Да нет же, дорогой Вячеслав Леонидович! Дело не в изменении численности германцев и венедов, оставщихся на Волыни или в верховьях Днестра и не в притоке откуда-то нового населения, а в изменении идентичности. Гуннские рабы уже не считали себя ни готами, ни венедами. На Волыни начала складываться дулебская идентичность (кстати, дулебы — слово явно не славянское, по всей видимости, германское). А на верхнем Днестре складывалась хорватская идентичность — тоже, кстати, этноним отнюдь не славянский.
Да и анты — этноним пеньковцев тоже не славянский. Там складывалась ещё одна идентичность. Иначе говоря, бывшие вандалы. бастарны, готы и венеды становились новыми племенами — дулебами, хорватами, антами, сербами и так далее. Сохраняя в основном прежний генофонд.
4. Вы пишите: «Победившие гунны двигали своих подданных, как пешки. Вместе с ними в Паннонии и Трансильвании появляются остготы, гепиды, герулы, а судя по свидетельству Приска – и какая-то славяноязычная группа, справлявшая страву и пившая мед».
Страва — слово, употребляемое самими гуннами. Вот тут более подробно об этом http://kdet.ucoz.ru/index/glava_tridcat_pervaja_vedmy_i_strava/0-108
Поверьте, нет никаких доказательств существования славяноязычных народов в гуннскую пору.
5. Вы хотите вывести все горшечные племена Прикарпатья из Этулии и Куропатники (Черепин-Теремцы). Боюсь, у Вас это не получится. Указанные элементы были лишь небольшой частью той гремучей смеси, что замутили гунны по внешнему периметру Карпат. Этулия — совсем крохотное образование, несколько довольно отсталых поселков, прячущихся в дельте Дуная. Произвести из них всю ИКЧ никак не выйдет. Да забудьте Вы уже эту установку — везде делать упор на выходцев из зарубинецкого сообщества. Они были лишь одним из кирпичиков для новых племён. Зарубинецкое (киевское) наследие четко прослеживается у колочинцев, у пеньковцев уже лишь наполовину, вторая половина готское и аланское наследие. У пражан всё ещё сложнее — на Волыни выходцы из венетской зоны составляли около трети, от силы — 40%, на Днепре и того меньше. У ипотештинцев это влияние практически не ощутимо. Этулийцы врядли были больше, чем десятой частью данных людей.
Кстати, Вы цитируете Валентина Седова по поводу ипотештинцев. Дескать — непонятно, кем были эти люди. Позвольте ещё одну цитату из того же Седова о них: «Значительные массы населения междуречья нижнего Дуная и Прута в условиях гуннского нашествия не покинули мест своего проживания. Население здесь было неоднородным в этническом отношении. Основу его, по всей вероятности, составляли романизированные потомки гето-дакийских племен. Проживали здесь и славяне, расселение которых в этом регионе в III–IV вв. документировано Певтингеровой картой, и германцы, в частности готы». Певтингерова карта знает, правда, не славян а венедов. разумея под ними, видимо, немногочисленных этулийцев. Но, согласитесь, что основа ипотештинцев по Седову — гето-дакийская, то есть фракийская. Между тем, Вы сомневаетесь в наличие фракийцев в здешних местах. Странно. В составе пражан Вы их видите, а тут, в коренном ареале фракийских племён они для Вас куда-то теряются.
В любом случае, я Вам очень признателен за Ваше мужество и готовность признавать очевидные факты. Увы, не все историки способны на это.
С глубоким уважением — Игорь Коломийцев
Вячеслав Носевич: Уважаемый Игорь!
Я отказался полемизировать с вами напрямую, чтобы не нарываться на неприемлемый тон. Но, поскольку драконовские меры модераторов все же вынудили вас соблюдать общепринятые правила, сделаю исключение. Если вы сумеете оставаться в рамках приличия, то наш диалог сможет продолжиться. Возможно, это поможет быстрее достичь взаимопонимание там, где это возможно.
Итак, по вашим последним замечаниям:
1. Давайте не будем обобщать достоинства и недостатки третьих лиц. Наличие «госзаказа» характеризует лишь атмосферу, в которой приходится работать людям, но не этих людей как таковых. Следовать или не следовать диктату, заказу, моде и прочим внешним стимулам – это решение, которое каждый принимает индивидуально, и ответ за это каждый держит сам. В том числе и археологи советской школы вели себя по-разному. Если вы считаете, что В. Баран и М. Щукин исполняли один заказ – я не могу запретить вам так думать, но, пожалуйста, держите такие мнения при себе.
2. Что доказывают и что не могут доказать работы уважаемого нами О. Балановского и его коллег – каждый опять-таки определяет для себя и не навязывает свои оценки другим. Лично для меня очевидно, что автохтонизм как методологическая концепция работами геногеографов опровергнут окончательно. Уже никто в научной среде не вправе утверждать, как это делалось еще лет 15 назад, что миграции ранних земледельцев из Малой Азии не было, а мезолитическое население Европы просто переняло идею производящего хозяйства. Или что смена культуры воронковидных кубков культурами колоколовидных кубков и шнуровой керамики – это лишь появление новых идей и практик у того же населения. Или что носители славянских языков в каждом регионе – это местные жители, в какой-то момент перенявшие у соседей славянскую речь. Любое из подобных утверждений автоматически выводит для меня его автора за рамки науки, а профессиональное общение с ним становится нецелесообразным. Полагаю, что в этом я не одинок.
3. «бывшие вандалы. бастарны, готы и венеды становились новыми племенами — дулебами, хорватами, антами, сербами и так далее». Чтобы утверждать такое всерьез, нужно предварительно доказать, что генофонд вандалов, бастарнов, готов и венедов, пришедших на исторически зафиксированные места обитания, уже был идентичен генофонду дулебов, хорватов, антов, сербов и их нынешних прямых потомков. Потому что если вы заявите, что это невры, агафирсы и скифы еще раньше приняли новую идентичность и стали вандалами, бастарнами, готами и пр., в силу сразу же вступит пункт 2.
Если же вы попытаетесь доказать, то у вас вряд ли получится. Столь уверенно утверждать мне позволяют именно результаты геногеографов. Если нынешние хорваты – это сменившие идентичность бастарны (или авары, или кто угодно еще), то у них уже тогда должна была доминировать гаплогруппа, доминантная у нынешних хорватов. Но мы с вами ранее уже признали, что в эпоху бастарнов она еще лишь начинала свою экспансию, а двумя-тремя веками ранее была локализована в генофонде одного человека. И распространилась она с тех пор в определенном ареале, который неплохо соотносится с несколькими исторически связанными этнолингвистическими общностями.
То же самое можно сказать про любую гаплогруппу, про любой генетический маркер. Они распределены в пространстве определенным образом, и это распределение должно иметь историческое объяснение. Это – уникальный, ранее недоступный шанс для проверки исторических гипотез. Если они позволяют объяснить распределение генов – они продолжают жить. Если нет – отбрасываются.
Так вот, выявленная коллективом О. Балановского генетическая общность поляков, словаков, белорусов, украинцев и южных русских имеет лишь два возможных объяснения: или значительная часть их предков была когда-то единым племенем, имевшим общий генофонд, или такая же общность генофонда была у их прямых предков до того, как они перешли на славянский язык. Именно второе вы пытаетесь утверждать, если я вас правильно понял. Но, в таком случае, какое же германское племя сменило свою идентичность, чтобы стать славяноязычными жителями Витебской, Смоленской, Тверской областей? И почему к западу от Одера, откуда пришли бастарны, или на юге Швеции, откуда пришли готы и где должны были остаться их близкие родичи, эта общность так резко обрывается?
Очень вас прошу не полемизировать со мной далее на эту тему. Для меня вопрос ясен, а ликбезом для тех, кому не ясен, я готов заниматься очень непродолжительное время.
4. Про страву и мед. Лингвистическую аргументацию я считаю самой непроверяемой и труднодоказуемой из всех лучей, входящих в призму на заставке сайта Генофонд.рф. Потому стараюсь по возможности обходиться без нее. Но иногда приходится. Так, мне не известна ни одна хоть сколько-нибудь обоснованная версия, которая предлагала бы неславянскую этимологию упомянутого Приском меда. Если вам известна – укажите.
5. Могли ли малочисленные этулийцы породить всю культуру Ипотешть. Чисто теоретически – могли. Это, конечно, не означает, что породили. Но я полагаю, что вы в принципе не допускаете саму такую возможность. Вот вам некоторые расчеты. На 375 г. в ареале памятников типа Этулии могло жить около 50 тысяч человек. Предположим, что перед ними после ухода везиготов открылось пустое пространство, на котором они могли бы свободно размножаться. Каким мог бы быть в этом случае максимальный темп прироста? Тут все довольно просто. Обычный уровень рождаемости традиционного общества в благоприятных условиях составляет порядка 40 промилле (4 %) в год, минимальный уровень смертности – 20 промилле. Если эти цифры вам неизвестны, могу ответить вашим же призывом: читайте мои книги, там все расписано.
Итак, максимально популяция может расти на 2 процента в год. Ареал ИКЧ больше ареала этулийских памятников примерно в 8-9 раз. Вопрос: за сколько лет при указанном темпе прироста 50-тысячная популяция сможет заполнить его весь, не снижая плотности? Такие задачки я даю своим студентам на спецкурсе по исторической информатике. Правильный ответ – численности в 400 тысяч она достигнет через 105 лет (в нашем случае – к 480 г.), численности в 498 тысяч – через 117 лет, к 491 г. И даже начиная с цифры не в 50, а в 30 тысяч, к середине VI в., времени окончательного сложения культуры, популяция могла бы достигнуть миллионного рубежа.
Так что просто так взять и отмахнуться от этулийцев и прочих постзарубинцев (включая и затаившихся в полесских болотах – там расчеты аналогичны) не получится. Нужны более веские аргументы. И в данном случае я готов их обсуждать.
И последнее – о фракийцах как создателях культуры ИКЧ. Вот тут аргументы на стол, пожалуйста. Характерные, этноопределяющие черты фракийских памятников раннеримского времени, их проявления в культуре Сынтана-де-Муреш и далее в Ипотешти. Тут уже с керамическими формами, их процентами, с чертами погребального обряда, домостроительства и пр., как вы требуете в отношении праги. Пока по постзарубинцам я это вижу, по гетам и дакам – нет. То же – в отношении загнанных в землянки готов. Предъявите, как минимум, статистику трупосожжений в достоверно готских ареалах после принятия христианства.
С наилучшими пожеланиями,
Вячеслав Носевич
Inal Gagloev: Со своей стороны не могу не поддержать А. Романчука. Я также считаю, что у лесной гипотезы нет вообще никаких проблем. Необходимо детализировать частности, уточнить определенные детали, но не более того. Палиги с Теодором признали появление на данной территории вдруг после второй половины 5-ого века углубленных хижин со славянским этноопределяющим набором, один из которых печи, как признают данные румнынские автохтонисты — разными исследователями в разное время всегда рассматривались в качестве типично славянских. О чем дальше может идти разговор?
О ситуации в данном регионе, как нельзя было написано в коллективной работе украинских историков и археологов:
* В последнее время некоторыми румынскими археологами (И. Нестор, Д. Теодор) сделаны попытки интерпретировать памятники типа Костиша-Вотошаны и Ипотешты-Киндешты-Чурел как поселения сугубо местного дако-романского населения. Полная ошибочность этой интерпретации очевидна. В Днестро-Дунайском регионе материальная культура славян сохраняет все те же черты, что и в более северных регионах между Днепром и Днестром, где, как известно, дако-романское население отсутствовало. Ни полуземлянки с характерной только для славян печью-каменкой, ни ведущие формы керамики (горшки пражского и пеньковского типов, сковордки) не были известны в Северном Подунавье до прихода славян. Расселение последних в Подунавье было длительным процессом, что способствовало развитию близких контактов с остатками местного дако-романского населения и отразилось в материальной культуре, сочетающей на ряде поселений как славянские, так и субстратные элементы. (с) Славяне Юго-Восточной Европы в предгосударственный период / В. Д. Баран, Е. В. Максимов, Б. В. Магомедов и др. АН УССР. Ин-т археологии; Редкол.: В. Д. Баран (отв. ред.) и др.— Киев: Наук. думка. 1990.
С тех пор их выводы только укрепились.
igor_kolomiytsev: Вячеславу Носевичу.
Уважаемый Вячеслав Леондович! Кратчайшее расстояние между двумя точками — это прямая. Поэтому я могу только приветствовать Ваше намерение разговаривать со мной напрямую. Хотелось бы, конечно, чтобы это была беседа взаимоуважительной, когда оба собеседника прислушиваются к аргументам друг друга, но это уже как получится…
1. Бог с ними, с румынскими специалистами. Просто, мне кажется, что критикуя их за то же самое, чем грешим мы сами, наши учёные оказываются в положении мартышки из басни Крылова. Мы так часто видим соринку в глазу соседа, что не замечаем бревно в собственных очах…
2. О том, что установили геногеографы (в частности коллектив Олега Павловича Балановского). Поймите меня правильно — я не отрицаю миграций. В своих книгах повествую о множестве таковых. Только ситуация с ранними неолитчиками из Малой Азии, или смена воронковидных кубков шнуровиками (боевыми топорами) не имеет ровно никакого отношения к сложению феномена славянских народов.
Вы, конечно, можете отрицать тот очевидный для меня факт, что современные славянские народы сложились на основе аборигенных народов, живших практически на тех же местах. Так называемые «северные славяне» — это преимущественно восточногерманские и балтские племена, всегда жившие к Северу и Северо-востоку от Карпат. Чехи — в основной массе потомки кельтского центральноевропейского населения. Болгары и македонцы — ярко выраженные потомки фракийцев, и так далее. Отлучайте меня от науки, но любой зрячий человек, следящий за достижениями геногеографов, не может не видеть данной картины.
Вы желаете произвести население ипотешти-кындештского сообщества от маленького сообщества Этулия, затеренного в плавнях дунайской дельты? Причём все окружающие их племена, по Вашему мнению, волшебным образом изчезают и этулийцы беспрепятственно размножаются в режиме кроликов. Великолепно! Однако, дорогой Вячеслав Леонидович, давайте не будем забывать, что этулийцы — прямые потомки зарубинецкого населения. То есть, будь оно так — жителей Валахии и Северной Болгарии было бы не отличить от населения южной Белорусии, Украины и центральной-южной России. А теперь смотрим сюда http://xn--c1acc6aafa1c.xn--p1ai/?page_id=5467
Не понимаю, для кого трудился Олег Балановский? Взгляните на его наработки. На карты генетических расстояний. Северные славяне (восточные и западные славяне в терминологии Балановского) страшно далеки от обитателей Валахии и Северной Болгарии — смотрите рис 5.11 и все последующие.
В переводе на язык историков сие означает — массовой миграции из ареала северных славян на Нижний Дунай НЕ БЫЛО. Спорить тут просто не о чем. Следовательно, этулийцы никак не могут быть предками всех ипотештинцев, от силы — это их малая часть, один из многих составных элементов.
3. Что касается мёда и стравы внутри Карпатской котловины. Там ещё был напиток камос, который некоторые историки переводили как квас. Давайте разделим эти слова. Мед и камос византийский посол Приск наблюдал у варваров по дороге к ставке Аттилы, а стравой собственно гунны (и только они) называли погребальную церемонию. Вот что я пишу в своей книге по поводу первых двух слов: «Корень «мед» является общим индоевропейским, он существует не только в славянских, но и в кельтских языках (medd), и даже, с некоторым искажением у восточных германцев (mid). «Камон» вообще не имеет никакого отношения к славянскому квасу, поскольку является традиционным напитком фракийского племени пеонов, тех самых, что жили на территории Венгрии и дали название области Паннония. Вот что об этом писал в III веке христианский автор Юлий Африкан:»Ведь египтяне пьют дзютон, пеоны – камон».
Что касается слово «страва», то этот гуннский термин, по моему мнению, был одним из тех, кто попал в славянский язык из гуннского наречия. С моей точки зрения, славянский язык — есть язык смешанный, помимо балтской основы для него характерна также аварская основа. Несомненно, что в него так же попало множетство готских и гуннских слов. Всё просто и никакой загадки нет. Как и нет необходимости видеть славян в Карпатской котловине ещё в гуннский период.
Теперь о фракийцах, как создателях культуры ИЧК. Уважаемый Вячеслав Леонидович! Это точка зрения такого авторитетного историка и археолога, как академик Валентин Седов. Я же приводил Вам из его работ цитату. Впрочем, если бы Вы внимательно ознакомились со статьями Олега Балановского, Вы бы в том не минуты не сомневались. Взгляните хотя бы сюда http://xn--c1acc6aafa1c.xn--p1ai/?page_id=5590&cpage=1#comment-1641
Обратите внимание на карту 5.36. Она доказывает, что македонцы, северные греки, болгары и южные румыны — ближайшие генетические родственники, по сути, это единый пул народов. Иначе, чем фракийской подосновой такое сходство не объяснить. Вы сами рассказывали об ипотештинцах, которые заселили помимо Валахии ещё и Северную Болгарию. Но геногеографы деликатно намекают нам на то обстоятельство, что живут ныне в этих местах потомки фракийских племён. Круг замкнулся, господин Носевич. И замкнулся он отнюдь не в пользу малочисленных этулийцев.
А теперь посмотрим, к каким выводам ведёт Ваше признание в склавинах носителей ипотешти-кындешской традиции (ИКЧ). Раз данная культура местная, преимущественно фракийская, то эти люди, разумеется не могли говорить на славянском языке. Логично? Значит византийцы не могли услышать от них слово «славяне» или даже «стлавяне» (да здравствует господин Романчук!). Следовательно, мы неизбежно приходим к выводу, что склавиной — слово среднегреческое, от корня «склав», что значило «раб», что собственно я давно всем доказываю.
Вы, можете, конечно, меня отлучить от науки — по известной привычке всех оппонентов, которым в споре со мной банально не хватает аргументов. Но я всё же советую Вам подумать над моей концепцией. Она намного логичней Ваших построений с этулийцами. И полностью подтверждается генетическими материалами.
С уважением — Игорь Коломийцев
Вячеслав Носевич: Уважаемый Игорь,
Еще одна к вам просьба: не загромождайте дискуссию не относящимися к делу сентенциями. Если я просил вас указать работы лингвистов, в которых убедительно обосновывалась иная, кроме славянской, атрибуция названия некоего напитка в некоем конкретном написании, то или укажите такие работы, или признайте, что тоже их не знаете. На крайний случай промолчите, но не ударяйтесь в отвлеченные рассуждения от том, как называли мед кельты, исчезнувшие с берегов Дуная за полтыщи лет до интересующих нас событий.
То же с фракийским компонентом культур Сынтана-де-Муреш и Ипотешти. Или вы приводите статистику, которую в иных случаях требовали от оппонентов, или мы не тратим время попусту.
Теперь о единственном сюжете, требующем дальнейшего обсуждения. Как ни странно, им является ваш риторический вопрос «для кого трудился Олег Балановский?». Полагаю, что для тех, кто может адекватно интерпретировать предъявленные им результаты. Если же мы с вами используем их для обоснования прямо противоположных суждений, то очевидно где-то что-то не так. Давайте разбираться.
Начнем с Валахии, ареала культуры Ипотешть. Мы оба, надеюсь, знаем, что с 13 века ее населяли валахи, от которых она и получила свое название. Прямыми их потомками является значительная часть (хотя и не обязательно все) румын, населяющих ныне этот регион. У других современных румын (но проживающих не в Валахии, а в Трансильвании и Молдове!) были взяты образцы ДНК. Анализ показывает, что по маркерам Y-хромосомы они весьма далеки от болгар, а сходство имеют с сербами и хорватами – в основном за счет высокой частоты «динарского» кластера.
Говорит ли это нам что-нибудь о генофонде население культуры Ипотешть? Крайне сомнительно. Эта культура исчезла в 7 веке, когда будущая Валахия попала под власть кочевников-болгар. Освобождая места для своих кочевий, болгары переселили оттуда тех немногочисленных склавинов, которые там еще оставались. После болгар этими кочевьями завладели печенеги, после них – половцы. И лишь в 13 веке валахи понемногу осваивают эти места, спускаясь с Карпатских гор на равнину. Сами же валахи – это потомки романоязычных выходцев из-за Дуная, которые в раннем средневековье осуществляли встречную со славянами миграцию вдоль карпатских склонов, специализируясь на горном скотоводстве. И геногеография позволила конкретизировать место, откуда их миграция началась – Динарские горы, в ту пору еще не славянизированные.
Я столь подробно остановился на сюжете, не имеющем никакого отношения к истории культуры Ипотешти, лишь потому, что вы вновь прибегли к, мягко говоря, «небрежности», в чем вас уже многократно уличал А. Романчук. Говоря о «едином пуле народов», якобы восходящих к фракийцам, вы сослались не на целиком уместную в данном контексте карту 5.31, относящуюся к румынам, а на карту 5.36, посвященную македонцам. Да, они, в отличие от болгар, более схожи с трансильванской популяцией румын, но столь же далеки от молдовской. Южных же румын, обитателей Валахии, на карте нет вообще и быть не может, поскольку их выборка в базе данных отсутствует. Зеленое пятно, протянувшееся на карте 5.36 через Валахию, лишь заполняет пустое пространство между схожими между собой сербской, трансильванской и македонской выборками. Таков эффект графического визуализатора, использованного командой О. Балановского для отображения результатов. И использовали они его явно в расчете на тех, кто способен понять этот нюанс, а не делать поспешных выводов о генофонде южных румын (это к столь полюбившемуся Е. Балановской сюжету о «подносчиках снарядов» J ) . Из других же источников известно, что Валахия генетически ближе к молдовской части румын, чем к трансильванской, что вполне объяснимо исторически.
Если уж и искать где-нибудь генетические следы культуры Ипотешть, то к югу от нее, куда и переселялись ее носители на протяжении второй половины 6 – первой половины 7 в., о чем имеется масса исторических свидетельств. К сожалению, в чистом виде они там сохраниться не могли, поскольку смешение склавинов с местным населением (представляющим собой как раз романизированных фракийцев) несомненно. Но если бы сами ипотештинцы были тоже фракийцами, только ославяненными, это мало повлияло бы на результат. Только вот оказия – болгары стоят особняком от того пула, который вы объявили фракийским. У них значительно (примерно вдвое) ниже частота «динарской» гаплогруппы I2a1, что отдаляет их от румын и сербохорватов (македонцы тут занимают промежуточное положение) и сближает с украинцами и белорусами, и значительно выше – частота Е1b1, что сближает с греками, албанцами, отчасти с теми же македонцами. Резонное допущение, что к северу от Дуная частота Е1b1 должны была понижаться, сдвигает реконструируемый профиль ипотештинцев отнюдь не в сторону румын и сербов, а как раз в сторону «северославянской» общности.
igor_kolomiytsev: Всем участникам дискуссии.
Хочу выполнить своё обещание и рассказать о том, что «не так» с Прагой. И почему никаких миграций с Припяти на Нижний Дунай на самом деле не было.
Но поскольку материал объёмный, а редакция сайта так и не предложила мне оформить его в статью, буду излагать отдельными частями. Уж не обессудьте.
Я бы назвал статью «БЛЕСК И НИЩЕТА ПРАГИ»
Начнём с термина. Чешский историк Иван Борковский в 1940 году назвал «пражской» грубую лепную керамику, обнаруженную в окрестностях чешской столицы. Что было вполне логично — где обнаружилась — так и назвали. Керамика была отвратительного качества, из непросеянного теста, в котором попадались части насекомых (привет госпоже Балановской, убеждённой, что тараканов в жилищах пражан не было), с примитивным обжигом на костре — она буквально рассыпалась в руках учёных. Тем не менее, Борковский связал её со славянами, хотя никаких доказательств к тому не привёл. Этот историк, кстати, выводил свою «пражскую керамику» от местных центральноевропейских культур полей погребальных урн, которые ныне преимущественно считают кельтскими.
Вскоре выяснилось, что подобных лепных сосудов — повсюду немало. Их находят в небольшом количестве почти повсеместно — во всех археологических культурах восточногерманского, да и западногерманского миров Восточной Европы. Схожие горшки были у пшеворцев на Висле. у черняховцев в Румынии и на Украине, у лангобардов в Богемии и внутри Карпатской котловины, у гепидов в Трансильвании и так далее. Хотя по формам все они слегка различались — одни шире, другие стройнее, больше изгиб горлышка или меньше — всех их стали называть «пражскими».
Уже тогда — во второй половине XX века большинству учёных, особенно зарубежных, было вполне понятно, что «пражская керамика» в таком широком смысле не годится для поиска славян. В самом деле. что это за народ, который рассеян от Одера до Дуная сразу внутри всех германских народов и находится там в небольшом количестве и в приниженном положении? Скорее всего, это не один народ, а просто рабы и обнищавшие общинники в каждом из племён.
Подобно тому, как полуземлянки были почти у всех европейских варваров, точно также у всех из них нашлась и «пражская» керамика. К примеру, внутри Карпатской котловины в лангобардо-гепидский период «пражские» сосуды находят только в могильниках женщин и рано умерших детей. Не могли же славяне, в самом деле, в этой зоне быть представлены только данными категориями населения.
У учёных появилось желание отыскать и иные признаки, по которым славян можно было бы отличать от других народов. Вот что пишет об этом Мария Гимбутас: «Сама по себе керамика предоставляет незначительные свидетельства о характере славянской колонизации. Подобные поделки могли появиться где угодно и в самое разное время. Особое значение имеет её связь с кремацией и землянками, небольшими квадратными домами с каменным или глиняным очагом или печкой. Термин «пражский» можно использовать по отношению ко всему культурному комплексу».
Обратите внимание на её слова: «подобные поделки могли появиться где угодно и в самое разное время». Действительно, ведь кухонный горшок, используемый для приготовления пищи — вещь чрезвычайно примитивная. И не так уж много его форм существует. Понятно, что все лепные горшки в какой-то степени будут похожи друг на друга.
Но проблема для учёных заключалась в том, что и остальные маркёры, предложенные Гимбутас для поиска славян, оказались по сути общеевропейскими признаками. Кремации были широко распространены по всей Восточной Европе ещё с Бронзового века. О находках полуземлянок повсюду — вплоть до Британии и Скандинавии я уже писал. Печки тоже встречались в германском мире повсеместно, а в постгуннский период они стали основным отопительным прибором у всех народов по внешнюю сторону Карпатских гор, там, где судя по всему, гунны располагали свои невольничьи центры. Причём полоса таких невольничьих центров с полиэтничным населением протянулась от Карпат до Дона (Острая Лука Дона) и Волги (именьковская культура).
Но отечественные учёные уже не слишком прислушивались к Гимбутас и другим зарубежным коллегам, они во чтобы того ни стало хотели найти славян, причём использовать для этого, в основном, одну лишь керамику. Не понимая сути «пражского керамического феномена» они хотели найти единый исток для данного явления. За дело взялась Ирэна Русанова. Она сразу поняла, что те горшки, которые обнаружил в Чехии Иван Борковский за образец брать нельзя. Вот, что о них пишет Русанова: «Независимо от времени бытования славянской культуры (имеется ввиду — в Богемии) на ней не могло не сказаться влияние чуждых ей культур других племён – германцев и авар. Смешение элементов различных культур было настолько сильным, что строгая дифференциация различных по этнической принадлежности памятников представляется очень сложной. Не только в украшениях и предметах быта подверженных веяниям моды, но и в керамике теряются этнически самобытные черты и возникает смешанные типы. Поэтому впервые выделенные в окрестностях Праги славянские сосуды не могут в полной мере служить эталоном керамики пражского типа – на них сказывается влияние других культур».
Вот так! Пражские сосуды — не образец для пражской керамики! Ибо у них обнаруживается сильное аварское и германское влияние. А что же тогда образец? Те горшки, что обнаружены на Западе Украины и на Юге Белоруссии, эту группу памятников отечественные учёные по месту первой находки сразу назвали Корчак, но уже вскоре переименовали в Праго-Корчак, решив не отрывать это сообщество от Богемии.
Правда, для Валентина Седова кроме Праго-корчакской культуры существовала ещё и праго-пеньковская. Он считал, что не только корчакцы. но и пеньковцы (анты) ушли на Запад и смешавшись там между собой, а также с аборигенами, породили феномен Праги. Действительно, пражские сосуды в Польши, в Богемии и внутри Карпатской котловины в аварский период почти одинаково близки не только к сообществу Корчак, но и к сообществу Пеньковка.
Чтобы убедится в том, можете заглянуть в работу румынских археологов Палиги и Теодора, которую указал, хоть и не смог перевести и понять Инал Гаглоев. Там есть схемка родства керамик с территории Польши, которые, разумеется, всеми учёными признаются «пражскими». Так вот — два из трёх памятников с территории Польши по сходству керамики находятся ровно посредине между Пеньковкой и Корчаком.
Но в 2009 году отечественный археолог Игорь Гавритухин выпустил концептуальную работу «Понятие Пражской культуры». Она начинается с требования убрать приставку Корчак из названия той культуры, что располагалась первоначально на Западной Украине и Южной Белорусии. Теперь её предлагалось именовать просто «Пражской». Таким гениальным шагом, одним переименованием, отечественный учёный закрепил за локальным сообществом Корчак права на всю ту лепную керамику, что встречалась по всей Восточной Европе. Теперь уже, по созвучию имён, только этих людей считали истоком Праги. Согласитесь, это гениальный ход.
Поскольку зарубежные археологи любые лепные сосуды именовали сосудами «типа Праги», а мы (отечественные археологи) под Прагой упорно понимаем Корчак, стало быть огромное явление — европейскую Прагу — мы без шума и пыли (и без особых доказательств, замечу) приватизировали за одним локальным сообществом.
Большинство историков этот нюанс не понимает. Они вполне убеждены, что находки «пражских» горшков где-нибудь в Восточных Альпах означает прямую миграцию сюда населения прямиком с Припяти и Волыни))). Им и в голову не приходит, что эта широкая европейская Прага неравна нашей узкой отечественной Праге (Корчаку), а иногда вообще не имеет к нему никакого отношения.