличием подходящих для его жизни угодий. Нет земли – не будет и людей. Причём учитывать надо далеко не всю территорию региона, а лишь участки, пригодные для пахоты. Таковых на Востоке Европы в это время оставалось немного. Поэтому, прикидывая размеры областей и их природно-климатические условия, осмелюсь предположить, что антов-пеньковцев в тот период было около полумиллиона. Количество их соседей – хорватов – оцениваю приблизительно в 400 тысяч. Несколько меньше, по 300 тысяч, было дулебов и северов, чьи наделы лежали ещё ближе к зоне сплошных лесов. Как видите, Уотсон, Скифия отнюдь не кишела излишками народонаселения. Это был весьма скромный регион в отношении численности его обитателей. Когда современные историки пытаются представить пражскую культуру в качестве некого этнического вулкана, ставшего истоком славянского моря, они совершенно не задумываются над тем, насколько неправдоподобно выглядит данная версия с точки зрения науки демографии.

– Шерлок, а вы не забыли, что значительная часть восточноевропейцев оказалась принудительно переселена пришлыми кочевниками в Богемию?

– Не только в Богемию, коллега. Как нам известно, выходцы из Скифии в это время очутились также на землях Моравии, в бассейне словацких рек Ваг и Грон, в верховьях Тисы и у истоков Олта. По моим прикидкам, по меньшей мере, третья часть аборигенов Поднепровья и Поднестровья отправилась в тот период на Запад. В абсолютных цифрах это будет около полумиллиона человек. Однако, имейте ввиду, Уотсон, говорить о запустении Восточной Европы не приходится. По крайней мере, археологи данный факт не фиксируют.

– Но как же так, Холмс? По вашим расчётам из полутора миллионов антов, хорватов, дулебов и северов почти треть была угнана в чужие края, и при этом вы утверждаете, что на населении региона урон практически не сказался. Как такое возможно?

– Во-первых, не следует думать, что это был единовременный акт. Первые поселенцы потянулись к Эльбе сразу после 561 года, когда аварские кочевники заключили мир с Сигибертом, пусть и на не очень выгодных для себя условиях. Только через пять лет, в 566 году, Баян разбивает франков, подписывает новый договор и получает в своё распоряжение уже всю Богемию с прилегающими землями. Миграционный поток, разумеется, усилился. Ещё через два года авары громят гепидов и провожают в Италию лангобардов. Кочевникам досталась вся Карпатская котловина. Колонизация достигает своего максимума. Но уже в 581 году заканчивается преследование авар со стороны тюрков и беглецы могли резко сбавить обороты. Иначе говоря, масштабное переселение обитателей Скифии на Запад само по себе растянулось на двадцать лет, время, в течении которого обычно вырастает новое поколение. Надо понимать, что численность населения той или иной раннесредневековой страны прямо определялась лишь наличием там пахотных земель. Это как заживающие раны у бездомной собаки. Будут кости – отрастёт и мясо. Полагаю, половину ущерба восточноевропейцы компенсировали простым приростом населения уже по ходу самой миграции, ещё через двадцать лет, к рубежу веков, они полностью восстановили свою прежнюю численность.

– Но если исходить из вашей логики, Холмс, то получится, что и внутри Карпатской котловины население вскоре должно было увеличиться, как минимум, до трёх миллионов человек.

– Вполне правдоподобная цифра, Уотсон. Только положение дел на Среднем Дунае было несколько иным, чем на землях к Востоку от Карпат. Здесь благодаря деятельности человека ещё в рамках Гепидского царства оказались расчищены от лесов огромные куски Дакии, например, всё Левобережье Тисы. В целом ряде районов Паннонии со времён Римской империи сохранялись города, дороги и благоустроенная сельская округа. Словом, пахотной земли тут хватало с избытком. Да и климат внутри Карпатской котловины, ограждённой короной высоких гор, был помягче, чем на просторах Скифии. Приход авар и уход лангобардов полностью перекроили физиономию данного региона. Центральную часть венгерской равнины: знаменитое поле Асфельд и Левобережье Тисы заняли пришлые кочевые племена. Степняки как будто раздвинули прежних аборигенов в обе стороны сразу, часть из них оказалась в Паннонии, другая – на трансильванском плато. Одновременно в регион потянулся переселенческий поток из Скифии. Мигранты занимали и осваивали ранее заброшенные местности на Севере котловины, в частности, долины рек Ваг и Горн, верховья Тисы и прочие неудобья.

– Но как эти люди смогли выжить в заросших лесом краях?

– Отныне это уже не было для них проблемой, поскольку железным инструментом переселенцев снабжали их новые хозяева – авары. А у тех, как мы знаем, с металлургией был полный порядок. Вдобавок в распоряжении кочевников отныне имелись ещё и многочисленные дакийские и паннонские ремесленники. Думаю, что при таких раскладах население Карпатской котловины быстро превысило прежние 3 миллиона. Хотя точные цифры вам вряд ли кто назовёт.

– Такое впечатление, что беглые авары и "горшечные" племена были буквально созданы друг для друга! У одних имелось множество неосвоенной земли, но отсутствовала твёрдая власть, кроме того, им катастрофически не хватало железных инструментов. Вторые, напротив, представляли собой закованных в металл элитных всадников, лишённых родины и подданных. Они просто идеально восполняли взаимные недостатки. Неудивительно, что население Аварского каганата стало расти, как на дрожжах. Теперь понятно, откуда взялся тот миграционный поток, что вытеснил византийцев с их исконных владений!

– Относительно того, насколько мощным был данный натиск, мнения учёных решительно разделились. Одни слависты, отстаивают идею о том, что их предки полностью заменили собой прежних обитателей балканского полуострова, по крайней мере, на его Севере. Другие, напротив, полагают, что переселенцев было не так уж много. Хорошо знакомый нам американский историк Флорин Курта, к примеру, считает, что склавинские мигранты "были изолированными анклавами в различных районах Балкан, к тому же испытывавшими серьёзный демографический спад в VII веке".

Расселение славян 7-8 веков на Балканах по П. Барфорду

– Вы хотите сказать, что здесь не существовало сплошного склавинского моря от Дуная до Пелопонесса, как это подчас изображают на исторических картах? Напротив, островки пришлого населения чередовались тут с землями, на которых сохранялись этнические ромеи?

– На сегодняшний день у историков нет сомнений в том, что какая-то часть греческих городов пережила нашествие варваров. Византийское население там благополучно уцелело вплоть до IX-X столетий, когда пробил час имперского возрождения и Константинополь принялся активно возвращать свои прежние владения в Европе. Споры идут относительно того, насколько глубоко оказалось "славянизирована" сельская округа. Кто-то считает, что имело место не столько смена населения, сколь варваризация прежних обитателей здешних мест, другие исследователи отстаивают масштабность миграций из-за Дуная. Думаю, как это часто бывает в таких случаях, истина где-то посредине. Учитывая глубокий пласт славянской топонимики на Балканах, принимая во внимание данные письменных источников и археологические материалы, рискну предположить, что без физического присутствия массы людей с Севера дело всё же не обошлось. Мигрантов никак не могло быть меньше полутора миллионов. Иначе они бы просто бесследно растворились среди окружавших их аборигенов.

– Тогда, Холмс, нам не мешает выяснить, кем же были те люди, что под именем "склавины" заселили балканские земли, откуда они пришли и как звались ранее?

– В любом случае для этого нам придётся вернуться к летописным сообщениям. Мы с вами подробнейшим образом разобрали поход Баяна и Иоанна в валашские края. Установили, что авары при помощи византийского флота приблизительно в 579 году обрушились на племена ипотешти-кындешского сообщества. Тогда придунайскими разбойниками руководил вождь по имени Даврит. Правда, власть его ограничивал совет старейшин. Как вам кажется, Уотсон, насколько успешным было аварское вторжение в страну склавинов?

– Судя по хвастливым заявлениям аварского кагана, поход можно назвать удачным. По крайней мере, кочевникам удалось освободить множество ромейских пленников, находившихся в рабстве у склавинов. Не сомневаюсь, что степняки основательно поживились на землях Валахии, пока основная масса здешних жителей в очередной раз разоряла византийские провинции. Кочевникам без особого труда достались все те награбленные богатства, что в течение многих лет копили здешние обитатели.

– Однако, если взглянуть на последствия похода глазами греков, картина выходит не столь радужная. Империя, помогая аварам добраться в страну склавинов, рассчитывала на то, что погром, учинённый там кочевниками, заставит придунайских разбойников навеки позабыть дорогу на Юг. Но произошло нечто прямо противоположное греческим планам. Вспомните, Уотсон, что написал сирийский епископ Иоанн из города Эфесса о "проклятом народе склавинов", который "расположился и жил в ромейских областях без забот и страха". Разговор идёт о событиях, случившихся вскоре после аварского похода, буквально через пару лет после него. Заметьте, речь ведётся уже не об очередном набеге северян, а о гораздо более значительной неприятности – переселении части склавинов в пределы Византийской империи. Что характерно – первая миграция северян за Дунай точно совпала по времени с началом военных действий кочевников за город Сирмий, породив у византийцев подозрения, что эти акции были меж собой согласованы.

– Не знаю, как вам, Холмс, а мне лично кажется, что склавины переселялись на Юг по указке аваров. Полагаю, что после карательной экспедиции они попросту попали в зависимость от кочевников, которые хотели их руками досадить грекам.

– Уотсон, вы, как и большинство современных историков, стремитесь упростить ситуацию. Тем тоже хочется добиться полной ясности в вопросе – подчинялись ли придунайские склавины аварам, или нет. На самом деле однозначного ответа на него не существует в принципе. Вспомните, что представляло из себя здешнее население? Рыхлый конгломерат отдельных родов и кланов, с трудом находящий общий язык даже внутри себя. Как писал о них император Маврикий: "Часто расходятся во мнениях и не могут принять общего решения; если и решат что-нибудь сообща, тотчас же нарушают принятое решение, так как все держатся противоположных мнений и никто не хочет уступить другому". Как такой, с позволения сказать, "народ" мог хоть в чём-то сговориться?

– Вы намекаете на то обстоятельство, что различным склавинским группировкам нелегко было выработать общий подход к аварскому вопросу?

– Поставьте, доктор, себя на место тех ста тысяч мужчин, что накануне с риском для жизни обносили балканские провинции. Вы со своими соратниками и награбленной добычей возвращаетесь к берегам Истра и узнаёте, что за время вашего отсутствия авары разорили родную страну и угнали в полон добрую половину ваших жён и детей. Хуже всего то обстоятельство, что кочевники взяли под свой контроль все удобные переправы через Дунай. Что вам делать? Вариантов, по сути дела, два. Можно выкупить ваших домашних у степняков и поселиться на постоянной основе уже на византийской земле. Другой путь – признать власть кочевников и получить возможность вернуться на родину.

– Вы хотите сказать, что склавины в тот исторический момент разделились: лояльные степнякам остались жить к Северу от Дуная, независимые подались на византийскую сторону реки?

– Наверняка, всё было ещё сложнее. Те, кто предпочли расселиться по южному берегу, тоже должны были договариваться со степняками. Ведь в случае натиска имперской армии, стремившейся истребить грабителей в своих владениях, отступать им было некуда, кроме всё той же Валахии. На северных территориях также, разумеется, далеко не все племена сразу покорились пришельцам. Жившие в Молдове, или отступившие в сторону Карпатских гор некоторое время вполне могли не признавать над собой власть Баяна. Но вести прежний, сугубо разбойный образ жизни, не вступая в сговор с кочевниками, и для них стало невозможно. Как только авары овладели переправами, они тут же получили мощный рычаг влияния на всех склавинов. Образно говоря, пришельцы взяли аборигенов за жабры. Отныне ни один разбойник не мог пуститься в грабительскую экспедицию или скрыться от преследования ромеев на противоположном берегу, не заручившись согласием степняков.

– Получается, не зависимо от того, в румынских или болгарских землях оказались в конце концов придунайские обитатели они всё равно были вынуждены рано или поздно идти на поклон к Баяну?

– Не будем забегать вперёд, Уотсон. Пока нам ясно следующее: в период войны за Сирмий (581-582 годы) византийцы понимали под "склавинами" разбойничьи племена ипотештинского сообщества, и никого более. Для обозначения обитателей Карпатской котловины они пробуют использовать иные имена. Например, тот же Иоанн Эфесский говорит о лангобардах, как о подчинённом аварам племени, возможно имея ввиду тех, кого мы с вами, доктор, договорились считать "пост-лангобардами". Феофилакт Симокатта замечает некого "гепида", оказавшегося среди склавинов по другую сторону Карпатских гор. Именно этот человек добровольно перешёл на сторону византийцев и выдал им своих вчерашних товарищей. Тот же автор упоминает деревни гепидов на берегах Тисы в ходе успешной кампании Приска против авар 600 года. Как видим, греческие писатели поначалу пытались различить относительно цивилизованных жителей германского происхождения и откровенных головорезов с Нижнего Дуная. Впрочем, трудности в распознании северян возникли практически сразу. В частности,  Менандр, описывая события вокруг осады Сирмия, затрудняется хоть как-то обозвать подвластное кочевникам население Среднего Подунавья. Ясно, что эти люди так или иначе оказались втянуты в развернувшиеся боевые действия. Например, кто-то же строил для аваров самодельные речные суда, из которых, собственно, и собирались понтонные мосты через реку Саву. По данным Менандра эти импровизированные корабли сколачивались в Верхней Паннонии, на Истре. В римской традиции под Pannonia Superior понимались территории в пространстве между верховьями Савы, озером Балатон и средним течением Дуная до его резкого поворота к Югу. Получается, что речь идёт о нынешних землях Австрии (в районе Вены) и северо-западной Венгрии.

Верхняя (выделена зелёным) и Нижняя (отмечена жёлтым) Паннонии в составе Римской империи

Согласно сведениям Петера Штадлера в этих краях жили, как бывшие подданные лангобардов, которых он зовёт "свевами", так и недавние мигранты из Скифии, которых австрийский археолог причисляет уже к славянам. Не исключено, что созданием первой аварской флотилии действительно занимались переселённые на Запад "горшечные" племена. По крайней мере, в дальнейшем именно они преимущественно развивали морское дело в пределах Аварского каганата. Отметим для себя, что Менандр в любом случае назвать их "склавинами" не решился.